Внутренний Предиктор СССР - Мёртвая вода. Часть 1

• Название: Мёртвая вода. Часть 1
• Автор: Внутренний Предиктор СССР
• Жанр: Политика

Данная книга поможет Вам понять - кто правит Миром, почему они хотят уничтожить Россию, какие проблемы стоят перед нашей страной и человечеством в целом. К прочтению ОБЯЗАТЕЛЬНО!

Примечание: курс видеолекций можете просмотреть http://pravdu.ru/lessons/petrov/

---

МЁРТВАЯ ВОДА От "социологии" к жизнеречению

ВВЕДЕНИЕ

Если бы вся Вселенная обратилась в одно государство, то как не установить повсюду одинаковых законов.

К. Прутков

Курс видеолекций "Тайны управления человечеством" можно взять на сайте  http://pravdu.ru/lessons/petrov/.

«Мертвая вода» была сформирована в феврале — июне 1991 г. как «выжимка» (дайджест) из наших предшествовавших рабочих материалов, названных “Разгерме­ти­зация”. При её написании ставилась цель не допустить разрушения СССР и сопутствующих этому бедствий, в предположении и надежде, что правящая партийно-государственная и научная “элита” одумается или убоится, и найдет в себе силы и мужество, чтобы изменить направленность и концепцию реформ в нашей стране. Эта цель не была достигнута. И только после государственного краха СССР, уже в 1992 г., “Мертвая вода” была издана тиражом 10000 экз.

Многие её читатели не знают реальной истории появления этой работы и потому говорят, что “Мертвая вода” написана по-хамски грубым языком, без какого-либо уважительного отношения к читателю. Но изначально работа, ставшая общедоступной книгой, была адресована вовсе не широкому читателю, а руководству Института США и Канады АН СССР, “интеллектуальные” лидеры которого преуспевали в формировании мнений высшего чиновничества СССР по вопросам дальнейшей направленности внутренней и внешней политики партии и государства во всех отраслях деятельности. И они несут прямую вину и ответственны за государственный крах СССР и последующие общественные бедствия.

Изначально “Мертвая вода” представляла собой так называемую «независимую экспертизу» отчета по теме научно-иссле­до­ва­тель­ской работы “Разработка концепции стратегической стабильности и динамики развития сценариев возможного взаимодействия при условии сохранения паритета перспективных стратегий мировых держав на период до 2005 года”, выполненной в Институте США и Канады АН СССР в 1990 г. (Техническое задание на эту НИР подписал тогдашний зам. директора этого института А.Кокошин, в последствие замминистра обороны России). Соответственно адресату было избрано и название вовсе не книги, а экспертного анализа одного из отчетов названного института: “Как вам реорганизовать Бнай-Брит” (Организационная платформа КПСС), в котором обыгрывалось созвучие с работой В.И.Ленина “Как нам реорганизовать Рабкрин”. Тираж брошюры этого экспертного анализа составил 5 машинописных экземпляров, с которых было снято еще несколько экземпляров ксерокопий.

Это была попытка вклиниться между “элитарным” аппаратом управления СССР и действительными заправилами библейской цивилизации (глобальным предиктором), дабы отсечь каналы управления со стороны предиктора и без катастроф войти в преображение псевдосоциализма в нормальное человечное общество справедливости. Она не увенчалась ус­пе­хом, поскольку одни не вняли, а другие к тому времени уже «сделали ставки» в глобальной “игре” и не отказались от них.

Эта экспертиза была издана после государственного краха СССР в цензурно-идеологической неразберихе 1992 г. В издании 1992 г. первоначальное название, обращенное к определённому адресату, было заменено характеристикой самой работы из последней фразы её послесловия (в тогдашней третьей брошюре). В таком виде “Мертвая вода” стала доступна широкой читательской среде. То, что она издана как книга, и стала в принципе общедоступной — следствие краха прежней государственности и разрушения СССР, в результате чего был опубликован материал, который при сохранении  прежней государственности или некатастрофическом ходе общественных преобразований обречен был затеряться в архивах ЦК КПСС, государственных спецслужб и “Спецконтроля за Спецнадзором”.

По своему типу психики “элита” —  невольники, самодовольные спесивые рабы. Невольник реагирует исключительно на хозяйский командный окрик; как разбудить в нем достоинство человека? и сохранилось ли в нем вообще то, что будить? — это вопросы, на которые мы не знаем ответа иного, кроме: невольник сам должен вспомнить, что он изначально — свободный человек и должен вести себя соответственно достоинству человека, тогда люди и к нему будут обращаться по-человечному.

Если окрик не достиг успеха, то не следует льстить себя надеждой, что  будь “Мертвая вода” написана уважительно и обходительно по отношению ко всем, кто в ней упомянут персонально, по отношению к тогдашней “элите” в целом и снабжена верноподданной сопроводительной на имя “и.о. царя”, то она была бы услышана, адекватно понята и с благодарностью принята в аппарате к исполнению, что позволило бы избежать народам СССР многих неприятностей; либо, столкнувшись с ошибочными мнениями, в ней высказанными, Академия Наук разработала бы более удобопонимаемую и совершенную долговременную концепцию жизни общества.

М.С.Горбачев и вся свора (как и их предшественники и преемники) получили более чем достаточно ласковых и добрых писем от множества советских людей, которые относились к лидерам партии и органов государства с глубочайшим уважением и доверием, и писали им десятилетиями в искреннем наивном убеждении, что власти чего-то не видят, не знают и не понимают. Многие трудяги, партийные и беспартийные, не положившие лишнего в свой карман даже на законных основаниях, пытались образумить лидеров страны годами, пока те делали свои чиновничьи карьеры; писали крайне доброжелательно и уважительно — без того отрицающего отношения ко всей социальной “элите” и её хозяевам, которое выражено в “Мертвой воде”; но “элитарное” хамьё просто плевало на них и глумилось над ними в своем узком кругу “коммунизма” внутри кремлевских стен и заборов спецдач. И в “Мертвой воде” им было сказано: “Цыц!” — которому они не вняли, а зря...

Если бы “Мертвая вода” изначально была адресована широким читательским кругам, чей повседневный профессионализм находит приложение вне сферы государственного и народнохозяйственного управления, вне сферы журналистики и социологических наук, то и написана она была бы в ином эмоционально-смысловом строе.

Беда России в том, что за последнюю тысячу лет почти все — за редчайшим исключением — стали такими “стеснительными”, а по существу  трусливыми, что избегают прилюдно назвать дурака — дураком, мерзавца — мерзавцем, паразита — паразитом, но, следуя правилам “вежливости”, изображают из себя, что они искренне не разумеют, кто дурак, кто мерзавец, кто паразит, кто лицемер. И большая часть претензий по поводу грубости языка “Мертвой воды” связана с этой особенностью образа мыслей, господствующей в российской культуре, в которой благообразный мерзавец может всё, а правду о нём — ни в глаза, ни прилюдно —  сказать не смей... С этим пора покончить и называть всё свойственными ему именами.

Поэтому если кто-то болезненно воспринимает стиль “Мертвой воды”, то пусть найдет мужество увидеть в себе самом те “элитарные” демонические притязания, возможно не удовлетворенные в реальной жизни, по которым целенаправленно бьёт информация “Мертвой воды”. Или пусть освободится от идолопоклонства в отношении тех своих кумиров, которые отвергнуты в “Мертвой воде”.

Другая часть недовольных упрекает авторов “Мертвой воды” в «нерусскости» их языка. В действительности в “Мертвой воде” на одну страницу текста заимствований из иных языков приходится гораздо меньше, чем в остальной литературе, посвященной проблемам социологии и истории. Причем многие нерусские слова попали в её текст либо при ци­ти­ровании («акматическая фаза», «этнос-персистент», «комплимен­тар­ность», «диахроническая хронология» — это из словарного запаса Л.Н.Гумилева, кумира многих русских и нерусских евразийцев-мно­го­националистов), либо потому, что они — знаки эпохи (плюрализм мнений, межрегионалы и т.п.). В собственно нашем повествовании совсем не встре­ча­ются чуждые корневой системе господствующего в России Русского язы­ка такие слова, как: “объективация”, “онтологизация”, “рефлек­сив­ная”, “релевант­ность”, “эксплицированные”, “гетерархированная сис­те­ма”, “имма­нентный”, “парадигма”, “метафизический план”, “менталь­ность” и т.п. “реникса”, употреблением которой завороженно грешит русскоязычная интеллигенция, переставая понимать самою себя. Поскольку иноязычная терминология отраслей знания устоялась, то ею также пользовались необходимо, поскольку смена её на какую-то иную терминологию — надежный способ избежать понимания читателя, воспитанного на этой, уже устоявшейся, терминологии.

Другое дело, что встречаются в “Мертвой воде” знакомые слова в незнакомых сочетаниях (смена логики социального поведения), но тут ничего не поделаешь: если речь заходит о тех явлениях, на которые традиционная социология не обращает никакого внимания, то, столкнувшись с такого рода непривычными словосочетаниями, придется читателю соображать их самостоятельно, чтобы в своем внутреннем мире построить образ того явления, на которое указует незнакомое сочетание знакомых слов. Но если бы мы для указания на эти явления выдумывали совершенно новые слова, то их смысл действительно для большинства невозможно было бы вообразить.