Андрей Чертков - Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар

• Название: Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар
• Автор: Андрей Чертков
• Издательство: Издательская Группа «Азбука-классика»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-9985-0017-6

Второй том нашумевшего литературного проекта Андрея Черткова «Миры Стругацких: Время учеников, XXI век» посвящен доселе неизвестным событиям из жизни некоторых героев братьев Стругацких.

Что делал на Земле Антон-Румата, вернувшись в спокойный, солнечный Мир Полудня из пылающего, залитого кровью Арканара? И какие веские причины вынудили его отправиться вновь в этот неспокойный средневековый город на отдаленной планете?

Как сложилась дальнейшая судьба археолога Бориса Лозовского после того, как он совершил космический рейс на борту автоматического корабля Пришельцев в повести «Извне»?

Чем на самом деле занимались несчастные мокрецы под предводительством философа Зурзмансора и под присмотром доктора Юла Голема в дождливом мирке «Гадких лебедей»?

Зачем прославленный звездолетчик Леонид Горбовский по пути на Далекую Радугу с грузом ульмотронов для тамошних нуль-физиков завернул на курортную планету Пандора? О чем думал он, сидя на краю обрыва над таинственным и непредсказуемым Лесом, в дебрях которого бесследно исчез его ученик Атос-Сидоров? И каким образом Горбовский сумел-таки выжить в чудовищной катастрофе на Радуге?

Наконец, главная загадка этой книги — кто такой на самом деле Рудольф Сикорски, он же Странник, он же Экселенц? Чем он занимался до того, как прибыл инкогнито на Саракш и стал героем романа «Обитаемый остров»? Думаем, ответ на этот вопрос удивит даже таких дотошных исследователей Вселенной братьев Стругацких, как группа «Людены», не говоря уж о простых любителях фантастики!

---

19 мая 43 года.

В государстве, охваченном шпиономанией, совершенно невозможно вести расследование, не санкционированное сверху. Тем не менее я, пользуясь исключительно легальными источниками, установил следующее.

Носитель 3В обладает определенным организаторским талантом и умением подбирать кадры. В рекордно короткий срок он сумел убедить вышестоящих в своих исключительных способностях, в перспективности замысла и в оправданности чрезвычайно высоких затрат. Эрго: предложенный им проект обещает очень многое, вероятнее всего, неограниченную власть, военно-техническое преимущество над противником и, возможно, личное практическое бессмертие для властей предержащих. Исходя из этого, можно предположить, что Носитель не шарлатан и не мистификатор, но уверенный в себе деятель, пока предпочитающий оставаться в тени, но, без всякого сомнения, претендующий в будущем на личное возвышение в роли мирового диктатора. Вряд ли Носитель изыскал способ создания сверхоружия, план его гораздо тоньше. Реализация этого плана должна дать в его руки нечто универсальное, а именно способ манипулирования сознаниями многих людей, как избирательно, так и тотально.

22 мая 43 года.

Господь, в которого я не верю, способствует моим изысканиям.

Вчера мне удалось совершенно точно установить, что профессора Микаэль Румов и Александр Витгоф пропали без вести. По слухам, они были арестованы Внутренней службой за распространение антиправительственных листовок в студенческой среде. Последнее мне представляется маловероятным, ибо упомянутые научные светила были далеки от политики. Разработки же их в области прикладной психологии весьма перспективны для Носителя.

Я попытался составить списки других кандидатов на «исчезновение», пользуясь университетским справочником. Большинство имен сотрудников Румова и Витгофа мне ни о чем не говорило, когда же я попытался расширить список, включая в него ученых из других областей, то среди имен людей, занимающихся социологией и прогнозированием, первым в списке я был вынужден поставить весьма уважаемого мною Валерия Кимона. Почему? Во-первых, все экземпляры его брошюр с циклом лекций по социальной философии были срочно изъяты из библиотек; во-вторых, как человек порядочный доктор Кимон не согласится участвовать в человеконенавистническом проекте добровольно… (следующие несколько строк старательно вымараны) …горько думать, что жизнеутверждающие построения доктора Кимона, интегрируясь в план Носителя, обращаются в собственную противоположность. Хотя я убежден, что сам философ об этом и не подозревает. Он идеалист, но именно идеалисты сейчас опаснее откровенных злодеев, потому что, как правило, бесхребетны и становятся легкой добычей Носителей. Идеалиста ничего не стоит убедить в том, что он работает над воплощением своего идеала, а вовсе не наоборот. Если доктор Кимон будет так или иначе подключен к проекту, Носитель приобретет дополнительную, почти неодолимую силу.

«Вот тебе и мальчик, — с болью думал я, лежа на жестком своем ложе и рассеянно наблюдая за мышиными полчищами туч. — Может быть, я зря поспешил и его еще можно было бы убедить, что я ни при каких условиях не стану работать на Советника?» «Так или иначе подключен к проекту»! Черт, а ведь я действительно к нему подключен. Я — будущие глаза и уши Советника в Крепости. В Крепости, которая восстала против своего создателя! Я не знаю, чего хотят восставшие, возможно, мне с ними не по пути, тогда… Тогда я взорву их чертову Башню, вот и весь мой выбор. А мальчик? Если он меня поймает, то всадит пулю без всяких разговоров.

Тропа, и без того капризно вилявшая из стороны в сторону, вскоре совсем пропала, будто стерлась. Я растерянно огляделся. Идти было решительно некуда. Потоптавшись на одном месте, я вернулся к валунам, взобрался на один из них и осмотрел окрестности. Восточный край котловины казался совсем близко, но между ним и мною пролегало непроходимое пространство. Поступить можно было двояко. Попытаться пойти через болото или вернуться по тропе назад, к полотну. Если быть достаточно ловким, может быть, удастся разминуться с погоней.

Ветерок вдруг переменил направление и донес до моего слуха отдаленный лай. Похоже, погоня, вопреки неопытности «философа-практика», напала-таки на след.

«Ну что ж, — злорадно подумал я, — я продемонстрирую вам, сударь, что не так уж я бесхребетен».

Я выворотил из земли ствол засохшей от обилия влаги березки и решительно отправился туда, где виднелась тропа, решение это было достаточно безрассудным, но мне надоело изображать из себя статиста в нелепом спектакле. Я хотел играть главную роль. Ощупывая импровизированной слегой зыбкую почву под ногами, я неутомимо пробирался вперед. Ветер доносил до меня звуки погони. Выдирая ноги из чавкающей грязи, балансируя на кочках, я удивлялся своему везению. Высокий, обрывистый берег, ограничивающий котловину с востока, медленно приближался, а я еще ни разу не провалился глубже чем по колено. Еще немного — и я выберусь на сухое место. Через несколько шагов я почувствовал, что в окружающем мире произошли какие-то едва уловимые изменения. Все вроде бы оставалось по-прежнему. Деловито шуршали пичуги в кустарнике. Легкая рябь искажала темные зеркала там, где вода недвусмысленно выступала из-под грязи. Негромко постанывал ветер. Лаяли догоняющие меня псы… нет, не лаяли — выли. Страшно как-то, будто к покойнику.

«Не по мне ли?» — подумалось со страхом.

Я огляделся. Погоня была совсем близко. Я различал даже силуэты замерших в нелепых позах солдат и серые тени вытянувших морды к небу псов. Удивляло, что все они были неподвижны, как давеча утром, и смотрели вовсе не в мою сторону, а куда-то вверх. Я тоже на всякий случай поглядел вверх. Небо было обычным — клочковатым, словно усеянным грязной ватой. Необычное было не в небе или в пейзаже, а в самих участниках этой погони — и животных, и людях. Они как будто услышали голос, принадлежащий кому-то невидимому, но всевидящему. Я прислушался к себе самому. Пусто и тихо было в моей душе, необычайно тихо, и знакомо пусто, как во время приступа.

— Вперед! — скомандовал я сам себе.

Собрав в свой не бог весть какой мощный кулак остатки воли и мужества, я бросился через болото, уже не разбирая дороги. Мне везло. Мне фантастически фартило в этом покере со смертью. Под ногами все время оказывалась пусть зыбкая, грозно раскачивающаяся, но почва. Через сотню шагов я позволил себе оглянуться. Псы и солдаты не трогались с места, они смотрели на небо, словно ожидая Страшного суда. Лейтенанта вообще не было видно. Удовлетворенно хмыкнув, я продолжил свой безумный бег. Еще сотня шагов. Господи, как мечется сердце! Еще сотня…

Местность начала ощутимо подниматься. Под ногами уже не хлюпало, и я шел, почти не шатаясь. Погоня никак не проявляла себя, хотя и не могла отстать настолько, чтобы меня упустить. Значит, реальность еще не вернулась в свое русло. Впереди в проседи тумана блеснули какие-то тусклые лезвия. Полотно! Я прибавил шагу, насколько еще позволяли быстро скудеющие силы. Я уже взбирался на насыпь, когда услышал за спиной отчаянное:

— Стой!

И понял, что прозевал момент возвращения реальности. На расстоянии не более чем в сотню шагов стоял молоденький солдатик в перемазанной шинели и неловко срывал с плеча карабин. Смерив его взглядом, я усмехнулся и продолжил путь.

— Стой! Стрелять буду! — истошно завопил солдатик, и сухой треск выстрела эхом отозвался в обрывах. Стрелял он все-таки в воздух.

— Отставить! — рявкнул на солдатика лейтенант, появляясь из густого придорожного кустарника.

Тот опустил винтовку, но в это мгновение на сцену вырвались захлебывающиеся лаем собаки. Я с сомнением посмотрел на оскаленные пасти, догадываясь, что на мою плоть их зубов еще хватит.

— Отзовите собак! — прокричал я. — Я сдаюсь.

Лейтенант взмахнул рукой, и солдаты оттащили отчаянно рвущихся к теплому, трепещущему телу псов. Я, подняв руки, приблизился и встал перед лейтенантом.

Я улыбался, ибо уже знал, что спасен. Хотя все прочие участники трагедии не подозревали об этом. Тяжелый, будто подземный, гул сотряс насыпь, а рельсы запели, как грубые скрипки.

— Извините меня, господин Кимон, — сказал лейтенант, — но так нужно.

Он снял перчатку и достал из-за пазухи длинноствольный пистолет. Гул усилился, уже явственно был слышен перестук тяжелых колес на стыках.

— Вы опоздали, лейтенант, — сказал я, напрягая голос. — Это за мной.

— Это наша дрезина… — неуверенно возразил лейтенант.

Пистолет он приставил стволом к моей переносице. Я брезгливо, но без испуга отшатнулся. Темная громадина выросла за моей спиной, скрежеща тормозами и сыпя искрами, и спокойный, властный, усиленный мегафоном голос приказал: