Олег Стрижак - Cекреты балтийского подплава

• Название: Cекреты балтийского подплава
• Автор: Олег Стрижак
• Жанр: История

"Секреты Балтийского подплава" - произведение необычного жанра. Автор, опираясь на устные предания ветеранов Балтики и на сведения, которые просочились в подцензурной советской литературе, приподнимает завесу "совершенной секретности" над некоторыми событиями Великой Отечественной войны на Балтийском море.

---

Зеленцов ничего не пишет о том, как происходило разбирательство. Зеленцов вскоре попал в штрафную роту, а когда искупил кровью и вернулся, его послали рулевым на "С-13", к Маринеско.

Не знаю, какое наказание понесли Травкин и его вахтенный офицер за то, что предоставили центральный пост и секретные документы в распоряжение предателя. Трибунала, кажется, не было. Травкин ушел командиром на "К-53", затем на "К-52". После 7 июня 43-го, дня возвращения на Лавенсаари, гвардейская подводная лодка "Щ-303" в истории флота не упоминается. Вот об этом походе Травкина Грищенко и пишет: "Травкин делает свое дело и хорошо и красиво".

Я намеренно не назвал фамилию капитан-лейтенанта Ю. М. Афанасьева (я предупреждал, что пишу не исторический труд. Если кто думает, что я не знал имени Юрия Афанасьева, пусть заглянет в книгу "Соль службы", которую я редактировал, с. 68). Тема вокруг этого имени "задымлена" чрезвычайно. Вот пример: из далекого зарубежного Таллина (не иначе, фельдсвязью закинули туда восемь номеров "Вечёрки" с моим очерком) пришло негодующее и крайне саркастическое письмо.

Его авторы отставной адмирал С. Смирнов и М.Корсунский, "член международной ассоциации писателей — баталистов и маринистов" (не нужно пугаться, в наши дни, если два литератора в Москве дружат с одним в Таллине, это "международная ассоциация"), видимо — тот М. Корсунский, который с В. Гринкевичем написал книгу "Адмирал Трибуц" и издал её в 80-м году в Таллине в издательстве "Ээсти Раамаат" (то-то, я думаю, эстонцы обрадовались).

Смирнов и Корсунский пишут, что мой "опус" есть "сплошная брехня", и — очень надеемся, что у редакции хватит мужества и чести, чтобы напечатать наши заметки" (они думают, что это удачный трюк: тут уж "Вечерний Петербург" не отвертится!).

Я процитирую поборников мужества и совести. Они подчеркивают, что Афанасьева приговорили именно "сухопутные юристы", "юристы ПрибВО": "...сухопутные юристы бдели. Был организован показательный процесс Прибалтийского военного округа. Никуда дальше Вентспилса Афанасьев не ушел. (...) Когда в Риге шел суд над Афанасьевым, по радио выступил Сталин..." ( и никаких указаний на источники).

Тут всё неясно. "Дальше Вентспилса" или Риги "не ушел" Афанасьев? В "показательный процесс" плохо верится. Прибалтийский Особый военный округ с 22 июня 41-го значится в истории как Северо-Западный фронт. Сталин выступил по радио 3 июля. Если в этот день в Риге судили Афанасьева, то судили его немцы. Наши оставили Ригу 1 июля. Ясно другое: биограф Трибуца уводит "след" подальше от любимого нашего Трибуца. А вот профессор истории каперанг Мрыкин пишет в редакцию (без указания на источник): именно командование флота отдало Афанасьева под трибунал и сделало это в августе 41-го. В августе Афанасьев мог быть судим в Таллине либо в Кронштадте (Ленинграде). Если Афанасьева приговорил флотский трибунал, на приговоре должна быть утверждающая подпись Трибуца: тогда хвала, которую воздает в своих мемуарах Трибуц казнённому командиру, не очень прилична.

Капитан-лейтенант Афанасьев был старшим по группе кораблей, которые стояли в Либаве в ремонте и "были взорваны экипажами": эсминец "Ленин" (командир кап.-лейт. Афанасьев), подводные лодки "С-1", "М-71", "М-80", "Ронис" и "Спидола" (перечисление кораблей: "Боевая летопись ВМФ...", с. 96). Профессор каперанг Мрыкин приводит цитату из диссертации Грищенко, которая была защищена в 49-м году в Военно-морской академии имени Ворошилова: "Следовало бы объединить эти корабли в караван, придав им в обеспечение эсминец "Ленин", пять торпедных катеров, 12 катеров МО (малые охотники) морской погранохраны НКВД и два тральщика, случайно оказавшиеся в порту Либава. Подводные лодки вместе также представляли артиллерийскую силу. Учитывая небольшой переход до Виндавы, можно было рассчитывать на успех..."

Благодарю за сведения из документа, который был секретным, а теперь, видимо, "для служебного пользования". Неясно, что разумеет Грищенко под словом "караван". Морские словари дают несколько значений этого термина: группа несамоходных судов, следующих одно за другим на буксире; группа судов, идущих совместно в один и тот же порт назначения, и т. д. Идти из Либавы своим ходом эти суда не могли. Грищенко это знал. Грищенко до 18 часов 22 июня 1941 года находился в Либаве. Вряд ли эсминец "Ленин" был способен обеспечивать караван. Готовность главных машин эсминца была 80 процентов... Невозможно разбирать цитату, не зная окружающего текста. Трудно говорить про обстановку, в какой работал адъюнкт капитан первого ранга Грищенко.

Над ним был научный руководитель, различное начальство, ученый совет, а на дворе стоял 49-й год. Кузнецов был снят с должности главнокомандующего ВМФ, его заместитель Галлер уже был осужден и умирал в тюрьме.

Что хотел сказать Грищенко?

Загадочны действия Трибуца и его штаба в первые часы войны. Н. Г. Кузнецов в книге "Накануне" (М., Воениздат, 1969) пишет, что указание флотам о переходе на готовность номер один было дано около 23 часов 21 июня. Затем Кузнецов, нарком ВМФ, звонит командующим флотами, первый звонок — Трибуцу: "Не дожидаясь получения телеграммы, которая вам уже послана, переводите флот на оперативную готовность номер один — боевую. Повторяю еще раз — боевую".

Трибуц спрашивает: "Разрешается ли открывать огонь в случае явного нападения на корабли и базы?"

Кузнецов отвечает: "Можно и нужно!" "Мой телефонный разговор с Трибуцем закончился в 23 часа 35 минут" (см. сс. 356, 357. 359).

Что происходило в Либаве, нам рассказывает Грищенко в книге "Соль службы". В час ночи 22 июня офицеры были вызваны посыльными на корабли и в части. Личный состав перешел из казарм на лодки. Готовности номер один объявлено не было. В четыре утра Грищенко "решил не терять зря времени, провести учение по живучести и непотопляемости корабля". Моряки понимают, что если б была объявлена боевая готовность, то ни о каких "учениях по живучести" и речи б не могло быть.

"В самый разгар наших учений мне подали радиограмму с адресом "По флоту". Я быстро прочел: "...последнее время многие командиры занимаются тем, что строят догадки о возможности войны с Германией и даже пытаются назвать дату ее начала... Вместо того, чтобы... Приказываю прекратить подобные разговоры и каждый день, каждый час использовать для усиления боевой и политической подготовки... Комфлот Трибуц".

Хорошая радиограмма в пятом часу утра 22 июня.

Почти тотчас, пишет Грищенко, над гаванью и над подводными лодками появились бомбардировщики с крестами и свастиками. "Но никто из командиров подводных лодок, памятуя указание "огонь не открывать", не решается осмелиться и нарушить его... (...) Самолеты в третий раз пролетают над нами. Где-то в стороне — не то взрывы бомб, не то стрельба орудий" (см.: "Соль службы", сс. 53-54).

Заглянем в "Боевую летопись ВМФ..." (с. 95): "Около 4 ч. немецко-фашистские войска при поддержке танков, авиации и артиллерии перешли в наступление на приморском направлении. Самолеты противника, не встретив противодействия, нанесли бомбовый удар по Лиепае..." Исторический сборник "Краснознаменный Балтийский флот..." (М., "Наука", 1973, сс. 23-24) говорит об этом подробнее: около 4 часов утра краснофлотец Колотенков, разведчик 841-й зенитной батареи, которая находилась в боевом дежурстве (это уточнение подчеркивает, что и в береговых частях флота готовность номер один не была объявлена), определил, что неизвестные самолеты идут курсом с моря на военно-морскую базу. Колотенков объявил по батарее боевую тревогу и доложил по телефону о самолетах на КП. С КП дивизиона последовала команда: "Огня не открывать".

12 бомбардировщиков "Ю-88" нанесли удар по Батскому аэродрому, где базировался 148 истребительный авиационный полк.

Командир 503-й зенитной батареи, которая прикрывала аэродром, старший лейтенант В. Рябухин приказал (видимо, на свой страх и риск) открыть огонь. Однако самолеты уже отбомбились и без потерь развернулись на обратный курс. Вот эти разрывы бомб и стрельбу орудий и слышал Грищенко, находясь на мостике лодки "Л-3" в гавани и читая удивительный приказ Трибуца прекратить разговоры о войне с Германией и заняться политической подготовкой.

Далее в историческом очерке говорится, что немцы уничтожили восемь истребителей, а днем 22 июня 148-й полк приказом штаба Северо-Западного фронта был переведен в Ригу. "Таким образом, уже в первый день войны база осталась без прикрытия истребительной авиацией" (Там же, с. 24).

Так Трибуц впрямую не выполнил боевой приказ наркома ВМФ. А нарком не знал, что его приказ не выполнен.

С чего вдруг Трибуц стал так "независим"?

Кузнецов в книге "Накануне" сообщает интересный "поворот в сюжете" ночи на 22 июня.