Николай Фохт - Похмельная книга

• Название: Похмельная книга
• Автор: Николай Фохт
• Жанр: Справочники

Ободряющее пособие для пьющего, пившего, собирающегося выпить…

Поразительная история — такой книги в России не было. Нет, конечно, были всякие рецепты, анекдоты про пьянства, правила этикета, рассуждения о том, что такое правильное питие, а что — неправильное, злостное. Никто не написал слов, которые бы ободрили пьющего, пившего, собирающегося выпить человека в эту, безусловно, трудную минуту его жизни. Один умный приятель парафразировал: не пить в России — больше, чем не пить. Представляете, что значит пить в России — насколько это больше!

---

Рис. 14

Участник соревнования по метанию полных чаш.

А что я могу рассказать дяде Васе? Молча сижу, набираюсь, чего положено. Ночь проходит, как жизнь: медленно, неукротимо. На наших глазах из земли вырастают грибы, наливается в предчувствии близких морозов рябина. Шумят травы, шелестит под землей крот, течет в подземных жилах ключевая вода, которая может спасти от утреннего разочарования. Василий Алексеевич с сожалением смотрит на занимающуюся зарю, идет к реке, умывается и затягивает свою любимую песню: «Аааааааа!!!». Это значит, что лето скоро кончится и дорога позовет обратно, в город, в бабье лето, где нет ни лосей, ни сомов. Алевтина тем временем разогрела кислых щей и, привалившись к косяку, лукаво щурится на появившееся изза пригорка изображение дяди Васи.

Глава 13. ВАШЕ СЛОВО, ТОВАРИЩ АУСТЕР!

Настроение: нехорошие предчувствия. — Время: бабье лето. — Место: у Белого дома, Ро с сия. — Полезные сведения: как уберечься от пули; что сделать, чтобы пить и не пьянеть; что делать, чтобы отрезветь за несколько секунд; о том, надо ли это делать.

«Откуда берется пыль и куда деваются деньги» — прямой вопрос одной подружки раз и навсегда оставил меня в рядах агностиков, разучил биться над решением неразрешимых задач. Счастье жить в необъясненном мире, принимать «как есть» плохие дороги, сработанный еще рабами водопровод с водопроводчиками, государство с бандитами по обе стороны дается не сразу, но если дается, то держишься за него, кичишься обладанием, чувствуешь себя совершенно свободным от необходимости достаточного. Раз в году счастье это усугубляет необъяснимая пора — модель загробной жизни, где есть покой и воля — бабье лето.

Сумасшедшими шагами, под пулями и заинтересованными взглядами незнакомок меряешь преображенное пространство города, деревни, любого родного края, где бывает это, как пел Джо Дассен, индианское время года. Прощаешь журавлям, которых не на шутку испугал грассирующий говорок Калашникова, их нештатный перелет в направлении вечного лета, прочь от вечнозеленых елок. Кутаешься в кашне, не скупишься на сто граммов коньяку, высаживаешься на бульваре — наблюдать, щуриться на солнце, слабоумно улыбаться собственным нехитрым мыслям и — жить на всю катушку. Не заменить это зрелище в период возвращения домой никаким штурмом унд дрангом, никаким визовым режимом и повышением стоимости проезда. Пир во время пирровых побед перестал уже вызывать похмелье и изжогу у населения. Кровью в часы «событий» лился портвейн, два стакана водки любого розлива делали субъектов неуязвимыми, а три просто выключали из игры. «Налей защитнику обороны!» — неслось из открытых по случаю очередного конца света шинков. Люди падали не от пуль, но от пуль не шарахались. Гульба, одним словом, шла серьезная.

Рис. 15

«День четвертый». Гравюра неизвестного. Ученые подсчитали, что средний запой продолжается 4,3 суток.

Внезапно встала во весь опор юношеская проблема вытрезвления собственными силами. Разные пробовали методы — от болевого шока до ныряния в реки и озера, а также внутренние моря. Искусство стать трезвым — это техника, ремесло, а иногда и мастерство. Вроде пьяныйпьяный, только что падал на четвереньки и молчал, а вдруг разогнулся в нужную минуту, отмел наметившуюся иронию в свой адрес и в доказательство боеспособности поймал за кожанку проезжавшего мимо рокера. Вот тогда и доступными станут уважение товарищей, обожание участниц, благосклонность мифотворцев. Для актов вытрезвления я не стал бы рекомендовать эксплуатацию силы воли. С недоверием отношусь к хвастливым заявлениям «пью и не пьянею», «умею пить». Хотя и это иногда может пригодиться — в экстренных случаях: во время дипломатического приема, трех и более деловых встреч с употреблением алкоголя, другой шпионской деятельности. Есть народные рецепты. Например, съедание перед началом праздника куска сала или выпивание столовой ложки подсолнечного масла, а также заглатывание сырого яйца. Неудобство метода состоит в том, что время от времени надо отлучаться с приема, чтобы банально и искусственно поблевать — пока алкоголь не разъест образованный предохранительными мерами защитный слой на стенках желудка. Есть рецепт, который позволяет обойтись без неприятной физиологической гимнастики: надо опрокинуть стопку, в которой смешаны пополам растительное масло и красное вино, а также щепотка перца. Пей, гуляй — ничто не проймет!

Ну а если случилось, если некому проводить в глухую ночь, если существует риск оказаться в государственном вытрезвителе, что травмирует прежде всего морально? В свое время был способ: заваривался крепчайший кофе, где вместо воды использовалась, естественно (что от алкашей ждать!), водка. Эффект протрезвления был безусловный. Позже, став опытней, узнал, что подобные адские смеси носят имя «аустер» и что существует ряд настоящих рецептов.

Широкую рюмку необходимо полоснуть несколькими каплями растительного масла так, чтобы на внутренней стенке осталась тонкая масляная пленка. Выпустить в рюмку один сырой яичный желток, добавить столовую ложку джина и посыпать все это дело черным и красным, но обязательно молотым перцем. Пить одним глотком прямо перед выходом из помещения, где угораздило.

Или: так же капнуть подсолнечного маслица, разместить в рюмке две чайные ложки острого томатного соуса и один все такой же сырой яичный желток, посыпать солью и обоими перцами, добавив десертную ложку перцовки и пару капель лимонного сока. Выпил — и уже в состоянии попрощаться, если осталось с кем.

Или аустер «Зверский»: такая же промасленная рюмка, в нее вливается пятьдесят граммов водки, выпускается один желток, добавляется щепотка соли и по трети чайной ложки красного и черного перца, пьется не чокаясь. Резко отрезвев, вы наверняка увидите перед собой пьяные лица собутыльников, краем глаза заметите, что девушка, с которой вы пришли, целуется с хозяином квартиры, воспользовавшись вашей отлучкой в никуда, чай выкипел, а метро закрыто. Советую вытащить утаенную бутылку портвейна и под невидящим взглядом компании, изображающей внимательное сидение за столом и ведение разговора, хлобыстнуть пару стаканов. Чего, собственно, трезветьто: бабье лето закончено, урожай убран, кандидаты сбиваются в тучные стада — до заклания есть еще паратройка лет. И после третьего стакана можно уходить — здесь уже ничего интересного не будет.

Глава 14. КОМАТОЗНИКИ

Настроение: эротическое. — Время: глубокое лето. — Место: пляж и т. п. — Полезные св е дения: кто такой Йоб ван дер Гуй; кто такие нудисты; где стреляли в Ленина; где жили Тарковский и Вознесенский.

Июль — самое удобное время для разоблачений. Пусть низкая облачность, пусть дождь и тополиный пух — люди скидывают прикипевшие одежды, распахивают объятия набухшему асфальту, славят красоту открывшегося взору тела. Устоять трудно, но если устоишь, в награду получишь небо в ЛСД, робкое дыхание приближающейся бури.

Сквозь заскорузлые пальцы нужды, побитые крупной молью белые халаты человеческого достоинства просачиваются в атмосферу искусство и наука. Наука побеждает предрассудки, заставляет население верить в вольфрамовую дугу, в аспектмодификатор, отвергать фреоновые дезодоранты. Искусство же, как всегда, проковыривает дырочку в теплом шерстяном занавесе и дает возможность насладиться созерцанием открывшихся бездн и звезд. Дробненький голландский фотограф Йоб ван дер Гуй отчитался перед народом, скомпенсировал долг искусства. Вернисаж получился: Вагина, Вульва, Кут — как только ласково не называли предмет и объект экспозиции. Прекрасные, а главное, цветные и чернобелые фотографии ласковых женских гениталий были любовно помещены в рамочки и взяты под стекло. Рядом с явными произведениями фотоискусства толпились обладательницы изображения. Редкий японец не поддался искушению заснять помолодевшую от повышенного внимания модель на фоне дагерротипа ее же прелестей. Русская коллекция Йоба переливалась цветами, пиво лилось из банок, ценители требовали музыки и танцев. Искусство наливалось соками на глазах. Набухшие почки превращались в цветы, цветы в плоды, плоды с характерным звуком отрывались от плодоножек и, стукнувшись о паркетный пол галереи, закатывались в углы подсознания.

Нудисты вытеснили традиционалистов практически со всех диких пляжей Серебряного бора. Закомплексованные в плавки и купальники бедные люди прячутся в высоких травах. Гордо, страусами и тиранозаврами, разгуливают раскрепощенные нудисты. Рассеянный, безумный взгляд выдает состоявшееся слияние с полудикой природой.

И хочется крикнуть идущей навстречу голой девчонке: оденься, милая. Я дам тебе пальто, ты укутаешься в него, и мы пойдем в город. Мне не нужна твоя нагота, я знаю строение тела, я сбегал с уроков химии на лекции второго курса медицинского училища, где подробно разбирались человеческий скелет и причитающаяся ему анатомия. С закрытыми глазами найду я твое среднее ухо, малую берцовую кость, твои трогательные подплечики. Но я хочу тайны и чистоты. Зайдем по дороге в Ле Монти: возьмем пару туфель, сумочку, поясок — чем мы хуже? Не стыдись — оденься во все самое лучшее, повяжи платок, натяни перчатки из лучшего друга человека—лайки, лайкра будет переливаться на спелых икроножных мышцах в такт походке, мы спустимся К Трехгорке: там ночь на Ивана Купалу в самом разгаре. Девушки гадают огнем, ждут цветения папоротника. Под мелодичные звуки техно и нам впору поддаться психоделике — открыть кингстоны, смешать виски с колой, затянуться и откинуться.