Эдуард Геворкян - Бойцы терракотовой гвардии, или Роковое десятилетие отечественной фантастики

• Название: Бойцы терракотовой гвардии, или Роковое десятилетие отечественной фантастики
• Автор: Эдуард Геворкян
• Издательство: Любимая книга
• Жанр: Публицистика
• Год: 1996
• ISBN: ISBN: 0136-0140

Произведение входит в журнал «Если 1996 № 7–8».

Награды и премии: «Бронзовая Улитка» — 1997 // Публицистика. «Странник» — 1997 // Критика (Публицистика).

Эссе «Бойцы терракотовой гвардии» начинается с воспоминаний о семидесятых годах, когда нынешние мэтры были молодыми и только учились писать рассказы. Мемуар не был бы мемуаром фантастическим, если б Эдуард Вачаганович не закрутил его вокруг любопытной идеи: есть, мол, у каждого государства своя Душа, определяющая характер и привычки народа, но иногда, по причине вмешательства разных сил, страны душами меняются, и получается невесть что. Прорубит, например, Петр Первый окно в Европу, русская душа возьми и испарись, а место ее занимает душа китайская… «Все мы — китайцы», делает вывод один из персонажей. Потому-то никакие европейские модели социального устройства у нас и не приживаются.

---

Тут я вспомнил рассуждения Валуна о древнеегипетских богах. Дима немного подумал, а потом сказал, что допускает факт возникновения первой государственной души именно в Древнем Египте, поскольку не хочет прибегать к фантастическим гипотезам об Атлантиде или там какой-нибудь вонючей Лемурии. Затем эта госдуша членилась, как яйцеклетка, до определенного момента, пока в силу некой высшей симметрии (возможно, существует закон парности душ, об этом догадывались многие) не наполняла собой астральное пространство, ноосферу, минус-поле Дирака… кому как нравится. Ах, ты не хочешь прибегать к фантастическим гипотезам, не выдержал я и, перебив его, спросил: как все эти конструкции связаны с фантастикой? Какое имеют отношение все эти так называемые рокировки к нашей литературе? Следует ли из этого, что мы вышли не из гоголевской шинели, а, скажем, из халата Пу Сунлина? Дима холодно улыбнулся и ответил, что из шинели могут выйти только вши. Из халата, впрочем, тоже. А к нашей жизни это имеет самое непосредственное отношение. Каждый из нас застыл в бесконечной схватке — от философа до сантехника. Это повелось, наверное, еще от амеб. Все живое или неживое может существовать, как говорится, в единстве и борьбе противоположностей, а единство в борьбе — суть недвижимость. С фантастикой же дело обстоит хитрее. Для каждого конкретного «единоборца» его противник асимметрично ирреален, поскольку альтернативой солипсизму является безумие. Но фантастика порождает симметрию ирреальности, что совершенно неестественно для мироздания. Возникает вектор силы, вызревает опасность движения…

Мне все эти бредни изрядно надоели. Он между тем рассуждал о том, что у американцев скорее всего вообще нет государственной души, отсюда и потуги ее субституции, замещения — показной патриотизм, стремление доминировать во всех областях и т. п. Неизвестно также, есть ли у американцев и персональные души. Не исключено, что попытки построить рай на земле (он же — Сияющий Град на Вершине Холма) приведут их лишь к очередной Вавилонской башне — душепроводу на небеса. Отсюда, кстати, и бурное развитие американской фантастики, ее претензии на мировую гегемонию — если нет движения вглубь, то приходится расплываться вширь, как нефтяное пятно.

Я устал от его идей и прямо спросил, узнал ли он что-либо новое об исчезновении Валуна и где обещанная интересная информация.

Ах это, загрустил он, сейчас, сейчас… И с этими словами откнопил от стены цветную фотографию из журнала «Китай». Вот, сказал он, здесь все. Я пригляделся. Известная картинка, подпись: «Многотысячная армия терракотовых воинов и лошадей была обнаружена в погребальной яме близ захоронения императора Цинь Шихуана (221–207 г. до н. э.).

Шеренги глиняных солдатиков в полный человеческий рост стояли ровными рядами, готовыми вступить в битву. Там же находились терракотовые кони, колесницы. Ну и что? Я непонимающе пожал плечами.

Дима посоветовал внимательно всмотреться в лица. Он сказал, что сжигание книг и построение стен — всего лишь бои местного значения, а битва продолжается по сей день и будет продолжаться вечно. Застывшим воинам кажется, что идет жаркая схватка, реют знамена, полководцы изощряются в стратегии и тактике, а в обозе их ждут еда и шлюхи. Так оно и есть в некотором смысле, поскольку нет никакой разницы между ними и нами. Все наше копошение — лишь отражение этой войны. Что мы, что эти терракотовые бойцы — суть одно. С этими словами он уставил палец на меня жестом совершенно неприличным.

Что же касается Валуна… Тут он извлек откуда-то большую лупу, вручил мне и ногтем показал на одну из фигур. Я пригляделся и застыл — ну вылитый Валун. Затем я перевел взгляд на его глиняных соседей — вот это двойник одного писателя из Киева, этот — копия маститого новосибирского фантаста, питерские стоят отдельно, держась кучкой, а москвичи разбросаны по колоннам. Я чувствовал, как у меня деревенеет шея и каменеют мышцы, но не мог оторвать взгляда от бесконечных фигур, скользя по лицам и с ужасом ожидая, когда наконец обнаружу себя…

Апрель — май 1996 г.