Андерс Стриннгольм - Походы викингов

• Название: Походы викингов
• Автор: Андерс Стриннгольм
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011581-4

Перед вами одна из самых известных книг, рассказывающая о походах викингов, государственном устройстве, нравах и обычаях древних скандинавов. С момента ее издания она многократно переиздавалась и продолжает оставаться одним из авторитетнейших исследований по истории Скандинавии эпохи викингов. Книга Стриннгольма имеет большую ценность и как исторический труд, и как популярная энциклопедия жизни древних скандинавов.

Издание содержит подробные комментарии и карты. Приложения знакомят читателей с походами норманнов в Исландию и на Пиренейский полуостров.

Книга будет интересна и специалистам, и многочисленным любителям истории.

---

Наивысшим значением и наибольшей властью пользовался упландский лагман, потому что он был глашатаем воли и вожделений всего сословия поселян на общем народном собрании. Такое же преимущество имели и упландские законы пред законами прочих областей; все обязаны были судиться по ним в тех случаях, которые не могли быть решены по другим законам. Вообще земли господствующего народа, Volkand, занимали первое место в государственном союзе, потому что имели решающий голос во всех важных вопросах.[311] Причина такого первенства, принадлежавшая землям народа, без сомнения, та, что они, как древний, первоначальный Свитьод, были первым жилищем народа, переселившегося с Одином, родиной свейского племени и главным местом религиозного законодательства: там у Одина был собственный замок, народ имел общий и главный храм; туда собиралось все войско на ежегодный тинг и на общенародные праздники. Эти земли составляли среду rocударственного союза и главное место господствующего народа.

Король, как общий глава, заведовал религиозными делами; ему принадлежала высшая судебная власть при тяжбах и предлагались темные и запутанные судебные вопросы; он начальствовал над военными силами, сухопутными и морскими, и говорил на главных тингах при совещаниях о общественных делах. К числу его занятий принадлежала защита берегов и страны от опустошений викингов и других врагов, наблюдение за общим спокойствием и общей безопасностью и наказание преступников.[312] Если угрожал неприятель или объявлялся поход (Ledung), лагманы и придворные, вожди и поселяне — все свободные и способные владеть оружием обязывались в назначенное время и место являться с продовольствием для себя и в полном вооружении. Король решал войну: от него зависело сохранять мир (сидеть дома) или посылать войско; он мог требовать столько вооруженных людей и обыкновенных судов, сколько находил нужным; он имел право назначать срок своего отступления из отечества; в походах все оказывали ему безусловную покорность. Судя по известной сцене на общенародном тинге, когда Олаф Скетконунг принужден был против воли заключить мир с Норвегией, полагают, что король не имел права предписывать снаряжение кораблей и войска в иноземные походы, и для того необходимо было согласие народа. Но, основываясь на том, нельзя ли утверждать с тем же правилом, что король не мог располагать и замужеством дочерей, не спросив о том мнения и приговора народа на тинге, потому что при этом случае Олаф Скетконунг принужден был против воли выдать Ингигерду норвежскому королю? И то и другое принадлежит к числу чрезвычайных случаев в истории, когда короли слабостью и неразумным поведением давали над собой волю народу. Хотя сравнение прав и устройства близкородственных народов во многих случаях поясняет дело, однако ж надобно пользоваться им с большой осторожностью, не упуская из вида такой разницы, которую производят местные обстоятельства на неодинаковый гражданский порядок и другие условия среди единоплеменных народов. Из того, что у германцев народ нe принимал участия ни в каких других войнах, кроме тех, которые присудил сам, еще не следует безусловно, что то же было и в Скандинавии. Еще Тацит замечал о войнах, что они более подчинены были королевской власти, нежели другие германские племена; также и о свеонах, что они жили единолично, и не на основании временного и условного права господствовать, безо всяких ограничений повелевать. Кажется, что у германских племен жреческая власть отделялась от королевской, по крайней мере в самое ближайшее время. Но в Свитьоде верховная королевская, жреческая и судебная власть сосредотачивалась в одном лице; это без сомнения, верховный король свеонов имел такое значение и пользовался таким влиянием, какого мы не привыкли встречать у королей других народов. Сверх того, обязанность слушаться королевского призыва на войну и следовать за королем в поход была уже в характере военного государственного устройства и самого народа, так что право войны и мира можно считать в исключительном владении короля с начала основания шведского государства. По крайней мере, ни в древних областных законах, ни в сагах нет никаких доказательств противного. Скандинавы знали, что весь народ не может управлять, потому относительно войны, мира и всего, что касалось безопасности и благосостояния общества, вверяли высшую правительственную заботливость одному лицу: сила живет в единстве. Несмотря, однако ж, на такую власть короля, народ оставался свободным

Есть большая разница между государствами, власть которых основывается на войсках, получающих жалованье, и такими, которые сильны только народом. Король, не имеющий права требовать других налогов, кроме дозволенных народом, и без иной военной силы, кроме свободных граждан, должен царствовать в согласии с народом и в его духе. «Всякая истинная свобода, — замечает один глубокий знаток истории, — утверждается на одном из следующих двух оснований: или граждане должны быть воинами, или воины — добрыми и разумными гражданами». Первое существовало в древнейшее время народной свободы. Оно бы крепким оплотом ее в Швеции гораздо долее, нежели во многих других европейских странах; между прочим, причиной того были независимые общины, составлявшие судебные округи, которые управлялись людьми, избираемыми народом. Но главная причина та, что все они имели своим средоточием ежегодное народное собрание (тинг).

Норвежский народ, при всей его воинственности и любви к независимости, часто, однако ж, сносил иго самовластия, потому что не было никакой связи между областями (фюльками) Норвегии; король легко мог захватить их одну за другой; притом во главе таких областей находились подручники, поставленные королем и от него зависимые, между тем как в Швеции начальники областей опирались в своей власти на народ и без всякой боязни излагали пред королем народные дела. Они были толкователями воли и определений народа, которого согласие и одобрение необходимы были во всех вопросах, касавшихся религии и свободы, законодательства, принятия налогов и других повинностей, также всех хозяйственных дел страны. Король имел права распоряжаться такими делами, не предложив их наперед свободным землевладельцам. Эти сильные люди, из которых каждый был независим в своем хераде, собираясь на собрание с оружием в руках, чувствовали свое значение.

Ежегодные собрания были для них местом соединения, пособием для сохранения их общих правил. Это облегчалось тем еще, что одно лицо имело право говорить от имени всей одальной общины. То был туинда-лагман. Он давал ответы от лица поселян на предложения короля. Судя но немногим сведениям о происходящем на этих собраниях, кажется, что поселяне редко оглашались с мнением лагмана и изъявляли неудовольствие на его речи; это прямое доказательство честного, гражданского духа тиунда-лагманов; не менее делает чести и землевладельцам, что они с полным доверием ишли за своими представителями и так единодушно относились их опытности и совету.

Здравый природный рассудок внушал скандинавам (что, кажется, забывалось и в более просвещенные столетия), что во всяком деле, а особливо в ведении общественных дел, наиболее важнее единодушие и согласие в действиях и плане; благодаря тому они могли выступать со всей народной силой на общих тингах при всех вопросах, касавшихся народа государства. Но, как люди, охотно признававшие королевскую власть, и покорные подданные, если король повиновался закону и советовался с народной волей, они соглашались с ним и слушались его даже в таких случаях, когда не разделяли его мнений и неохотно исполняли его приказания; напротив, король изъявлял согласие на все, чего единодушно требовали поселяне, и утверждал их определения.

Так безыскусственно, просто разделялась у древних шведов власть между королем и народом: у них единство, составлявшее главное преимущество единовластия, сочеталось с той нравственной силой, которая одушевляет всех к общему делу в республиках. Это равновесие не задерживало ни знаменитого предприятия, ни блестящего подвига. Обыкновенные короли довольствовались значением, какое оставлял за ними древний обычай; власть великих королей не имела других границ, кроме народного доверия. С половины IX века до половины XI королевский престол в Упсале занимали воинственные и сильные короли-завоеватели;[313] о других сказано, что государство находилось при них в великом могуществе и не испытало никакого уменьшения[314] в пределах: вообще, они пользовались большой властью. Этот двухвековой период, когда шведы были так сильны, что, казалось, готовились покорять другие народы Севера,[315] отмечен в шведских летописях, как лучшая пора народной свободы, когда все общественные дела зависел более от народной воли, нежели от власти короля:[316] тогда шведские короли обыкновенно во всех делах соображались с народной волей. Во все это время, исключая происшествия в последние годы Олафа Скетконунга, не замечается ни малейших следов несогласия между королем и народом, никаких признаков противных сторон и волнений; вместо того, это время отличается постоянной тишиной; необходимая покорность в народе соединялась с сильнIым чувством независимости и искренней, наследственной, привязанностью к королям; эти последние пользовались более совещательной и правительственной, нежели повелительной властью; страна управлялась древними родовыми законами без страха и недоверия; королевская власть и народная свобода находились в полном согласии.