Сборник - Фантастика, 1978 год

• Название: Фантастика, 1978 год
• Автор: Сборник
• Жанр: Научная Фантастика

Авторы традиционного сборника фантастических произведений мало известны или совсем ве знакомы читателям. Это в основном начинающие писатели, талантливо заявившие о себе совсем недавно.

Темы их произведений охватывают широкий спектр деятельности человека в пространстве и времени - от седой старины до настоящего и далекого будущего, и каждая решается по-своему оригинально.

Общим для повестей и рассказов, и это особенно примечательно, является то, что в них реалистично отражаются сложности окружающего мира, а герои - горячие патриоты своей Родины, своего народа. Раздел “Грани будущего” посвящен размышлениям о путях и особенностях развития современной советской фантастики.

---

Когда врач кончил свою работу, один из эквигомов, стоявших у дверей, о чем-то спросил его. Врач бросил на меня испытующий взгляд и ответил. Трое вышли, остался только тот человек, который принес мне рубашку. Он, очевидно, спал в моей комнате на втором топчане, стоявшем в нескольких футах от моего. Я чувствовал себя очень слабым и скоро заснул.

Когда я проснулся, мне принесли тарелку тушеных овощей, которые я съел с аппетитом, так как не ел, вероятно, уже больше суток. Мой сосед обратился ко мне с каким-то вопросом, который я, естественно, не понял. Тогда, к моей радости, он спросил по-пекуньярски, говорю ли я на этом языке. Когда я ответил утвердительно, он спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Можешь ли отвечать на вопросы?

Я сказал, что охотно отвечу на любые вопросы, так как чувствую себя лучше. Он вышел и скоро вернулся с теми двумя эквигомами, которые присутствовали при перевязке и на молитве. Один из них задавал вопросы, а второй записывал. Мой сосед был переводчиком.

– Как твое имя? - перевел он первый вопрос.

Я ответил, что на родине меня звали Лемюэл Гулливер, а в Пекуньярии мне дали имя Нэмис, что значит Морской Человек.

– С какой целью пытался ты проникнуть в Эквигомию?

Я коротко рассказал свою историю и сказал, что не имел ни малейшего злого умысла, высаживаясь в их стране. Эквигомы внимательно выслушали, и переводчик снова спросил:

– С какой целью ты действительно пытался проникнуть в Эквигомию?

Я повторил то же самое с некоторыми дополнениями и подробностями, но услышал опять:

– Скажи прямо, с какой целью ты пытался проникнуть в Эквигомию?

Эта странная игра возобновлялась много раз, так что я сильно устал. Эквигомы посовещались и ушли, оставив со мной переводчика. Впрочем, он был, видимо, также сторожем, санитаром и слугой. Я решил, что настало время мне задать несколько вопросов, и спросил для начала, где я нахожусь. Оказалось, что в военном госпитале, куда меня доставили солдаты, один из которых стрелял в меня.

– Почему он стрелял? Ведь он видел, что я безоружен.

– Он будет наказан.

– Кто те люди, что задавали мне вопросы?

– Один из них - сверхравный. Все эквигомы равны, но некоторые, особо заслуженные, равны более других. Мы называем их сверхравными.

– Но почему сверхравный не верит тому, что я говорю? Ведь это чистая правда.

Переводчик смотрел на меня так, как будто я ничего не сказал или он ничего не слышал. Я решил зайти совсем с другой стороны и спросил, почему он так хорошо знает пекуньярский язык, но опять не получил никакого ответа. Очевидно, такова была манера эквигомов реагировать на неуместные вопросы. Мы помолчали, а я тем временем еще раз оглядел комнату и увидел то, что раньше не замечал: большой портрет над моей головой. На нем был изображен широколицый человек средних лет.

– Чей это портрет? - спросил я эквигома.

Он посмотрел на меня с изумлением и ответил: - Императора Оана.

– Разве Эквигомия - империя?

– Нет, Эквигомия - страна равных.

– Но зачем вам тогда император?

Ответа не последовало. Тогда я осторожно спросил, жив ли император Оан.

– Разумеется.

– Сколько ему лет?

– Девяносто.

Я сказал, что на вид ему не дашь столько, а затем спросил, есть ли у него дети. Переводчик сказал, что все зквигомы Дети Оана.

– Ты видел когда-нибудь императора Оана?

– Нет, нет, - с суеверным ужасом ответил он, - Оана могут видеть только сверх-сверх-сверх-сверх-сверхравные. - Он просчитал эти “сверх” по пальцам, чтобы не ошибиться.

– Но разве он никогда не показывается народу?

– Император Оан всегда думает о народе.

Наш разговор зашел в тупик, но я не терял надежды кое-чтo узнать от переводчика.

Мое состояние улучшалось, плечо почти не болело. Ко мнe вернулись подвижность и любознательность, и я захотел выйти из госпиталя и погулять. Но эквигом решительно воспротивился этому. Тогда я снова попытался больше говорить с ним, нё только расспрашивая его, но и рассказывая о Европе и Пекуньярии. Результат оказался неожиданным: пока я спал, в комнату внесли еще один топчан, и я обнаружил себя в обществе двух эквигомов. Второй был похож на первого, как бывают похожи братья, и я иной раз затруднялся, который из них находится в данный момент передо мной. Он тоже говорил попекуньярски, в чем я убедился, задав ему какой-то вопрос.

Но они теперь почти непрерывно говорили между собой по-эквигомски, не отвечая на мои вопросы.и довольно бесцеременно прерывая разговор, если я пытался что-нибудь рассказать.

На третий день вновь появились сверхравный (то есть, очевидно, начальник) и его писарь. Оба переводчика встали в головах моей постели и переводили вопросы. Теперь у меня не было сомнения, что это допрос и что меня подозревают в каком-то злом умысле.

– Как твое настоящее имя? - спросил меня первый переводчик.

Я с некоторой обидой объяснил, что не привык лгать и в первый раз сказал им правду.

– Каковы действительные цели твоего прибытия в Эквигомию?

Снова все начиналось с начала. Опять битых два часа я рассказывал, кто я и откуда, с какими невинными целями я высадился на берег. Понятно, из нашей беседы ничего путного не вышло.

Они приходили еще два раза, и повторялась та же история.

Чтобы чем-то занять время, я рассказал сверхравному свою жизнь со всеми подробностями, а потом перешел к своему отцу и родственникам в Англии, к капитанам, которых я знал, и к их плаваньям. Но о чем бы я ни говорил, я слышал один вопрос: с какой целью высадился я в Эквигомии?

В одно далеко не прекрасное утро мне велели собираться и отправили из госпиталя в тюрьму. По дороге я жадно смотрел на людей и дома, но мало что мог увидеть: тюрьма была всего в полумиле ходьбы.

Меня заперли в камеру с пятью другими арестантами, из которых один, на мое счастье, кое-как говорил по-пекуньярски.

Я спросил его, за что его арестовали, и он рассказал мне следующее. В их краю несколько недель назад было сильное землетрясение. Он вытащил из дома своего двухлетнего сына и поежал еще раз, чтобы вытащить котенка, которого сын очень любял. Он сумел вытащить и котенка, но тут дом рухнул и похоронил среди домашней утвари также бюст императора Oaна, который является в Эквигомии обязательным укрзшенищ в каждой семье. На него донесли, и теперь он ждал, какое будет ему назначено наказание. У этого доброго и несчастного человека я усердно учился эквигомскому языку и кое-чего достиг за две недели, проведенные с ним.

Сверхравный оставил меня в покое, и мне стало казаться, что обо мне вовсе забыли. Но мой сосед, лучше знавший здешние порядки, предположил, что местные власти сделали обо мне запрос в столицу и ждут ответа. Столица страны - город Нотиак - находилась в 70 милях от побережья.

Так оно и оказалось в самом деле. Меня наконец вызвал сверхравный и через переводчика объявил мне, что меня отправляют на сельскохозяйственные работы “для очищения сознания”. Осмелев, я решился спросить, исходит ли это распоряжение от его начальника в столице. Сверхравный пристально посмотрел на меня и что-то ответил. Переводчик как-то странно засуетился и пролепетал, что в столице занимаются более важными делами, а им приказано самим распорядиться моей персоной.

Гораздо позже я узнал, что именно в эти дни четырехкратно-сверхравный, ведавший подобными делами, впал в немилость, был обвинен в нарушении заветов Оана и потерял свой пост. Поэтому никто в столице не хотел брать на себя ответственнпсть за мое дело.

Мне показалось, что местный сверхравный и переводчик несколько растерянны, и я решил воспользоваться этим, чтобы узнать свою судьбу. Я спросил:

– Куда и зачем меня посылают?

– Ты будешь трудиться среди народа и для народа.

– Значит ли это, что я буду в тюрьме?

– Нет, нет. Ты будешь свободным и равным, как все дети Оана.

– И я смогу, если захочу, уйти оттуда?

– Конечно. Но при двух условиях. Во-первых, ты должен до конца овладеть учением великого Оана. Во-вторых, тебя должны отпустить люди, среди которых ты будешь жить и трудиться.

– Но я уже немолод! Я хотел бы вернуться на родину!

На это я не получил ответа. Утром следующего дня я пожелал бедняге, оставившему во власти стихии изображение Оана, легкого наказания и отправился очищать свое сознание.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ГУЛЛИВЕР ОЧИЩАЕТ СОЗНАНИЕ, ЗАВЕТЫ ОАНА. СОБСТВЕННОСТЬ У ЭКВИГОМОВ

За мной утвердилось здесь имя Нэмис, но произносили его немного иначе, чем в Пекуньярии. По случайному созвучию это имя означает по-эквигомски приблизительно “большая голова”. Под этим именем я был записан в тех бумагах, с которыми меня отправили в деревню.

Я вышел из города рано утром вместе с тремя крестьянами, которые приходили в город по делам хозяйства и теперь возвращались домой. При желании я бы мог без труда сбежать от них, но это было бы чистым безумием в моем положении, и я решил покориться своей судьбе и дождаться лучшего случая.