Сборник - Фантастика, 1988-89 годы

• Название: Фантастика, 1988-89 годы
• Автор: Сборник
• Жанр: Научная Фантастика

Традиционный сборник научно-фантастических произведений советских и зарубежных писателей. В книге представлены рассказы молодых писателей-фантастов, а также очерки о природных феноменах, научных гипотезах и открытиях.

---

Двенадцать самолетов сбил. Но ты только о геройстве своем и думал.

Помню, ходил ты ведомым у нашего Бати. Так ведь чуть не погубил его.

Погнался за недобитым фашистом и забыл, что долг твой- командира охранять, на хвосте у него висеть. Изрешетили тогда самолет Бати. Как сам-то он уцелел, не знаю. И какой же широкий человек был - и простил тебя, и к Герою представил. Правда, тебе по закону было положено - двенадцать самолетов уже сбил. Помню, как в последний год ты все в свободный поиск просился на охоту - нужно тебе было счет добрать до второй звездочки. А тут еще повезло на противника - на Южный фронт перебросили полк, а самолеты фашистских союзников тихоходнее наших и вооружены похуже. Батя тебя отпускал, понимал задор твой. Ну что ж, Петро, выпьем за твою отвагу, за твое геройство, за удаль твою - это все при тебе.

Но третья чарка пилась труднее, словно не принимала зелье могучая плоть Иваныча, возмущалась. Вдавил-таки горькую влагу в себя. Поперхнулся, но вдавил.

Где-то заскрипел колодезный журавль, тонко пролаяла собака и умолкла, заурчал мотор легковушки.

– Просыпаются земляки. И мне пора,- качнул сивой головой Иваныч.- Я ведь, Петро, все норовлю эту гадость бросить. Да и то сказать - пью не часто. Привычка фронтовая да печальная память заставляют. Щас вот хотел идти к матери на могилку - любила она меня сильно, никто так больше меня не любил… Потом бы с дедом Андреем о ней поговорили, о жизни. А теперь к матери дорожка заказана - пьяных она не любила. Пойду к деду, отосплюсь, а там и к матери можно. А ты стой, блистай. Только и направо взглядывай.

Иваныч сам оборотился направо и долго качал головой, читая длинный список сельчан, погибших на войне: Андреев А. Н., Андреев П. Н.братья Алешка да Павлушка. Борисов П. А., Борисов Л. П., Борисов В. П.- отец и два сына, Великанов Р. С., Великанов С. Т.- двоюродные братья были. Да семеро Скачковых, да десять Филатовых… Теперь и лиц-то всех не вспомнишь. Полегли сто двадцать земляков. Может, и оттого еще теперь так мало детей в Сонинской школе, что жены и невесты своих суженых не дождались.

– Ну, прощай, Петро. Вот как свидеться пришлось после долгой разлуки. Чурался ты нас в последние годы. Да, слышал я, дуриком ты голову-то сложил - ехал на своей “Волге” в прошлом годе с веселой компанией и врезался в телеграфный столб. И сам ушел навсегда, и людей с собой потянул. Земляки за геройство тебя чтят, вишь, и памятник отгрохали. О покойнике худого говорить не принято, так и я - только тебе высказал, а на людях уж промолчу. Но ведь… и при жизни- у нас тоже не принято худое-то говорить. Боимся, что ли, чего? Врага нажить? Или привычка такая - помалкивать? Мол, молчанье - золото. Только - золото это самоварное, а из чего самовар-то? То-то! Так что блистай. Да, Саша Матюшкин… Чего это мне он сразу вспомнился? Пятнышками этими красными на траве? В голове путается. Не надо было третью пить - не те года. Так вот, Саша… Никому о том не говорил до сих пор - а ведь подумал еще тогда, 20 августа. Ведь с тобой он в паре ходил! Только ты вперед на полчаса прилетел и сказал, что он потерялся. А сам, знать, бой вел один, загорелся. В ногу раненный, горящий, до аэродрома дотянул. Так и умер в беспамятстве, ничего не сказал. А Батя промолчал, хоть и все понял. Молод ты был и бесстрашен как черт. Посчитал - окупишь вину. Все тебе за геройство прощали, Петро. А тебя-то вина глодала? Молчишь? Молчи, молчи, теперь уж не ответишь.

Голос Иваныча вздрогнул, он неуклюже потер глаза: - Слаб я стал. Года!

Запрятал в сумку полупустую бутылку, скомканную газету. Подумалподумал и, отхлебнув от второй чарки, с которой чокался, остальное плеснул на землю, по древнему обычаю - отошедшему в мир иной.

– Ну, стой, Петро, блистай. Пойду я.

Еще шире расставляя ноги, словно в шторм на палубе, Иваныч, не качаясь, двинулся по тропинке.

Сухой треск заставил его обернуться.

Бронзовая голова героя клонилась, упадая, но не упала - нагнулась только, и орлиные глаза уперлись в землю.

– Петро! - воскликнул Иваныч.- Тебе никак стыдно стало? Тото! - Он погрозил пальцем и, распрямившись, крепко и широко ставя ступни, зашагал из сквера.

– Знаешь что, металловед Миша Крынкин, не будем мы вызывать отливщика,- сказал директор совхоза, выслушав длинный рассказ.

– Как летчик-то он герой, настоящий герой- 20 самолетов сбил! Среди них пятнадцать, кажется, бомбардировщиков. Это значит, не долетели те бомбы до наших городов и сел. Спасибо нашему земляку! А вот как человек… В общем, перезвони отливщику, дай отбой.

– Это как же, Юрий Егорвдч? Ведь случай уникальный! Интересен для науки.

– Но ведь стоит бюст-то? Не рухнул?

– И не рухнет! Я осматривал.

НЕЛЛИ ЛАРИНА ДЕВУШКА ИЗ СИЭЛА

В Сиэл мне предложили лететь самолетом. Туристам туда разрешалось ехать не более, чем на два-три дня, чтобы познакомиться с чудoм-городом, с его архитектурой.

Посещение города было окутано туманом вымыслов и догадок, а те, кто возвращался из поездки, обычно ходили какие-то очумелые, качали головой и не хотели ни во что посвящать.

– Нет,- сказал мне приятель, который тоже возвратился оттуда с грустными глазами.- Нет, этого я не могу пересказать, там следует побывать.

– Что ты там видел?

– Не знаю.- Он пожимал плечами.- Город… Люди… Не знаю, но ты обязательно поезжай.

Он пожал мне руку, странновато улыбнулся, мол, ничего не может добавить к тому, о чем все знают.

О Сиэле говорили как о городе-образце, городе-идеале. Говорили, что он проектировался для жительства людей, но люди не желают там поселяться, хотя и выражают полный восторг тем, что там видят.

Проектировали город для того, чтобы навсегда распрощаться с грязью на улицах, с очередями в магазинах, с неудобствами транспорта, с давкой, толкотней на рынках, с неуютом в квартирах. И вот - создали городобразец!

Группы ученых, работавших над проблемой использования силиконов, продолжали заниматься ею уже несколько десятилетий после предшественников, которые жили в двадцатом веке. И они первыми подали идею создавать теперь уже не предметы, а города будущего из созданного ими, необычного материала, используя его вместо бетона и стекла.

Сначала все изумились, засомневались: разве из одного состава можно добиться разнородных структур? Но вскоре эту новость принялись бурно обсуждать. И решено было первый город назвать Сиэл в честь всемогущей чудодейственной искусственной смолы, которая может стать и мышцей, и глазом, и - домом. Новый материал раскрыл новые горизонты.

Биологи, медики, художники, даже писатели и поэты - все загорелись идеей образцового города: каким ему быть? Вдруг выяснилось, что новое дело волнует всех, каждого. Печать публиковала предложения, высказанные народом. Целые экспедиции специалистов опрашивали людей, собирали мнения, предложения, идеи. И наконец множество мыслей, изобретений и открытий сконцентрировалось в Центре по проектированию городаидеала. Но ничего толкового не выходило. Оказалось невозможным учесть массу разноречивых желаний. Идеи идеями, а нужны реальные проекты, за которые бы взялись строительные организации. К тому же возведение города целиком с его оригинальными зданиями, площадями, проспектами, висячими (!) садами требовало немалых средств. А ежели из нового материала строить еще и по старинке?! Сколько времени уйдет? Кто возьмется проектировать? Кто осмелится строить нечто невообразимое, уникальное для всей планеты? Обсуждение грозило зайти в тупик.

Но однажды в центр проектирования пожаловал какой-то чудак и предложил: использовать для строительства города, его домов и кварталов, природную энергию, которая бы направлялась генетическим кодом.

В самом деле! Посмотрите, какие крепкие зубы у волка! Какие мощные клыки были у мамонта! Наконец панцирь черепахи природа создает по генетическому коду!

А нельзя ли заложить в ядро будущего города программу, которая, вбирая в себя элементы почвы, камня, песка, начала бы развиваться сама, кристаллизоваться в блоки, стены, потолки, перекрытия, окна, двери?… Да неужто панцирь черепахи менее совершенен, чем какой-то дом, даже самый изящный? Пусть это не дом, а дворец. Панцирь черепахи - вот образец прочности! Все дело только в том, чтобы он рос и рос до размеров дворца - и модифицировался, ведь в панцире черепахи люди не станут жить! Им нужны дома, дворцы…

Его мысль посчитали в центре очень подходящей, тем более что ни камней, ни песка не понадобилось- их исключал новый искусственный материал, созданный химиками и биологами: по желанию человека он мог стать и камнем, и сталью, и резиной, и стеклом.

Чудак родил главное - идею: все, о чем долго спорили, вложить в программу развития ядра идеального города, закодировать в генах молекулы стройматериала будущего - самостоятельный рост.

Иными словами, воплощение замысла теперь выглядело так: любой дом, дворец будут расти так же, как дерево, или как панцирь черепахи, или как зуб. Город-идеал рос как бы из яйца.