Сборник - Фантастика, 1988-89 годы

• Название: Фантастика, 1988-89 годы
• Автор: Сборник
• Жанр: Научная Фантастика

Традиционный сборник научно-фантастических произведений советских и зарубежных писателей. В книге представлены рассказы молодых писателей-фантастов, а также очерки о природных феноменах, научных гипотезах и открытиях.

---

– Чего же ты так мало? - удивился он.- Не стесняйся, пей на здоровье. Чего-чего, а молока у меня хватает.

Девушка сделала еще несколько глотков.

– Молоко,- сказала она.- Вкусно.

– Может быть, ты хочешь погулять? Хотя еще рано…

– Нет, не рано,- возразила она.- Пойдем.

Он спустил вниз лестницу, удивившись вдруг тому, как же гостья поднялась к нему наверх.

Они - сначала он, а потом она - спустились на землю. Когда она делала последний шаг с лестницы, он подал ей руку. Серебристая ладонь девушки была гладкой, нежной, почти невесомой.

Приближался рассвет, но сквозь прозрачные кроны берез проглядывало еще темное ночное небо с множеством медленно, незаметно тающих звезд.

Девушка шла такой легкой походкой, что могло показаться, будто она не касается земли, не задевает ни единой травинки.

– Вот мои березы,- рассказывал он.- Не смотри, что все они похожи друг на дружку. Это только снаружи- прямые и белые. А так… Вот эта, видишь, высокая, худенькая, а соку по весне дает - только банки успевай подставлять. И сок сладкий, душистый. Пьешь - не напьешься. А эта, видишь, толстушка… Кажется, бочку сока накачать можно. Куда там! По капле цедит. Куркулиха зову ее. Обижается. А норова не меняет. Каждый год - по капле да по капле. И сок тяжеловатый, с горчинкой.

– Куркулиха? - переспросила она.- Смешное слово!…

– Да какое там смешное,- улыбнулся пастух.- Обыкновенное. Жадноватая, значит, прижимистая. Все себе да себе… А вот эту березу, видишь, она чуть склоненная, как бы к земле тянется, любят соловьи. Хочешь послушать пение, приходи вечеррм сюда. Обязательно самый переливчатый заглянет. И такие коленца отломит - закачаешься. А ты - стой, не бойся, что вспугнешь соловья, что он улетит… Защиту, что ли, в дереве чует? Не знаю. Секрет…

Вскоре пастух и девушка вышли к реке в том месте, где она делала крутой, как локоть, изгиб. На темной воде у противоположного берега белели лилии. Можно было различить густые заросли камыша. Тихо.

Пахнет водой и тиной.

– Река?! -радостно мигнула звездочка.

– Река-а,- отозвался пастух.

– Красивая река,- сказала девушка,- но кривая. Я другие знаю. Прямые, как твои березы.

– Да какая ж она кривая?! - обижаясь за свою речушку, отозвался пастух.- Это у нее изгиб здесь. Если обернуться птицей и подняться вверх над рекой, то он будет краше, чем шея лебединая. А рыбы в реке сколько! Во, слышь, плещется! К заре!

– Рыбы? - звездочка опять мигнула непониманием, а большие глаза девушки насторожились.- Что это такое?

– Как бы это тебе сказать… Мы, люди, на земле хозяева, самые мы главные на земле. А рыба - она молчаливая хозяйка воды. Только человек это забывает, думает, что везде он верховодит.

Пастух взглянул на девушку - поняла ли? И добавил с лукавой улыбкой:

– Тебе бы они понравились. Рыбы добрые и красивые, а чешуя, кожа рыбья, у них серебристая - играет, переливается… Сейчас на земле много рек пустых, мертвых, даже лягушек не осталось - доверховодился человек. А в нашей всякая есть рыбеха. И щука, и лещ, и язь, и окунь, и красноперка… Может, утречком, на самой зорьке,- сгоняю, только коров соберу,- порыбачим?

– Может быть,- ответила девушка и нежно взяла его ладонь в свою.- А много у тебя коров?

Он вздохнул.

– С каждым годом все меньше. Нынче вот двадцать две пасу. Есть и еще одна. Но прихворнула что-то. Ласка ее кличут. И точно - норовом ласковая, тихая, послушная.

Пастух вдруг осекся, взглянул на гостью.

– Ну и разболтался я! Может, устала? Отдохнуть хочешь?

– Что это - раз-бол-тал-ся?

– Значит, говорю и говорю и говорю. Без остановки. Без умолку.

– А-а,- она улыбнулась.- Это не опасно. А отдохнуть хочу.

Они повернули обратно.

– Ты извини за нескромный вопрос… Но откуда ты, красавица серебристая?

– О,- она запнулась.- Я… из далекого далека. У нас реки прямыепрямые и все текут только в одну сторону, хотя раньше, давным-давно, как и у вас, каждая имела свой характер, и в них тоже водились молчаливые рыбы, но с красной чешуей. А кроны деревьев у нас синие… Я… я - разведчица, -хотя ты не должен об этом знать,- неожиданно закончила она.

– Это не опасно,- вспоминая ее слова, сказал пастух со смешком, как будто бы ее рассказ был для “его никакой не диковиной.

– Ты думаешь? - серьезно спросила она.

– Да,- твердо сказал он.- Вот мы и пришли.

А после паузы добавил: - Я вообще-то люблю поспать, а тут полночи уж позади. Ну да худа без добра не бывает. С тобой вот познакомился…

– Как ты сказал? Худа без добра…

– …не бывает.

– Хорошее выражение! Красивое!

Пастух установил лестничку, и они забрались в шалаш. Прежде чем отдыхать, пастух предложил девушке молока и хлеба. Ей очень понравился хлеб, обыкновенный - серый кирпичиком, уже даже чуть зачерствевший; она сказала, что в жизни ничего вкуснее не пробовала. Затем он предложил ей свою овчину, хотя она отказалась, говоря, что костюм у нее с подогревом, не замерзнет.

– Подогрев подогревом,- возразил он,- а ничего нет лучше мягкой овчины. Поверь мне!

Она промолчала, только звездочка мигнула как-то ласково и грустно.

– Ну пока! - попрощался он, залезая на “второй” этаж, под самую крышу.- Как говорится, до скорого! Не проспать бы! Вот-вот заря. Соберу коров, пойдем порыбачим. Увидишь, как хорошо! Да, а зовут-то тебя как?

– Яа,- сказала она.

– Яа. Красивое имя. Надо же- Яа. Яа! Чудно!… А годков тебе сколько?

– Годков?

– Ну, лет. Сколько ты живешь?

– Мне двадцать пять весен.

– Двадцать пять… Да-а… А можно еще один нескромный вопрос, хоть и так уж, наверное, замучил тебя?

– Ну что ты, совсем нет. Мне хорошо с тобой.

– Яа, как так, ты говоришь, а без голоса, только звездочка мигает, но я все понимаю? И ты понимаешь мой язык.

Девушка опустила глаза.

– У нас тоже когда-то речь была живой,- сказала в задумчивости, а, может, ему так показалось.- И знаешь, даже похожа на вашу. Мама моей мамы, рассказывают, была чудесная певунья. Пела, значит. А сейчас каждому младенцу производится трансплантация специального устройства. Это легко, безболезненно почти - наука может все. Вырастая, каждый беззвучно передает свою мысль другому и понимает любой язык. Ученые считают, что это хорошо. Меньше энергозатрат, всякого шума. Комфортно…

Яа поднесла ладони к вискам вздохнула, добавляя:

– Только дети в наших городах не смеются…

– Поди ж ты,- удивился пастух,- не смеются… А птицы, птицы поют?

– Поют. Только все реже и глуше,- ответила Яа.

– Да-а,- сказал пастух.- Ну, отдыхай, Яа… На зорьке хорошо спится.

Едва он расположился на настиле под крышей, как его тотчас неизвестно почему сморил сон, и он заснул крепко, беспробудно.

Девушка-звездочка померкла совсем.

“ИОН, НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТОГО!”

Яа проснулась рано - минута в минуту по заданной ночью команде.

Уже рассвело - сквозь щель в занавеске на маленьком окошке пробивался тихий утренний свет. Нужно было спешить, но Яа думала о пастухе.

Она захотела увидеть его и поднялась, едва не ударившись головой о настил, на котором спал пастух. Сквозь лаз она увидела его. Сон пастуха был безмятежен. Он спал на спине, подложив под голову вместо подушки свою руку.

Яа не спешила покидать шалаш и человека с чистыми синими глазами.

Ей очень захотелось что-то оставить пастуху на память.

Из кармашка на куртке она достала маленький лоскуток материи, вытканный когда-то мамой из редкостных микробиоорганизмов. Лоскуток был бирюзового цвета и переливался точно живой.

Еще раз взглянув на пастуха, Яа присела на корточки и положила лоскуток на овчину, которой укрывалась во сне. Затем решительным, но мягким движением коснулась лба, извлекла мерцающую звездочку. Что еще есть у нее? Ничего.

Теперь впереди немота. Конечно, она поймет тех, кто встретит ее на борту космодома, а вот ответить сможет, лишь прибегнув к письму.

Но она приняла решение.

Все. Прощай, пастух!

Если бы он видел сейчас Яа, то решил, что это большая птица, похожая на девушку, выпорхнула из гнезда и мягко опустилась на землю.

Когда Яа вышла к реке, краешек неба на востоке был бледно-розовым.

Пахло осокой, тиной, всплескивала рыба. “Он звал на рыбалку,- улыбнулась Яа.- Конечно, я сломала бы удочку. Ведь я никогда не ловила рыбу… Но он бы научил…” Ее космокатер стоял под огромным раскидистым деревом со стволом в три обхвата. В рассветной дымке казался загадочным, таинственным. Яа отключила систему защиты, и серебристый космокатер стал видим. Она вошла в кабину, проверила системы двигателя и наведения на космодом.

Все в норме!

Катер был простым и надежным. Она сначала отвела его к лужайке у самой реки, а затем нажала кнопку старта. Катер взмыл ввысь, оставляя за собой тонкую струю огня. След исчезал быстро - топливо было экономичным, а двигатель бесшумным.

В иллюминатор Яа видела чуть поблескивающую змейку реки, с которой познакомил ее пастух, видела темный остров леса, а сама пыталась во что бы то ни стало разыскать, различить на убегающей чужой планете уютный шалаш на сваях среди маленькой поляны. Но взгляд выхватывал что-то другое, все не то да не то. Земля удалялась с каждой секундой быстрей и быстрей, и Яа с горечью подумала, что совсем скоро пастух проснется и, конечно, удивится, что ее уже нет, а потом погонит стадо пастись на луг, но вскоре позабудет о ночной встрече.