Сборник - Фантастика, 2004 год

• Название: Фантастика, 2004 год
• Автор: Сборник
• Жанр: Научная Фантастика

Новый рассказ патриарха отечественной фантастики Владимира Дмитриевича Михайлова.

Новые произведения Евгения Лукина, Владимира Васильева, Сергея Лукьяненко.

Новое погружение в мир Дозоров - повесть Виталия Каплана «Иной среди Иных».

А также: Леонид Каганов, Олег Дивов, Юлий Буркин, Павел Амнуэль… и многие другие.

---

В отчетах я нашел телефонные номера нескольких офисов "паломников" и позвонил по всем, называя каждый раз новые имена и представляясь то репортером, то поклонником идей мэтра Ревиво. Со мной говорили вежливо - до тех пор, пока я не спрашивал, как найти мисс Ревекку Браун из опекунского совета. Никто не знал этого имени - во всяком случае, если верить голосам, сразу становившимся отрешенными, лишенными былых вежливых интонаций.

Конечно, я провел полный контекстовый поиск во всех телефонных и адресных книгах Аризоны - без результата, - а потом перешел к другим штатам, но по мере удаления поиска от Финикса надежды мои уменьшались, причем по вполне физическому закону: обратно пропорционально квадрату расстояния.

Я не пропускал полицейских хроник ни в "Финикс пост", ни в других более или менее осведомленных газетах и по телевидению следил за всеми новостными каналами. Я не думал, что "паломники" способны расправиться с Ревеккой - это было глупо, - но все равно изучал криминальную хронику.

После казни Бойзена зла в мире не стало меньше ни на йоту. Чего и следовало ожидать, конечно, вся эта история изначально не стоила того, чтобы относиться к ней серьезно. "Паломники" были обычными религиозными фанатиками, а идеи у фанатиков такие, что нормальным людям не понять. Чтобы убедить себя в этом окончательно, я перечитал Библию, чего не делал вот уже лет десять - во время процесса Бойзена мне, конечно, приходилось заглядывать в оба Завета, но не для философского осмысления содержания, на что у меня тогда и времени не было, а для поиска соответствовавших случаю цитат.

После Библии я взялся за религиоведческую литературу и прочитал несколько досадно бездарных, на мой взгляд, трудов, подписанных, впрочем, известными учеными-теологами и даже одним физиком, Нобелевским лауреатом, ударившимся на старости лет в религию и ставшим одним из самых серьезных ее адептов и интерпретаторов.

Разумеется, о противостоянии Бога и Дьявола сказано было много, но на тысячах страниц разнообразного по стилю и уровню мудрости текста я так и не нашел ничего для себя нового. И конечно, ни слова, подтверждающего идею спасения мира с помощью убийства Князя Тьмы.

Прошли два судебных разбирательства, которые я без труда выиграл. Джемма, по-моему, собралась замуж - во всяком случае, в офис она являлась, как на званый ужин, и сразу после пяти исчезала, иногда даже не попрощавшись, чего раньше с ней никогда не случалось. Я не задавал вопросов и, соответственно, не получал ответов, но незадолго до Рождества просто формальности ради поинтересовался, не согласится ли Джемма провести со мной вечер в любом ресторане по ее выбору. А перед этим мы могли бы посмотреть любой - опять же, по ее выбору - фильм в любом из кинотеатров Финикса. Я был уверен, что Джемма сошлется на то, что занята, но она неожиданно - и мгновенно, чего я вообще не ожидал! - согласилась и сразу же, будто обдумывала мое предложение задолго до того, как оно было сделано, назвала мюзикл "Чикаго" в кинотеатре "Олимпик" и ресторан "Мефисто", в котором наверняка не была ни разу, поскольку я ее там никогда не видел, и слышать о котором, по идее, не могла тоже - во всяком случае, от меня.

Вечер удался. "Чикаго" мне понравился, хотя я и не мог бы объяснить, чем именно - просто входил я в зал с одним настроением, не грустным, но скорее меланхоличным, а вышел взбодрившийся, готовый на подвиги, в том числе сексуальные, в том числе с собственной секретаршей, на которую я давно заставил себя смотреть, как на канцелярскую принадлежность. Цвет ее кожи, во всяком случае, прекрасно гармонировал со светлошоколадномым цветом стола, за которым она сидела, и шкафами, в которых хранились старые папки.

В "Мефисто" тоже было хорошо. Я спросил Джемму, не собирается ли она замуж, она странно на меня посмотрела, и я перевел разговор, оставив на потом вопрос о том, почему она столько времени вела себя на работе, как чужая и недоступная невеста. Господи, тут и спрашивать было не о чем - мало ли какие уловки придумывают женщины, чтобы привлечь внимание мужчины! У Джеммы это определенно не получалось, и, возможно, она считала, что виной расовые предрассудки, а у Ревекки получилось мгновенно, ей достаточно было на меня посмотреть…

Напрасно я вспомнил в тот вечер о Ревекке. За несколько месяцев я о ней не то что забыл, но загнал воспоминания в дальний угол сознания. Не нужно было, чтобы она оттуда выходила, но разве Ревекка когда-нибудь спрашивала о том, как ей поступить? Она вышла и села с нами рядом за столик, и была рядом весь вечер, пока мы с Джеммой танцевали, и стояла рядом, когда часа в три ночи мы вышли на морозную улицу, где было шумно, будто вечер только начался. Джемма ждала, что я скажу: "Поедем ко мне". Я и хотел сказать именно это, но Ревекка дернула плечом, и у меня с языка сорвалось: "Я провожу вас, поздно, и утром мне надо прочитать кое-какие документы".

Кому как не моей секретарше было знать, что ничего срочного перед рождественскими каникулами меня не ждало? Мог бы придумать отговорку поинтереснее.

"Доберусь сама, спасибо", - с этими словами Джемма повернулась ко мне спиной и оставила одного со своими мыслями и стоявшей рядом Ревеккой, которая, хотя и была воображаемым призраком, но вела себя, будто женщина из плоти и крови: дотронулась до моей щеки теплой ладонью, и мне стало хорошо.

Я подумал, что на месте Джеммы я бы утром подал заявление об уходе, понадеялся, что она этого не сделает, обещал себе позвонить ей через пару часов, когда она придет в себя, но не сделал этого, потому что, вернувшись домой, повалился в постель, с трудом заставив себя раздеться, и заснул, как принято писать в дурных романах, раньше, чем голова коснулась подушки.

В ту ночь мне явился первый кошмар.

***

Я проснулся в липком поту, и хотя это выражение часто используют авторы бульварных романов, я просто не могу подобрать другого, более подходящего. Мне было жарко, и я весь дрожал от холода. Пот струился между лопаток, как по узкому руслу и вмерзал в тело, я не понимал, как жар и холод могли существовать во мне одновременно, и этот страх двух жизней, двух сознаний, двух восприятий, страх шизофренической раздвоенности привел меня в чувство быстрее, чем переливистый звон и телефона, и мобильника.

Скатившись с кровати, я поднял телефонную трубку, а мобильник отключил, чтобы его верещание не мешало разговаривать.

– Шеф, - сказала Джемма, - извините, что звоню домой, но по мобильному вы не отвечаете, а здесь клиент уже полчаса носом землю роет и грозится найти другого адвоката.

– Черт, - сказал я, взглянув на часы. - Извини, я проспал. Это Риксон? Задержи его, я еду.

Память мобильника была забита оставленными сообщениями. Джемма звонила три раза в последние четверть часа. Я прослушал информацию, стоя под душем и прикрывая телефон от водяных струй пластиковым мешочком. На завтрак времени не оставалось, а о ночном кошмаре, вырубившем меня из реального мира, я вспомнил в машине.

Что это было?

Собственно, я знал - что, но все равно этого быть не могло. Если есть где-то потусторонний мир, то душа Бойзена, конечно, оказалась в самом жутком круге Ада, потому что только там ей и место, но разве в какой-нибудь из прочитанных мной книг или прослушанных по телевидению воскресных проповедей Ад был таким, каким я увидел его глазами Бойзена?

Реакция у меня была замедленной, и я не остановился вовремя на красный сигнал, проскочил "зебру" и выехал на перекресток. Коп подошел вразвалку, штраф выписал прежде, чем опять зажегся зеленый, и я поехал дальше, чертыхаясь и заставляя себя быть более внимательным.

Весь день я размышлял над тем, что мне привиделось ночью - я знал, что это не был обычный сон, я вообще не запоминал снов, это было таким же свойством моей натуры, как отвращение к крепким напиткам - не принимал их мой организм и снов не запоминал.

Кем я был во сне? Самим собой, оказавшимся в воображаемом мире? Или Бойзеном, попавшим туда, куда он должен был попасть, и делавшим то, что обязался сделать?

Мне нужно было поговорить об этом с Ревеккой или с кем-нибудь, кто мог понять. Я пригласил Джемму поужинать, она - сразу, как и вчера, - согласилась, и мы провели довольно скучный вечер, перебрасываясь малозначительными репликами, оба соблюдали дистанцию, хотя, как мне казалось, по разным причинам, на пустом стуле справа от меня, невидимая для всех, кроме моего внутреннего взгляда, сидела Ревекка, она опустила голову и, хотя я все время пытался поймать ее взгляд, ни разу не посмотрела в мою сторону.

– Шеф, - сказала Джемма после второго танца, когда мы вернулись к столику, а официант принес мороженое в широких вазочках. - Конечно, это не мое дело и простите, что вмешиваюсь. Вы меня об этом не просили и, значит, я превысила полномочия…

– О чем вы? - удивился я. Многословие вообще не было свойственно Джемме, а уж оправданий по поводу того, что она вмешивается не в свое дело, я никогда от нее не слышал.