Александр Прозоров - Клан

• Название: Клан
• Автор: Александр Прозоров
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9942-0112-1

Шестьдесят веков назад, измученный свершениями своими, уснул Великий Нефелим – создатель Земли и прародитель человечества. Заснул, чтобы возродиться спустя шесть тысяч лет. Все это время не утихают битвы между смертными, которые защищают покой Великого, и теми, кто желает добиться власти с помощью его силы, между магами черными и белыми, между империями вечными и мимолетными. Но пока существует Клан – никто не будет допущен к сосредоточению силы, что сокрыта в усыпальнице. Дабы в час, предсказанный мудрейшими из мудрых, Нефелим вышел на свет, простер над человечеством свою руку и вернул смертных в Золотой Век.

---

– Знаю! – хлопнул себя указательным пальцем по лбу Алексей. – Вот же она!

Он повернулся к подоконнику, снял с него кошку и… ощутил, как словно в самый мозг вонзился холодный взгляд старика, голова которого пряталась в глубоком капюшоне.

* * *

– У меня для вас неприятное известие, Великие… – Старик вытянул из рукава тонкий шелковый платок и набросил его на хрустальный шар. – Нам больше не следует ожидать помощи от Пустынника.

– Опять! Это уже четвертый, Славутич…

Трех человек, сидящих за огромным круглым столом не менее трех метров в диаметре, отличить друг от друга внешне было совершенно невозможно. Длинные мантии из тяжелой парчи, широкие наборные пояса из кости, обширные капюшоны, позволявшие легко укрыть лицо от собеседников. И даже голоса были похожи: тихие, шипящие.

– Ты зря сделал его колдуном, Славутич. Он оказался слишком заметен.

– Сейчас столько магов, Изекиль, что среди них проще затеряться, нежели среди песка морского, – прошелестел первый старик. – Пустынник должен был только смотреть. А кому проще всего спрятать рабов, нежели не колдуну, к которому в день приходят десятки страждущих? Кому проще найти новых друзей, как не колдуну, дающему реальное исцеление или заговор?

– Но мы все равно потеряли Пустынника, – качнулся из стороны в сторону капюшон Изекиля. – А вместе с ним Око, на которое так надеялись.

– Я верну Пустынника, – пообещал Славутич.

– А Око?

– Я пока не ведаю, в чьей оно власти, Изекиль. Ты же знаешь, предметы силы не поддаются простой магии.

– Но они поддаются более простому воздействию!

– Не так просто выкрасть предмет из следственного отдела МВД! Мне понадобится время. Но я попытаюсь сделать так, чтобы они не отдали Око посторонним.

– А если оно окажется в руках Северного Круга?

– Не думаю, чтобы Северный Круг возродился, – на этот раз покачался капюшон Славутича, вторя отрицательным поворотам головы.

– Думая о будущем, нужно надеяться на лучшее, но готовиться к худшему, Славутич, – поднялся со своего кресла Изекиль. – Наша встреча принесла мне огорчение, Великие.

– И мне, – согласился Славутич, тоже поднимаясь.

– И мне, – впервые подал голос третий член триумвирата. – На севере у нас случается слишком много неудач.

– Я разделяю вашу заботу, Великие, – вздохнул Славутич. – Но вначале нужно вернуть Пустынника. Я хочу знать, почему он сдался.

С этими словами Великий повернулся спиной к прочим членам триумвирата и направился к отделанному кирпичом узкому ходу, темнеющему в стене. Минут пять он шел по шуршащему под ногами песку, потом повернул на винтовую лестницу, перед которой замерли трое коренастых, совершенно обнаженных плечистых стражников с желтыми глазами, поднялся на два витка и оказался на крохотной площадке, украшенной только человеческим черепом, что нелепо, под углом, выпирал из окаменевшей глины. Старик вложил пальцы в пустые глазницы, и перед ним раздвинулась дверь. Он вошел в светлую кабинку метр на метр, не глядя пошарил рукой слева, нажал кнопку верхнего этажа и начал неторопливо раздеваться: расстегнул пояс, уложил его в длинный деревянный пенал, обитый изнутри сафьяном, поместил на стеклянную полочку под зеркалом. Потом снял мантию, оставшись в светло-коричневом костюме, повесил на крючок. Несколько раз с силой протер ладонями лицо, сбрасывая заклятие на кошачий глаз, пригладил волосы, несколько раз кашлянул, повышая голос с шепота до обычного.

Теперь из зеркала на стене лифта смотрел уже не глубокий старик, а вполне моложавый мужчина, хотя и за пятьдесят, но еще довольно бодрый и крепкий. Только глаза отражали его безмерную усталость – но кто сейчас смотрит в глаза?

Двери лифта разъехались перед комнатой отдыха с диваном, холодильником, небольшим сервантом и электрическим чайником. Негромко напевая, мужчина вышел в нее, повернул налево, толкнул дверь, наклонился к крану, пару раз ополоснул лицо водой и только после этого вышел в служебный кабинет.

Обшитое дубовыми панелями помещение, метров десяти в длину и пяти в ширину, после глубокого подземелья показалось жарким и душным. Мужчина опустился в обитое черной кожей кресло за полированным столом с компьютером и бронзовым письменным прибором, нажал кнопку селектора:

– Зинаида, ты на месте?

– Да, Вячеслав Михайлович.

– Соедини меня со Степашиным. Тем, который сейчас куратором силовых структур в правительстве.

– Слушаю, Вячеслав Михайлович…

Кивнув, хозяин кабинета оперся локтями на стол, опустил голову и с силой потер указательными пальцами точки в сантиметре перед ушами.

– Устаю… Я начал уставать… Неужели старею? Или Москва действительно сделала все, что могла?

Селектор мелодично тренькнул:

– Вячеслав Михайлович, Степашин на проводе.

Мужчина резко выпрямился, снял трубку:

– Сергей Вадимович? Это Скрябин, из администрации президента. Помните такого? Вот и хорошо. На нас вышли ваши коллеги из Штатов. Фэбээровцы давно ищут одного террориста, а он, оказывается, сегодня задержан у нас в стране, в Питере. Причем по какому-то мелкому правонарушению. Если не ошибаюсь, скрывался он в Красном Селе… Да, Сергей Вадимович, они очень хотят его получить… Нет, документов пока никаких не прислали, но вы примите, пожалуйста, меры, чтобы этого типа сегодня же перевели в Москву. По признанию янкесов, задержанный очень опасен. Позору не оберемся, коли сбежит из изолятора для обычной шпаны. Хорошо, Сергей Вадимович, я рад, что вы меня поняли. Да, и обязательно поощрите всех, кто участвовал в задержании.

Санкт-Петербург, СИЗО № 7.

12 сентября 1995 года. 16:40

– Стоять! Лицом к стене! Ноги раздвинуть! Шире! – Конвоир расстегнул наручники задержанного, после чего открыл тяжелую железную дверь камеры: – Заходи, здесь пока посидишь. Захочешь чего следователю рассказать – стучи, выпустим.

Арестант, вздернув плечи, отступил от стены, повернулся, шагнул в камеру и только здесь наконец-то смог поправить сползший почти до локтей халат. Его появление было встречено взрывом хохота:

– Гляди, банщика привели! Чего, лох, с кроватки сняли? Ничего, здесь допаришься!

В камере размером метров двадцать и вправду было влажно, как в парной. Здесь стояли семь двухъярусных кроватей, а обитателей, казалось, было больше, чем спальных мест. Надышать они успели до такой степени, что теперь сами же сидели в майках, тельняшках, а то и вовсе раздевшись по пояс, но все равно обливаясь потом. К тому же в камере было явно скучновато, и на появление новенького отреагировала почти половина обитателей, сгрудившись вокруг арестанта в махровом халате.

– А может, это платье, мужики? – один из заключенных наклонился, задрал полы халата. – Какие у тебя ножки, цыпочка. Может, станцуешь, крошка?

– Пляски? – Новый арестант усмехнулся. – Пляски я люблю, арнани, хома неб, неб, шуги аллахар… – Окончание последнего слова он не произнес, а скорее выдохнул, подняв указательный палец правой руки над головой и совершая им вращательные движения. Подошедший к нему зэк качнулся, наскочил на соседа и моментально ощерился:

– Ты чего, ослеп? Куда прешь! – Он от души смазал ребром ладони товарищу по шее.

– Ах ты, шлемазл пархатый… – Полуголый брюхатый сокамерник ответил прямым в челюсть.

– Куда?! Ах ты, с-с-сука! Сюда смотри…

Плотно скопившиеся арестанты не могли не задевать друг друга в этой толчее, но сейчас случайные соприкосновения стали бесить их до безумия, до непреодолимой ненависти, вполне понятной в столь стесненных условиях. Замелькали кулаки, налились кровью глаза…

Прижимаясь спиной к сальной стене, одетый в халат арестант обогнул вспыхнувшую перед дверью жестокую драку, добрался до ближайшей свободной койки, уселся на нее и встретил перепуганный взгляд старика, сидящего напротив.

– Почему сидишь? – удивился новенький.

– Кто ты? – перекрестившись, спросил старик. – Именем Господа нашего, Иисуса Христа, спрашиваю…

– Мне сегодня не до того… – Качнулся к нему арестант в халате, вскинул руки со сжатыми в щепоть пальцами, резко развел их в стороны: – Катанда хари, алдо, хаш-хаш…

Старик замер, бессмысленно глядя перед собой. Новенький взял его за затылок, заставил встать, подвел к стене и с силой толкнул. Старик врезался лбом в стену, отшатнулся, снова врезался, на этот раз уже сам, отшатнулся, врезался…

Новенький улегся на его койку, вытянулся во весь рост и закрыл глаза.

Снова он поднялся только через три часа, когда железно громыхнул засов на двери. В камере к этому времени стало почти тихо. Зэки давно устали мутузить друг друга и, окровавленные, вымазанные в слюнях и соплях, валялись на полу, лишь изредка, из последних сил пиная тех, кто поближе. Только старик продолжал мерно стучаться головой о стену.