Роже Гар - Семья Тибо (Том 2)

• Название: Семья Тибо (Том 2)
• Автор: Роже Гар
• Жанр: Проза

---

Он снова остановился, как будто охваченный запоздалым сожалением; но, успокоенный вниманием Жака, возобновил свой рассказ:

- Затем однажды все в доме расстроилось. Входили и выходили какие-то люди в форме... Отец не пришел к обеду. Мать не хотела садиться за стол. Хлопали двери. Слуги бегали по коридорам. Мать не отходила от окна... Я слышал слова: "стачка", "бунт", "полицейский наряд"... И вдруг внизу закричали. Тогда я просунул голову сквозь лестничные перила и увидел длинные носилки, покрытые грязью и снегом, и на них - что я увидел? - отца, в разодранной шубе, с обнаженной головой... отца, ставшего вдруг совсем маленьким, - он лежал какой-то скрюченный, и рука у него свисала... Я заревел. Но мне накинули на голову салфетку и вытолкали на другую половину дома к горничным, которые читали перед иконами молитвы и болтали, как сороки... В конце концов я тоже понял... Это было дело рабочих, тех, которых я видел, когда они, сгибая спины, проходили перед отцом и целовали ему руку; это были рабочие, те Самые, и в этот день они больше не захотели целовать руку и получать рубли... И они сломали машины И сами стали сильнее всех! Да, рабочие! Сильнее отца!

Больше он не улыбался. Он крутил кончики своих длинных усов и свысока, с торжественным видом смотрел на Жака.

- В этот день, дорогой мой, все для меня переменилось: я перестал быть сторонником отца, я стал на сторону рабочих... Да, в тот самый день... Впервые Я понял, как это огромно, как прекрасно - масса приниженных людей, которые вдруг выпрямляют спину!

- Они убили твоего отца? - спросил Жак.

Желявский разразился смехом, как мальчишка.

- Нет, нет... Только синяки от побоев, так, пустяки, почти ничего... Только после этого отец уже не был больше управляющим. Он так и не вернулся на завод. Жил с нами, пил водку и беспрестанно мучил мою мать, слуг, крестьян... Меня отдали в гимназию, в город. И я уже не возвращался домой... А два или три года спустя мать написала мне однажды, что надо молиться и горевать, потому что отец умер.

Он стал снова серьезен. И очень быстро, словно для себя самого, добавил:

- Однако я уже больше не молился... И вскоре за тем я бежал...

Несколько минут оба молчали.

Жак опустил глаза и вдруг подумал о своем собственном детстве. Он вновь увидел дом на Университетской улице; он ощущал затхлый запах ковров и обоев, специфический теплый запах отцовского кабинета, как тогда, когда он вечером возвращался из школы... Снова видел старую мадемуазель де Вез, семенящую по коридору, и Жиз, шалунью Жиз, с круглым лицом и прекрасными, дышащими верностью глазами... Видел класс, уроки, перемены... Вспоминал дружбу с Даниэлем, подозрения учителей, безрассудный побег в Марсель, и возвращение домой вместе с Антуаном, и отца, который ожидал их тогда, стоя в передней под люстрой в своем сюртуке... А потом - проклятое заточение в исправительной колонии, камера, ежедневные прогулки под надзором сторожа... Невольная дрожь пробежала у него по спине. Он поднял веки, глубоко вздохнул и огляделся вокруг.

- Смотри-ка, - сказал он, выходя из угла, где они находились, и отряхиваясь, словно собака, вылезшая из воды, - смотри вот Прецель!

Людвиг Прецель и его сестра Цецилия только что вошли. Они пытались ориентироваться среди различных групп, как вновь прибывшие, еще плохо знакомые с обстановкой. Заметив Жака, оба разом подняли руки и спокойно направились к нему.

Они были одинакового роста, темноволосые и до странности похожие друг на друга. И у брата и у сестры на круглой, несколько массивной шее красовалась античная голова с неподвижными, но отчетливо вылепленными чертами, стилизованная голова, казалось, не столько созданная природой, сколько изваянная по классическому канону: прямой нос продолжал вертикальную линию лба без малейшего изгиба на переносице.

Взгляд почти не оживлял эту скульптурную маску; разве что глаза Людвига светились чуть живее, чем глаза его сестры, в которых вообще не отражалось никакое человеческое чувство.

- Мы вернулись вчера, - объяснила Цецилия.

- Из Мюнхена? - спросил Жак, пожимая протянутые ему руки.

- Из Мюнхена, Гамбурга и Берлина.

- А прошлый месяц мы провели в Италии, в Милане, - добавил Прецель.

Маленький брюнет с неровными плечами, проходивший в эту минуту мимо них, остановился, и лицо его просияло.

- В Милане? - произнес он с широкой улыбкой, обнажившей прекрасные лошадиные зубы. - Ты видел товарищей из "Avanti"?

- Ну конечно...

Цецилия повернула голову:

- Ты оттуда?

Итальянец сделал утвердительный жест и повторил его несколько раз, смеясь.

Жак представил его:

- Товарищ Сафрио.

Сафрио было, по крайней мере, лет сорок. Он был невысокий, коренастый, с довольно неправильными чертами. Прекрасные глаза - черные, бархатные, сверкающие - освещали его лицо.

- Я знал твою итальянскую партию до тысяча девятьсот десятого года, заявил Прецель. - Она была, правду сказать, одна из самых жалких. А теперь мы видели стачки Красной недели!{336} Невероятный прогресс!

- Да! Какая мощь! Какое мужество! - вскричал Сафрио.

- Италия, - продолжал Прецель поучительным тоном, - конечно, много извлекла из примера организационных методов германской социал-демократии. Поэтому итальянский рабочий класс теперь сплочен и даже хорошо дисциплинирован, он действительно готов идти во главе! В особенности сельский пролетариат там сильнее, чем в любой другой стране.

Сафрио смеялся от удовольствия.

- Пятьдесят девять наших депутатов в палате! А наша печать! Наша "Аванти"{336}! Тираж - более сорока пяти тысяч для каждого номера! Когда же ты был у нас?

- В апреле и мае. На Анконском конгрессе.

- Ты их знаешь - Серрати{337}, Веллу?

- Серрати, Веллу, Баччи, Москаллегро, Малатесту{337}...

- А нашего великого Турати{337}?

- Да ведь он же реформист!

- А Муссолини? Он-то не реформист, нет! Настоящий! Его ты знаешь?

- Да, - отвечал лаконически Прецель с неуловимой гримасой, которой Сафрио не заметил.

Итальянец продолжал:

- Мы жили вместе в Лозанне - Бенито и я. Он ждал амнистии, чтобы получить возможность вернуться к нам... И каждый раз, когда он приезжает в Швейцарию, он навещает меня. Вот и зимой...

- Ein Abenteurer*, - прошептала Цецилия.

______________

* Авантюрист (нем.).

- Он из Романьи, как и я, - продолжал Сафрио, обводя всех смеющимся взглядом, в котором мерцала искра гордости. - Романец, друг и брат по детским забавам... Его отец содержал таверну в шести километрах от нашего дома... Я хорошо знал его... Один из первых романских интернационалистов! Надо было его послушать, когда он в своей таверне произносил речи против попов, против "патриотов"! А как он гордился сыном! Он говорил: "Если когда-нибудь мы с Бенито захотим, все правительственные гадины будут раздавлены!" И глаза у него сверкали, точь-в-точь как у Бенито... Какая сила у него в глазах, у Бенито! Правда?

- Ja, aber er gibt ein wenig an*, - прошептала Цецилия, повернувшись к Жаку, который улыбнулся.

______________

* Да, но он немного переигрывает (нем.).

Лицо Сафрио помрачнело:

- Что это она говорит о Бенито?

- Она сказала: "Er gibt an..."* Любит пускать пыль в глаза, - объяснил Жак.

______________

* Переигрывает (нем.).

- Муссолини? - воскликнул Сафрио. Он кинул в сторону девушки гневный взгляд. - Нет! Муссолини - настоящий, чистый! Всегда был антироялист, антипатриот, антиклерикал. И даже великий condottiere!..* Настоящий революционный вожак!.. И при этом всегда трезвый реалист... Сначала действие, а теория - потом!.. В Форли во время стачек он как дьявол носился по улицам, по митингам, везде! И уж он-то умеет говорить! Никаких пустых рассуждений! "Делайте это, делайте то!" А как он был доволен, когда развинтили рельсы, чтобы остановить поезд! Все действительно энергичные выступления против триполитанского похода{338} - все было сделано благодаря его газете, благодаря ему! Он в Италии - душа нашей борьбы! А на страницах "Аванти" он каждый день вдохновляет массы революционной furia!** У королевского правительства нет врага сильнее, чем он! Если социализм вдруг приобрел у нас такую мощь, то это может быть principalemente*** заслуга Бенито! Да! Его всюду и везде видели в этот месяц! Красная неделя! Как он взялся за дело! Ах, per Bacco****, если бы только прислушались к его газете! Еще несколько дней - и вся Италия запылала бы! Если бы Конфедерация труда{338} не испугалась и не прервала стачку, - это было бы началом гражданской войны, крушением монархии! Это была бы итальянская революция!.. У нас, Тибо, в Романье, товарищи однажды вечером провозгласили республику! Si, si!***** - Он намеренно повернулся спиной к Цецилии и Прецелю и обращался только к Жаку. Потом опять улыбнулся и придал своему голосу оттенок ласковой суровости: - Берегись, Тибо, не верь всему, что слышишь!

______________

* Предводитель, вожак (ит.).

** Яростью (ит.).

*** Главным образом (ит.).

**** Клянусь Бахусом (итальянское ругательство).

***** Да, да! (ит.).