Всеволод Овчинников - Калейдоскоп жизни

• Название: Калейдоскоп жизни
• Автор: Всеволод Овчинников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-94829-010-7

В этой книге откровений бывалого журналиста — более восьмидесяти драматических, экзотических и комических эпизодов личной судьбы, собранных за полвека странствий по свету и размышлений об увиденном. Как я выжил в блокадном Ленинграде, ловя на рыболовный крючок бездомных кошек. Как меня едва не расстреляли жители глухого китайского села, приняв за диверсанта. Как в Тибете, где интимная близость с чужеземцем ценится превыше всего, меня приглашала во временные мужья местная герцогиня. Как я выращивал жемчуг в Японии. Как получил приз за вальс на балу в Венской ратуше. Как стоял рядом с филиппинским хилером, пока тот сделал голыми руками тридцать операций. Надеюсь, что в этом потоке воспоминаний отразились и многообразие мира, и дух времени, и личность автора.

---

После семи лет работы в Китае и семи в Японии я вернулся в Москву. Тогдашний главный редактор «Правды» Михаил Зимянин решил назначить меня заведующим отделом Азии и Африки. Я упирался руками и ногами: мол, не лежит душа к административной работе. Но партизанский вожак белорусских комсомольцев был неумолим. По его словам, тех, кто любит быть начальником, как раз и не следует выдвигать на руководящие посты.

И вот я, уже как член редколлегии, остаюсь вечером «на хозяйстве», веду очередной номер «Правды». Через меня идет вся правка, я же должен решать, куда втискивать поступающие под занавес обязательные материалы.

— Указ на первую полосу поставили, но из передовой вылез «хвост» девятнадцать строк, — сигнализирует из типографии выпускающий.

— Так попросите автора срочно сократить!

— Дело в том, что автор — первый зам главного. Может быть, вы сами сходите к нему?

Дмитрий Горюнов (переведенный в «Правду» из — «Комсомолки», чтобы освободить там место главного редактора для Алексея Аджубея — зятя Хрущева) на мое появление прореагировал раздраженно:

— Что вы ходите по пустякам! Сами знаете, у нас горячий набор и при срочном сокращении надо избегать перелива строк. Тут всего и делов-то: найти абзац нужного размера и убрать. Сколько вам надо? Девятнадцать строк? Пожалуйста!

Горюнов чиркнул синим карандашом, расписался и отдал мне полосу, которую я, не глядя, послал в типографию. Назавтра после редколлегии мне доложили, что некий пенсионер из Тюмени просигнализировал «об очень неприятной нестыковочке».

В передовой говорилось: «Американская военщина пытается поставить на колени народы Азии, Африки, Латинской Америки». И далее с абзаца: «Именно такую политику последовательно и настойчиво проводит Советский Союз».

— Похоже, мы влипли! — вздохнул Горюнов, узнав, что данный текст прошел не только на периферию, но и на Москву. — Слава богу, пока еще никто не позвонил. Скоро двенадцать. Нам надо продержаться до часа. Тогда все в ЦК и МИДе пойдут обедать, а во второй половине дня до газет уже никому нет дела…

Из сейфа появилась бутылка коньяка. Мы заперлись и благополучно просидели до половины второго.

Девять миллионов подписчиков — и ни одного звонка. А стоило ли удивляться? Ведь наши тогдашние передовицы состояли из настолько выверенных формулировок, что глаз невольно пробегал их по диагонали.

Тухлые яйца как ключ к карьере

Мое первое знакомство с восточной, а точнее сказать с китайской кулинарией, было внезапным, но судьбоносным. В том смысле, что данный эпизод открыл мне путь к работе за рубежом.

Дело было в конце 1952 года. Я уже больше года трудился в редакции «Правды» и как первый в коллективе профессиональный китаист имел перспективу работать в Пекине. Но в 26 лет об этом, разумеется, нечего было и мечтать. На постоянную работу за рубеж посылали только людей со стажем и именем, как минимум сорокалетних.

В первые годы существования КНР китайская тема была приоритетной. Поэтому, когда автор книги «Сражающийся Китай» Константин Симонов вернулся из очередной поездки в эту страну и привез нам свои новые очерки, его лично приветствовал главный и все члены редколлегии.

Симонов рассказал о своих впечатлениях и в качестве экзотического сувенира передал коробку с какими-то глиняными комками. Он, мол, получил их от китайских друзей во время проводов в пекинском аэропорту.

— У нас ведь есть молодой китаист. Этот, как его, Овчинников, — сказал главный редактор. — Позовите его сюда!

Увидеть сразу все руководство «Правды» да еще живого Константина Симонова было для меня полной неожиданностью.

— Вы ведь специалист по Китаю, товарищ Овчинников, — обратился ко мне Ильичев. — Может быть, вы знаете, что это такое?

— Конечно, знаю, — самоуверенно ответил я. — Это императорские яйца. Их обмазывают глиной и хранят полгода. Поэтому среди иностранцев они известны как «тухлые яйца».

— А вы можете съесть такое яйцо?

— Конечно, могу, — нахально подтвердил я, хотя о китайской кухне знал только понаслышке.

— Тогда покажите нам, как это делается!

Я взял одно из яиц, дважды ударил им об стол. Сначала обсыпалась глина, смешанная с кунжутным семенем. Потом лопнула бурая скорлупа. Стал виден черный желеобразный белок, позеленевший желток. Зрелище было кошмарное, а запах — еще хуже. Собрав волю в кулак, я отколупнул скорлупу, засунул перетухшее яйцо в рот и съел его.

Все были поражены, а именитый гость — особенно. По словам Симонова, маршал Лю Бочэн — «китайский Чапаев» — угощал его императорскими яйцами в Чэнду, но писатель при всем уважении к хозяевам отведать их так и не решился.

— Теперь я убедился, что среди правдистов действительно есть специалист по Китаю! — сказал Константин Михайлович.

Хочу отдать должное Ильичеву. Он тут же вызвал заведующего отделом кадров и сказал ему:

— Оформляйте Овчинникову загранпаспорт. Он достаточно подготовлен, чтобы ехать на постоянную работу в Китай!

Так я стал самым молодым зарубежным собкором не только в «Правде», но и вообще в стране. А «суньхуа дань» — императорские яйца — стали для меня ключом к журналистской карьере.

Часть 2. Русский с китайцем…

Поезд Москва — Пекин

В конце марта 1953 года я впервые уезжал на постоянную работу за рубеж. Страна еще находилась под впечатлением похорон Сталина. В поезде Москва — Пекин циркулировали слухи, будто на Транссибирской магистрали неспокойно: Берия, мол, выпустил из тюрем уголовников, которые шастают по вагонам. Поэтому лучше питаться в купе, а на остановках выходить по очереди.

Путь предстоял долгий: до пограничной станции Отпор (ныне Дружба) — семь дней. Да еще два с лишним дня на китайском поезде от станции Маньчжурия до Пекина. Мы с женой ехали в довоенном «СВ» с отдельным санузлом. Родственники принесли на Ярославский вокзал столько еды, что хватило бы на кругосветное путешествие. У нас были кастрюля пирожков, жареная курица, трехлитровая банка огурцов, большая жестянка черной икры, копченая колбаса, варенье. Из-за отсутствия холодильника требовалось использовать все это ускоренными темпами. И все же было интересно охотиться на остановках за местными деликатесами — от горячей картошки до копченого омуля.

Путешествие по Транссибирской магистрали в целом оказалось более приятным, чем мы ожидали. Потом многократно повторяли его, добавляя к отпуску лишние две недели. Главное было подобрать хорошую компанию с гитарой. А поскольку данным поездом также ездили в отпуск коллеги из Пхеньяна и Ханоя, найти попутчиков было легко.

В Отпоре из состава всех высадили. После таможенного и пограничного контроля пассажиров доставили в китайскую гостиницу на станции Маньчжурия. Там мы с наслаждением приняли душ. Но еще больше порадовал ресторан. К жареной индейке подали салат из помидоров и огурцов. А свежие овощи в марте тогда москвичам и не снились.

Северо-Восточный Китай в 1931–1945 годах был японской колонией. В марионеточном государстве Маньчжоу-го дислоцировалась Квантунская армия, для которой модернизировали транспортную сеть. После обшарпанной Сибири нас удивили щегольские вокзалы с крытыми перронами. Пугали только люди — каждый прикрывал рот и нос марлевой повязкой. Рядом, в Корее, шла война, в ней участвовали китайские добровольцы. И были опасения, что американцы применят бактериологическое оружие.

И вот наконец Пекин. Старое здание вокзала находилось напротив городских ворот, за которыми расположена площадь Тяньаньмэнь перед императорским дворцом. Не меньше, чем древние постройки, удивляли потоки рикш и велосипедистов при полном отсутствии других видов транспорта.

Корпункт «Правды» помещался возле главной торговой улицы Ванфуцзин, в переулке с поэтическим названием Колодец сладкой воды. Это был типичный пекинский «сыхэюань», то есть четыре одноэтажных флигеля, обрамлявших квадратный дворик. Красные переплеты окон, оклеенных папиросной бумагой. Земляные полы, застланные циновками, из-под них выползали скорпионы. Буржуйки, чтобы греть воду для ванной и отапливать помещение зимой. Даже в сравнении с московской коммуналкой бытовые условия, мягко говоря, не впечатляли.

Зато за завтраком мы были восхищены тем, что китаец-повар поставил на стол большое блюдо фруктов, где кроме груш, винограда и бананов, были неведомые нам манго, папайя и личжи. А про жареных голубей или экзотические китайские кушанья и говорить нечего.

Расположенный в пяти минутах ходьбы от корпункта Центральный универмаг наповал сразил обилием товаров по вполне доступным для нас ценам. Жена не устояла перед соблазном купить первые в ее жизни часики, а также шерстяные нитки синего цвета, которые вот уже пятьдесят лет так и лежат у нас на антресолях.