Томас Гарди - Мэр Кэстербриджа

• Название: Мэр Кэстербриджа
• Автор: Томас Гарди
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00743-9, 5-280-00742-0

Читателям нижеследующей повести, если они еще не достигли преклонного возраста, следует помнить, что в дни, воскрешенные в этой книге, торговля отечественным зерном, вокруг которой вращается действие, обладала важностью, почти непостижимой для тех, кто привык к нынешним шестипенсовым булкам и нынешнему всеобщему равнодушию к возможному влиянию погоды на урожай.

Описываемые происшествия в основном порождены тремя событиями, которые и в подлинной истории города, названного Кэстербриджем, а также его окрестностей следовали друг за другом в том же порядке и через такие же промежутки, как рассказывается здесь. События эти таковы: продажа мужем его жены, плохие урожаи, которые непосредственно предшествовали отмене хлебных законов, и посещение августейшей особой вышеупомянутой части Англии.

Нынешнее издание этой повести, как и предыдущие, содержит почти целую главу, которая отсутствовала в первых отдельных английских ее изданиях, хотя была включена в издание, выходившее выпусками, а также в американское издание. Глава эта восстановлена по настоянию некоторых компетентных судей за океаном, убедительно доказавших, что английское издание заметно пострадало от такого изъятия. Некоторые абзацы и имена, опущенные или измененные в первых изданиях, как английском, так и американском, по причинам, ныне утратившим силу, также восстановлены или вставлены.

Эта повесть, пожалуй, больше всех остальных книг, включенных в мою «Панораму уэссекской жизни», посвящена рассмотрению деяний и характера лишь одного человека. Значительные возражения вызвал шотландский диалект мистера Фарфрэ, второго героя, и некий его земляк заявил даже, что люди, обитающие за Твидом, так не говорят и никогда так не говорили. Однако, на мой южный слух, исправления, предложенные этим джентльменом, совершенно точно повторяют именно то, что я стремился воспроизвести, а потому я не мог признать справедливости его замечаний, на чем дело и кончилось. Следует помнить, что шотландец, действующий в этой истории, показан не таким, каким он представлялся бы другим шотландцам, а таким, каким его увидели бы люди иных национальностей. К тому же я и не пытался точно воспроизводить ни его произношения, ни произношения уэссекцев. Однако следует добавить, что это новое издание обладает следующим несомненным превосходством над предыдущими: его критически прочел профессор вышеупомянутого языка – человек, безусловно, компетентный, который, более того, по весьма важным причинам личного характера научился говорить на нем в первый же год своей жизни.

Далее, очаровательная дама отнюдь не шотландского происхождения, известная своей правдивостью и умом, супруга видного каледонца, навестила автора вскоре после выхода первого издания и осведомилась, не с ее ли мужа списан Фарфрэ, ибо он показался ей вылитым портретом этого (без сомнения) счастливейшего человека. Я же, создавая Фарфрэ, ни разу даже не подумал о ее супруге, а потому позволяю себе надеяться, что Фарфрэ выдержит экзамен если не как шотландец для шотландцев, то как шотландец для южан.

Первый раз этот роман был полностью опубликован в двух томах в мае 1886 года.

Т. Г.

Февраль 1895 г. – март 1912 г.

---

– Я отказываюсь не потому, что не хочу… а потому, что никак не могу, – проговорила она, все больше волнуясь.

– Вы играете с огнем! – вспыхнул он. – Вы доведете меня до того, что я силой заставлю вас исполнить ваше обещание немедленно.

– Я не могу! – твердила она в отчаянии.

– Почему? Ведь всего пять минут назад я освободил вас от обещания выйти за меня замуж в ближайшее время.

– Потому что… он был свидетелем.

– Свидетелем? Чего?

– Я все скажу вам… Но не браните меня, не браните!

– Хорошо! Так что же вы хотите сказать?

– Он был свидетелем, когда я венчалась… мистер Гроуэр был свидетелем!

– Венчались?

– Да. С мистером Фарфрэ. О Майкл! Я теперь его жена. Мы повенчались на этой неделе в Порт-Брэди. Здесь этого нельзя было сделать по разным причинам. Мистер Гроуэр был нашим свидетелем, потому что он тогда случайно оказался в Порт-Брэди.

Хенчард. остановился, – казалось, его ударили обухом по голове. Его молчание так испугало Люсетту, что она бессвязно залепетала, предлагая ему денег взаймы, чтобы он мог продержаться в течение этих критических двух недель.

– Повенчались с ним? – проговорил наконец Хенчард. – О боже, как же это так: повенчались с ним, хотя обещали выйти за меня?

– Вот как все случилось, – объяснила она дрожащим голосом и со слезами на глазах. – Не надо… не надо быть жестоким со мной!.. Я так полюбила его, и я боялась, как бы вы не рассказали ему о прошлом… и это мучило меня! А потом, после того как я обещала выйти за вас, до меня дошел слух, что вы… продали свою жену на ярмарке, словно лошадь или корову! Как могла я, узнав об этом, исполнить свое обещание? Нельзя же было, рискуя собой, отдать свою судьбу в ваши руки – я бы унизила себя, если бы приняла вашу фамилию после такого скандала. И я знала, что потеряю Дональда, если он не станет моим теперь же, – ведь вы исполнили бы свою угрозу рассказать ему о нашем знакомстве в прошлом, останься у вас хоть один шанс удержать меня этим путем. Но теперь вы этого не сделаете, правда, Майкл, – ведь теперь уже поздно нас разлучать.

Пока они разговаривали, на колокольне церкви святого Петра зазвонили во все колокола, а на улице вдруг загремел городской оркестр, который славился тем, что не жалел барабанных палочек.

– Так, значит, вот почему они устроили такой содом? – сказал Хенчард.

– Да… вероятно, он уже рассказал об этом в городе, а может быть, и мистер Гроуэр рассказал… Можно мне сейчас проститься с вами? Мой… он сегодня задержался в Порт-Брэди и послал меня вперед; я уехала на несколько часов раньше него.

– Выходит, я сегодня спас жизнь его жене!

– Да… и он будет вечно благодарен вам.

– Очень приятно… Эх вы, фальшивая вы женщина! – вспыхнул Хенчард. – Ведь вы дали обещание мне!

– Да, да! Но вы меня принудили, и я тогда не все знала о вашем прошлом…

– Зато я теперь накажу вас по заслугам! Одно лишь слово этому вашему новоиспеченному муженьку о том, как вы за иной ухаживали, – и все ваше драгоценное счастье разлетится вдребезги!

– Майкл… пожалейте меня, будьте великодушны!

– Вы не заслуживаете жалости! Раньше заслуживали, а теперь нет!

– Я помогу вам расплатиться с долгами.

– Получать пособие от жены Фарфрэ… этого только недоставало! Уходите… а не то я скажу еще что-нибудь похуже. Ступайте домой!

Она скрылась за деревьями Южной аллеи в ту минуту, когда оркестр вышел из-за угла, пробуждая в каждом камне отзвуки музыки, гремевшей в ознаменование ее счастья. Не обращая ни на что внимания, Люсетта побежала по переулку и, никем не замеченная, добралась до дома.

ГЛАВА XXX

То, что говорил Фарфрэ своей квартирной хозяйке, относилось к перевозке его сундуков и других вещей из его прежней квартиры в дом Люсетты. Работа была нетрудная, но подвигалась она медленно, потому что хозяйка то и дело громко выражала удивление по поводу события, о котором ее кратко известили письмом всего несколько часов назад.

В последнюю минуту перед отъездом молодоженов из Порт-Брэди Фарфрэ, как Джона Гилпина, задержали выгодные для него клиенты, а он был не такой человек, чтобы пренебрегать ими даже в теперешних исключительных обстоятельствах. Кроме того, было удобнее, чтобы Люсетта первая вернулась домой. Никто еще не знал о том, что произошло, и лучше было ей самой сообщить новость своим домочадцам и распорядиться переселением супруга в ее дом. Поэтому Фарфрэ отправил в наемной карете свою молодую жену, повенчанную с ним всего два дня назад, а сам направился к стоявшим в нескольких милях от города скирдам пшеницы и ячменя, сказав Люсетте, в котором часу его можно ожидать вечером. Вот почему она пошла встречать мужа после четырехчасовой разлуки.

Расставшись с Хенчардом, она с большим трудом заставила себя успокоиться, и, когда Дональд пришел в «Высокий дом» из своей бывшей квартиры, она была готова принять его. Ей помогло в этом одно очень важное обстоятельство: будь что будет, думала она, а все-таки теперь он принадлежит ей. Через полчаса после ее прихода вошел он, и она встретила его с таким радостным облегчением, какого не испытала бы даже после целого месяца разлуки, проведенного им среди опасностей.

– Я еще кое-чего не сделала, хотя это очень важно… – продолжала она серьезным тоном, когда кончила рассказ о происшествии с быком. – Я не сказала моей милой Элизабет-Джейн о том, что мы поженились.

– А, ты еще не говорила ей? – отозвался он задумчиво. – Я подвез ее от сарая до города, но я ей тоже ничего не сказал, полагая, что она, может быть, уже слышала об этом в городе, но не решается поздравить меня из застенчивости.

– Вряд ли она об этом слышала. Впрочем, я сейчас пойду к ней и узнаю. И вот еще что, Дональд, ты не возражаешь против того, чтобы она по-прежнему жила у нас? Она такая спокойная и непритязательная.

– Нет, конечно, не возражаю… – ответил Фарфрэ чуть-чуть нерешительно. – Но я не знаю, захочет ли она сама.

– Конечно, захочет! – горячо проговорила Люсетта. – Я уверена, что захочет. Кроме того, ей, бедняжке, больше негде жить.

Фарфрэ посмотрел на жену и понял, что она и не подозревает о тайне своей более сдержанной приятельницы. И он еще больше полюбил ее за эту слепоту.

– Устраивай все, как тебе хочется, – отозвался он. – Ведь это я вошел к тебе в дом, а не ты ко мне.

– Пойду скорей поговорю с нею, – сказала Люсетта.

Она пошла наверх, в спальню Элизабет-Джейн; девушка уже сняла пальто и шляпу и отдыхала с книгой в руках. Люсетта сразу же догадалась, что она еще ничего не знает.

– Я решила пока не идти к вам вниз, мисс Темплмэн, – простодушно сказала девушка. – Я хотела было пойти спросить вас, оправились ли вы от испуга, но узнала, что у вас гость. Интересно, почему это звонят в колокола? И оркестр играет. Очевидно, празднуют чью-то свадьбу… или это они репетируют, готовясь к рождеству?

Люсетта рассеянно ответила: «Да», – и, усевшись рядом с Элизабет-Джейн, посмотрела на нее, как бы обдумывая, с чего начать.

– Какая вы нелюдимая, – проговорила она немного погодя, – никогда не знаете, что делается вокруг, чем живо интересуются и о чем говорят в народе повсюду. Надо бы вам больше выходить на люди и болтать, как другие женщины, тогда вам не пришлось бы задавать мне этот вопрос. Так вот, я хочу сообщить вам кое-что.

Элизабет-Джейн сказала, что она очень рада, и приготовилась слушать.

– Придется мне начать издалека, – проговорила Люсетта, чувствуя, что ей с каждым словом все труднее и труднее рассказывать о себе этой сидящей рядом с нею задумчивой девушке. – Помните, я как-то говорила вам о женщине, которой пришлось решать трудный вопрос нравственного порядка… о ее первом поклоннике и втором поклоннике? – И она в нескольких фразах кратко повторила рассказанную ею историю.

– О да… помню; это история вашей подруги, – сухо отозвалась Элизабет-Джейн, всматриваясь в глаза Люсетты, словно затем, чтобы узнать, какого они цвета. – Два поклонника – прежний и новый; она хотела выйти замуж за второго, хотя сознавала, "что должна выйти за первого, словом, точь-в-точь как апостол Павел: не сотворила добра, которое хотела сотворить, и причинила зло, которого не хотела причинять.

– Вовсе нет! Нельзя сказать, что она причинила зло! – торопливо перебила ее Люсетта.

– Но вы же говорили, что она, или, лучше сказать, вы сами, – возразила Элизабет, сбрасывая маску, – были обязаны по долгу чести и совести выйти за первого?

Поняв, что ее видят насквозь, Люсетта покраснела, потом побледнела и в тревоге спросила:

– Вы никому про это не скажете, правда, Элизабет-Джейн?

– Конечно, нет, если вы этого не хотите.

– Так я должна вам объяснить, что дело гораздо сложнее, хуже, чем могло показаться по моему рассказу. С тем первый человеком у меня создались странные отношения, и мы понимали, что нам надо пожениться, потому что о нас начали говорить. Он считал себя вдовцом. Он много лет ничего не знал о своей первой жене. Но жена вернулась, и мы расстались. Теперь она умерла, и вот он снова начинает ухаживать за мной и говорит, что «теперь мы исполним свое желание». Но, Элизабет-Джейн, это уже совсем новые отношения: возвращение той, другой женщины освободило меня от всех обетов.