Эми Дженкинс - Медовый месяц

• Название: Медовый месяц
• Автор: Эми Дженкинс
• Издательство: ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-509-0

В центре этого остроумного и тонкого романа классический любовный треугольник. В день своей свадьбы героиня находит другого мужчину – Любовь-Всей-Своей-Жизни, с которым она встречалась лишь однажды семь лет назад, и оказывается перед выбором. Ситуации и конфликты, знакомые многим из нас, решаются в книге самым неожиданным образом, а жизненная философия автора и ее героев несомненно достойна внимания.

---

Я влюбилась в абстрактный экспрессионизм и в экскурсовода по Музею современного искусства. Его звали Барнаби, он стоял перед полотнами Ротко,[44] тощий и странный, в тяжелых очках в черной оправе, и говорил: «Вначале было Слово».

Боже, я буквально испытывала оргазм. Возможно, это звучит претенциозно, но имейте в виду, что я была из числа тех девочек, которые отвергают образование и культуру в пользу соблазнительных журналов, по которым они прикидывают, подойдут ли для группового секса с членами группы «Дюран Дюран».

Экскурсии были бесплатными, и я то и дело приходила к Барнаби, и где-то на третий раз он поставил нас перед Ротко и спросил, о чем заставляет задуматься эта картина. Возникла некоторая пауза, и я не удержалась:

– Вначале было Слово, – сказала я.

Барнаби впервые повернулся ко мне – раньше он был слишком погружен в свою измученную душу, чтобы замечать меня, – и с благодарностью на меня посмотрел. Мне показалось вдруг, что я возродила его веру в человечество – нет, даже не в человечество, а в жизнь и всю вселенную в целом.

Я собиралась уже добавить: «Я слышала это от вас», – но после брошенного на меня взгляда не хотелось развеивать его иллюзии. С тех пор, ведя свои экскурсии, он явно меня замечал.

Жить вместе с Мартиными родственниками было не так-то просто. Миссис Элберман была типичной еврейской матушкой, ока постоянно стонала от того, как мы одеваемся и что едим – мороженое в два часа ночи. У семьи были свои обязанности, одна из которых состояла в том, чтобы выпить чаю с дальним родственником, недавно перебравшимся в Нью-Йорк. Ему было года двадцать три, и он только что начал заниматься издательским делом.

Поддавшись матримониальной горячке, миссис Элберман заставила нас надеть нарядные платья. Адрес, по которому мы поехали, оказался в очень сомнительной части города, и мы испугались, что водитель такси завез нас туда, чтобы изнасиловать. Но «зря мечтали», как сказал он, отъезжая. К тому времени я уже отчаялась обрести настоящий нью-йоркский опыт.

Марта была близка к истерике – она думала, что нас сейчас ограбят, и так впивалась глазами в каждого прохожего и испускала столько ферономов страха, что я сказала, что ей не хватает только плаката со словами: «Ограбьте меня!»

В конце концов я зашла в бар и показала клочок бумаги с адресом, и нас там не только не ограбили и не изнасиловали, но и подтвердили, что мы пришли правильно и что нужный нам дом находится напротив бара.

Вероятно, когда-то в этом доме была фабрика, все общие места были так же функциональны, как на фабрике, и воздвигнуты из стали и бетона.

Двери в квартиры были укреплены, как в заброшенных лондонских домах, которые хозяева хотят защитить от самовольного вселения. Наконец мы отыскали строение, напоминающее форт Нокс,[45] с номером 14, который едва виднелся среди надписей и рисунков на стене.

Мы постучали. Никакого ответа. Мы постучали снова. К тому времени Марта уже чуть не обмочилась и повторяла, что Пол никак не может здесь жить. В конце концов дверь открыла какая-то невеста на роликовых коньках. Когда она, важно фыркнув, откинула вуаль и сказала: «Вы опоздали – английские булочки совсем зачерствели», – мы поняли, что это не она, а он.

Марта с легким стоном чирикнула:

– Пол?

Не уверена, что английские булочки в самом деле существовали. Пол покатил по квартире в своем колоколообразном свадебном платье, сбивая по пути все, что можно было сбить, и познакомил нас со своим другом Крейгом, который явно провел весь вечер за гладильной доской. От его шуток смеялась даже Марта, он заставил нас выпить «Манхэттен», дал закурить по сигарете, а под конец нарядил и повез в модный ночной клуб «Нелл».

Под «издательским делом» имелось в виду, что Пол работал стилистом в журнале «Вог», и одна комната в его квартире была сплошь забита вешалками с одеждой. Я чувствовала себя на небесах, а Марта заметно разогрелась от джина и с головы до ног вырядилась в шмотки от Вивьен Вествуд. На мне было крохотное бархатное платьице, а на ногах туфли на каблуках, которые Пол называл «трахни меня».

Когда мы добрались до клуба, толпа у дверей расступилась, как Красное море, пропуская Пола. Помню, как меня ошеломили и очаровали пресыщенные взрослые люди, и я чуть не умерла от мысли, что могла бы принадлежать к их числу. В это мгновение мне хотелось отринуть прочь свою молодость и стать усталой и пресыщенной.

Теперь-то я, конечно, понимаю, что это желание взаимообратно. Блестящие типы наверняка с завистью смотрели на мою цветущую, как персик, юность. Беда юности в том, что ее начинаешь ценить только тогда, когда она пройдет.

Одним легким движением Пол увлек нас через священный порог. И словно мне и без того не хватало опьянения, первым человеком, на которого я наткнулась в танцевальном зале, оказался Барнаби из Музея современного искусства.

Я была в изрядном замешательстве, и на мою память нельзя полагаться, но, проигрывая в голове эту дорожку, я вижу, как мы сразу же бросились друг другу в объятия. Хорошо, если бы всегда было так. Хорошо, если бы всегда была такая определенность. В делах сердечных тот, кто колеблется… Мои мысли были примерно таковы: я богиня, он должен желать меня. Очень просто.

Итак, мы упали друг другу в объятия, и на втором такте песни «I'm Every Woman», что гремела из репродукторов в тысячу децибел, он спросил:

– Как это вышло, что ты поняла Ротко?

Я сказала, что наделена божественной властью. Пол, подойдя проверить мой улов, сказал:

– Пожалуй, он мог бы оказаться моим.

Теперь, в ретроспективе, я думаю, что его слова были недалеки от истины: Барнаби явно страдал каким-то половым отклонением – но в тот вечер он безусловно был мой.

– Она богиня, – сказал Барнаби Полу совершенно серьезно.

Я посмотрела на него примерно так же, как он на меня в музее:

– Откуда ты узнал?

Когда мы вернулись домой к Полу, Барнаби и я немедленно занялись сексом, и это было увлекательно, ну, во-первых, потому, что это был секс, а во-вторых, потому, что я сочла Барнаби своим боевым трофеем, но, кроме того, это было еще и физическое переживание вроде того, какое бывает при визите к зубному.

Утром Барнаби рано ушел на работу, а я обнаружила на простыне кровь. Когда я сказала об этом Полу, он заявил, что ее надо вывесить из окна как предмет гордости, но, увидев выражение моего лица, помог мне отнести ее в ванную постирать и проявил такую заботливость, что я влюбилась в него на всю жизнь.

Мы вернулись к Элберманам в наших нарядных платьицах и сказали Мартиной маме, что Пол угостил нас черствыми булочками, а когда позже в тот же день меня отвезли в аэропорт, я поняла, что взрослые никогда этого не узнают. Они никогда не узнают, что такое настоящая жизнь.

Я лелеяла этот секрет, как лелеяла свое похмелье, как свидетельство ритуала прохождения через Нью-Йорк.

Когда самолет выруливал сквозь проливной дождь к терминалу аэропорта Кеннеди, я сказала Эду:

– В Нью-Йорке я утратила девственность. Эд был весь зеленый: с Атлантики пришли штормы, и на последнем участке нас здорово швыряло – я даже слышала, как стюардессу тошнило в гальюне.

– И с тех пор стремилась сюда, – продолжила я.

– Забавно, – ответил он. – И давно ты это придумала?

Замечание прозвучало не особенно приветливо, но это уже был прогресс. Его первые слова ко мне за весь перелет.

– Я хотела сказать, – вряд ли я когда-нибудь была так возбуждена, так полна жизни и… надежд, как в свое первое посещение Нью-Йорка.

Он повернулся ко мне и прищурил глаза:

– Так почему мы в Нью-Йорке?

– Сам знаешь почему, – ответила я.

– Продолжай. Что все это значит?

Я начала выходить из себя. Мне совершенно не нравится Эдова тенденция усматривать в самых обычных жизненных событиях направленный против него коварный заговор.

– Ну, раз уж ты спросил, – сказала я, – это все коварный заговор против тебя. Мака вовсе не арестовали. Ни в какую пробку я не попала. В действительности мы не поженились. Регистратор только выглядел государственным чиновником из Эппинга, а на самом деле это агент из контрразведки.

– Все забавнее и забавнее, – проговорил Эд.

– И вся эта сцена в аэропорту, когда Мак вел себя так добропорядочно и великодушно, – все это чепуха.

Добравшись до Хитроу, я не смогла найти там Эда. Его мобильник был выключен, дома его тоже не было. Я позвонила Делле, но она не смогла предложить ничего лучше, чем вызвать его по громкой связи в аэропорту – что я и проделала без всякого успеха.

Дел все еще была с Маком, и он перезвонил мне и сказал, что достал нам два места в самолете компании «Вирджин» на вечерний рейс в Нью-Йорк – оттуда до Мексики ближе всего – и забронировал там крутой отель. Он, кажется, чувствовал свою вину, потому что сказал:

– Можете оставаться в отеле сколько хотите – за мой счет. – Хотя я случайно узнала, что у его компании подписан договор именно с этим отелем.