Андрей Хаас - Ярость

• Название: Ярость
• Автор: Андрей Хаас
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-00942-2

Увлекательное и драматическое повествование о закулисной стороне мира художников и галеристов. О том, как делаются имена, как зарабатываются колоссальные деньги, как происходит незаметная на первый взгляд подмена – пошлость провозглашается шедевром, а истинный талант предается поруганию и забвению.

---

Услышав словосочетание «о моих делах», Тропинин улыбнулся. Они были знакомы уже не один год, и Виктор прекрасно знал, что за этим «о моих делах» у матерого аппаратчика Сидича всегда стоит головоломная комбинация, хитроумнейший план, а иногда и сложное театрализованное действо со множеством актеров и статистов, героями, злодеями и целым ворохом сопутствующей бутафории. Такая уж у него работа, если это можно назвать работой. Виктор еще раз взглянул на часы и установил, что до начала регистрации на его рейс остается два часа. Огромный, сопящий, похожий на медведя Сидич влажно дышал ему в спину. На втором этаже особняка размещался кабинет, который соединялся смежными дверями с обшитой дубом библиотекой. Когда они туда добрались, Владимир Львович заглянул в библиотеку и, убедившись, что в ней никого нет, пригласил Виктора в кабинет.

– Здесь нам никто не помешает, располагайся.

Владимир Львович плотно прикрыл массивную дверь и, переваливаясь с ноги на ногу, проследовал к письменному столу.

– Ты сейчас нечасто бываешь дома, нет-нет, я понимаю, такие у тебя дела, но и у меня дел по горло. У нас тут, знаешь ли, у многих задницы начинают гореть. Выборы прошли еще весной, но до сих пор идет великое брожение умов и шатание стульев, каждый старается как может, но в воздухе уже пахнет мочой. Многие просто ссутся от страха. Ты, конечно, далек от всего этого, ты весь в искусстве, но мне сейчас не дает покоя одно, как ты выражаешься, «щекотливое дело», вот о нем я с тобой и хочу поговорить. Думаю, ты сможешь помочь.

Войдя в просторный кабинет, Виктор осмотрелся, и его лицо расплылось в довольной улыбке. На одной из стен висела примечательная живописная картина. Посреди искрящегося яркими красками цветущего летнего луга стоял утопающий в траве черный «мерседес», блестящая лаком дверца машины была распахнута, а за рулем с сигареткой в руке сидела смазливая русская красавица в шитом серебром сарафане, кокошнике, с русой косой до пояса и ярко накрашенными губами. Вокруг машины беззаботно скакали козлята и копошились пугливые зайчики, а на переднем плане в поклоне гнули спины похожие на усталых хоббитов азиатские гастарбайтеры.

– Видишь, приобщаюсь к прекрасному, все твоими стараниями, – услышал Виктор хрипловатый голос Сидича. – Сперва думал на чердак ее отправить, но теперь даже привык. Хотел только попросить этих братьев-художников дорисовать Варе «макаров» в руку.

– А Варя – кто?

– Я так эту бабу называю, напоминает мне одну подругу молодости, была такая Варя Лидина.

– А «макаров» ей зачем?

– Чтобы узкоглазым грозила.

– Хорошая работа. Она и без пистолета хороша, – удовлетворенно заверил Виктор. – Сейчас Близнецы уже подхалтуривают, торопятся, но это еще одна из их ранних. Скоро больших денег будет стоить.

– Денег! – насмешливо фыркнул Владимир Львович. – Витя, очнись! Ты на своем современном искусстве больших денег не заработаешь. Я тебе давно говорю: что ты с этим мусором возишься? Выставки, художники – хлам все это, баловство, так, на даче повесить, людей посмешить. Половина моих друзей вообще не покупает твоих художников только потому, что их картины стоят смешные деньги. Ну что это за суммы – пять, десять, двадцать? Никто и не хочет возиться. Чтобы заработать большие деньги, нужны другие числительные, с большим количеством нулей.

Виктор развалился на скрипнувшем прохладной кожей диване и, мечтательно глядя на Варю, заявил:

– Деньги придут. Все развивается витками, от ноля до бесконечности. Ты думаешь, почему этот Верещагин сейчас стоит миллионы? Что он, самый лучший рисовальщик того времени? Ничего подобного, были и лучше. Просто он во всех коллекциях, он описан критикой и канонизирован историей искусств, а потому не имеет теперь верхнего предела, и его цена будет только расти. Или хоть возьми картины бородачей-шестидесятников. На них сейчас бешеный спрос. Пока они жили в застойное время, нищие и оборванные, о них все ноги вытирали, и можно было их искусство скупать за копейки, за бутылку водки. Сейчас, когда прошло тридцать лет и почти все они померли, их картины стоят по двести пятьдесят тысяч фунтов. То же самое будет и с моими художниками. Вот посмотришь. Шелуха со временем отсеется. А для того, чтобы подобное произошло, нужно именно сейчас ежедневно вымывать из грязи никому не известные имена. Я делаю это потому, что уверен – часть из них через несколько лет сможет конкурировать на мировом рынке, а на единицах впоследствии можно будет сделать по-настоящему большие деньги…

– Годы-ы!! – насмешливо протянул Сидич. – Деньги! Эти два понятия несовместимы! Что прикажешь – ждать годы, пока твои художники все перемрут? Или начать сейчас закупать их картины вагонами? Деньги должны оборачиваться быстро и предсказуемо, иначе их никто не даст!

– Если ты хочешь, чтобы все было быстро, и в глазах крутились нули, – весело улыбаясь, заявил ему Тропинин, – вложи деньги! Я тебе давно говорю – искусство сейчас дорожает, как нефть во время войны. Заметь, это непортящийся товар, который от времени становится только лучше. Дайте денег, вложитесь, но дайте столько, чтобы тут мгновенно появилось все то, что уже давно есть на Западе! Тогда и деньги будут другие.

– Что это ты имеешь в виду? – отозвался Сидич, копаясь в каких-то бумагах на столе.

– Что имею в виду? Я делаю все, что могу, я работаю сутками и, по сути, живу в самолете, но моих мощностей уже не хватает, нужен новый этап. Нужно кормить целую армию людей, платить гранты, иметь свою прессу, нужно участвовать в крупнейших событиях и, наконец, нужно все знаковые события проводить тут, у нас. Нескольких наших ярмарок искусства и этой жалкой биеннале теперь мало, нужно нечто большее, но в первую очередь необходимо создавать новый пласт коллекционеров. Нужно подтягивать богатых людей с их огромными активами. Искусство не может существовать без продаж! Бизнесмены, уже нажравшиеся домами, яхтами и джипами, должны теперь собирать коллекции. Только большие деньги, вложенные в российское искусство, смогут сейчас оживить нынешнюю вялую ситуацию и заставить считаться с нами мировые кланы кураторов. И только это, в свою очередь, начнет приносить ту прибыль, о которой ты говоришь. Но девяносто девять процентов тупоголовых жлобов, называемых российскими коммерсантами, считают современное искусство зоной риска.

– И правильно делают, – раздраженно рявкнул Владимир Львович. – Ты не обижайся, но я тоже так думаю. Вот, например, эти твои Близнецы, как ты говоришь, лучшие наши художники. Я надеюсь, что ты не считаешь меня тупоголовым жлобом? Нет? Если не считаешь, то спроси меня, купил бы я их картину сам, без твоей подсказки? Нет, не купил бы. Боюсь, что не только я – никто не купил бы. Ты же мне просто в руки их сунул, привез и оставил. Но они еще ладно, эту «Варю» хотя бы на стену повесить не стыдно. А все остальное? Что это за говно, которое сейчас называют современным искусством, что эти ненормальные художники рисуют и выставляют? На это же смотреть тошно! Не знаешь? Я знаю! Да им плевать, плевать на меня, на тебя, плевать на людей с деньгами, они рисуют для себя! Правильно, молодцы! Непонятно только, что тогда ты жалуешься, что никто из людей с деньгами не торопится покупать этот мусор. Многие из богатых, конечно, очень тупоголовые, но нужно быть полным идиотом, чтобы купить за десятку кучу разрисованных картонных коробок, срущую поролоновую собаку или трехминутное видео с дебильными рожами!

Одержав эту убедительную победу в завязавшемся диспуте, Сидич всем телом откинулся на спинку кресла и насмешливо уставился на своего оппонента. Виктор нисколько не смутился его железной аргументации и тут же привел свои контрдоводы:

– Раз уж на то пошло, то во всем мире все, с кем я соприкасаюсь, везде продают такой же мусор, какой делают наши художники, если еще не хуже! Уровень наших художников порой даже выше, но западные галереи свой мусор продают так обстоятельно и делают это с таким серьезным видом, что коллекционеры платят сотни тысяч и ни в чем не сомневаются. Они знают, что покупают не раскрашенные коробки, они покупают имя и их деньги защищены. Это как акции на бирже, где котировки не могут упасть ниже номинала. Они просто вкладывают деньги.

– Деньги, деньги, все просят деньги! – раздраженно заворчал Сидич. – Деньги не проблема, их можно найти в любом количестве. Сложность заключается в том, как объяснить тем, у кого они есть, что именно это имя завтра будет в цене и что, например, твоя «Варя» через десять лет будет гарантированно стоить в десять раз дороже.

– Эта «Варя», как ты ее называешь, подлетит в десять раз уже через неделю.

– Опять заливаешь! – засмеялся Владимир Львович.

– Нет, серьезно, есть один план.

– Ну, поживем – увидим. Кстати о твоих планах: а этот самый Рогулин, с которым я тебя познакомил на Мальте, он купил у тебя что-нибудь? Помню, бил себя в грудь кулаком. Вот кто богат.