Вадим Шефнер - Избранные стихи

• Название: Избранные стихи
• Автор: Вадим Шефнер
• Жанр: Поэзия

Избранные стихотворения известного ленинградского поэта. Включены любовные, военные, философские стихи, баллады, аллегории, некоторые стихотворные фрагменты из иронической фантастики поэта.

---

1939

Нас женщины в путь провожают…

Нас женщины в путь провожают
Порой на года, на года —
И словно заранее знают,
Где нас ожидает беда.

Негромкие их наставленья,
Улыбки встревоженных лиц
За нами летят в отдаленье,
Как стая невидимых птиц.

Где помощи нет ниоткуда,
Где ждет нас последняя тьма —
Порой совершается чудо:
Опасность уходит сама.

Она за крутым поворотом
Скрывается, нас не губя, —
Как будто вспугнул ее кто-то
Иль принял ее на себя.

И снова ночные скрижали
Струят утешительный свет.
А тех, кто нас в путь провожали,
Быть может, в живых уже нет.

1966

Зеркало

Как бы ударом страшного тарана
Здесь половина дома снесена,
И в облаках морозного тумана
Обугленная высится стена.

Еще обои порванные помнят
О прежней жизни, мирной и простой,
Но двери всех обрушившихся комнат,
Раскрытые, висят над пустотой.

И пусть я все забуду остальное —
Мне не забыть, как, на ветру дрожа,
Висит над бездной зеркало стенное
На высоте шестого этажа.

Оно каким-то чудом не разбилось.
Убиты люди, стены сметены, —
Оно висит, судьбы слепая милость,
Над пропастью печали и войны.

Свидетель довоенного уюта,
На сыростью изъеденной стене
Тепло дыханья и улыбку чью-то
Оно хранит в стеклянной глубине.

Куда ж она, неведомая, делась
Иль по дорогам странствует каким,
Та девушка, что в глубь его гляделась
И косы заплетала перед ним?..

Быть может, это зеркало видало
Ее последний миг, когда ее
Хаос обломков камня и металла,
Обрушась вниз, швырнул в небытие.

Теперь в него и день и ночь глядится
Лицо ожесточенное войны.
В нем орудийных выстрелов зарницы
И зарева тревожные видны.

Его теперь ночная душит сырость,
Слепят пожары дымом и огнем,
Но все пройдет. И, что бы ни случилось, —
Враг никогда не отразится в нем!

1942, Ленинград

Разлука

Ударит осколок под левый сосок,
Трава заалеет во рву…

Я пальцы изрежу о стебли осок,
С минуту еще проживу.

Раскрутится фильм небывалой длины,
Заснятый за множество лет…
И детство,
и юность,
и встречи,
и сны —
Каких только кадров там нет!
Разлуки,
дороги,
улыбки,
дома,
Свои и чужие грехи…
Какой оператор, сошедший с ума,
Такой наснимал чепухи?

Но встанут на место дома, и мосты,
Ошибки, и клены в цвету,
Когда на экране появишься ты,
Наплывом на всю суету.

Ты встанешь у синих задумчивых рек,
В полях, разодетых весной,
Такая печальная, будто навек
Пришла расставаться со мной.

Я крикну тебе: «Дорогая, постой,
Прощаться еще не пора —
Покличь санитаров, хоть ниткой простой
Пусть сердце зашьют доктора.

Хоть час бы прожить, хоть короткий денек —
Я так не хочу темноты.
Ведь я на тебя наглядеться не мог,
Зачем прощаешься ты?..»

1944

Марсианин (Легенда)

1

Марсианин умирал
На Земле моей,
С Марса он к себе не ждал
Белых кораблей.

В телескоп он разглядел,
Что у нас — беда,
Добровольцем прилетел
Именно сюда.

В партизанский наш отряд
Заявился он,
Не гражданский, не солдат,
А в бою — силен.

С нами он, как друг и брат,
В смертный бой ходил,
Он трофейный автомат
Сам себе добыл.

2

Марсианин умирал
Средь земных людей,
Он медпомощи не ждал
Со звезды своей.

Не страшась в тяжелый час
Никаких невзгод,
Он на Марсе ради нас
Полный взял расчет.

С нами радость и беду
Он делить привык,
Быстро, прямо на ходу
Выучил язык.

Был он доброй шутке рад,
Не заносчив был,
В самокрутке самосад
Запросто курил.

— Что на Марсе за народ? —
Спрашивали мы.
— Есть ли рощи, синий лед,
Снежные холмы?

— Есть ли страны, рубежи,
Золото и сталь?
Есть ли там любовь, скажи,
Есть ли там печаль?

Он болтать был не мастак,
Он курил, молчал,
На вопросы наши так
Кратко отвечал:

— Есть любовь и есть оказ,
Есть закатный свет, —
Все там — вроде как у вас,
Только смерти нет.

Там, на Марсе на моем,
Жизнь всегда в цвету.
Я вам как-нибудь о нем
Лекцию прочту.

3

Марсианин умирал
На Земле моей,
С Марса он сюда не ждал
Белый кораблей.

Он, громя врага в упор
В боевом строю,
У деревни Спасский двор
Отдал жизнь свою.

Лежа в мерзлом лозняке,
Пулею сражен,
На нездешнем языке
Тихо бредил он.

Он сквозь горестную дрожь
Продолжал твердить
Слово все одно и то ж, —
Имя, может быть?

Он глядел в ночную тьму,
В звездную метель,
Я под голову ему
Подложил шинель.

С дальней родины своей
Не сводил он глаз,
Протянул он руки к ней —
И ушел от нас.

И его среди зимы
Схоронили здесь.
Толком не узнали мы,
Что на Марсе есть.

1958

Выпускающий птиц

В квартире одной коммунальной,
Средь прочих прописанных лиц,
Живёт пожилой и печальный
Чудак, выпускающий птиц.

Соседи у рынка нередко
Встречают того чудака —
С большой самодельною клеткой
Стоит он у зооларька.

С получки своей небогатой
Накупит чижей и синиц
И за город едет куда-то
Чудак, выпускающий птиц.

Плывут мимо окон вагонных
Сады и асфальт автострад;
На месте посёлков сожжённых
Другие, не хуже, стоят.

Качаются дачные сосны,
И речки прозрачны до дна,
И даже сквозь грохот колёсный
Земная слышна тишина.

А всё же душа не на месте,
И радости нет в тишине:
Без вести, без вести, без вести
Пропал его сын на войне.

И вот полустанок невзрачный
У стыка рокадных дорог…
В болотистом месте, не дачном,
Рубеж обороны пролёг.

Отыщет старик не впервые
Пехотной дивизии тыл,
Где встали цветы полевые
На холмики братских могил.

Но где преклонить ему взоры,
Куда ему сердцем припасть,
Где холмик найти, над которым
Он мог бы наплакаться всласть?..

Он с клетки снимает тряпицу,
Потом открывает её, —
Молчат присмиревшие птицы
И в счастье не верят своё.

Но крылья легки и упруги,
И радость растёт на лету, —
В каком-то счастливом испуге
Взмывают они в высоту.

Летят над землёю зелёной,
Летят без дорог и границ,
И смотрит на них умилённо
Старик, выпускающий птиц.

1956

В кинозал, в нумерованный рай…

В кинозал, в нумерованный рай,
Я войду и усядусь на место.
Я ведь зритель — мне что ни играй,
Всё равно мне смотреть интересно.

Знаю, кончится дело добром,
И героя звезда не угаснет,—
Но подальше, на плане втором,
Будет будничней всё и опасней.

Вдруг возникнет болотная гать,
Напряжённо-усталые лица.
Пулемёт, не умеющий лгать,
Застрочит — и нигде не укрыться.

И покуда ведущий артист
Обзаводится нужною раной,
Нанятой за десятку статист
Упадёт и не встанет с экрана.

И оттуда на тёплый балкон,
И в партер, и в уютные ложи
Вдруг потянет таким сквозняком,
От которого холод по коже.

1965