Ева Пунш - Крысоlove

• Название: Крысоlove
• Автор: Ева Пунш
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 5-17-045638-3, 978-5-9725-1411-3

У Евы Пунш хороший вкус – она знает толк в алкоголе, любви и литературе. В этой книге в безупречных пропорциях кровь смешивается с вином, плоть с пищей, любовь со смертью, а искусство – с самой жизнью.

---

С работой у Аси проблем не было. С едой – тоже. А вот с любовью все оказалось сложнее.

IV

В качестве эпиграфа:

В этой музыке есть глубина, но нет никакой сентиментальности.

Эльфрида Элинек

1

– Конечно, в моей жизни такие мужчины – редкость. Таких мужчин в моей жизни было всего трое.

И глядя на его самодовольную ухмылку – тут же захотелось сбить пафос:

– Ты – второй.

В соседней комнате телевизор орет дурным мужским голосом:

– Я тебя не люблю!

А я начинаю плакать. Мне ужасно жить в мире, где никто никого не любит. Где любовь вычеркнута из списка добродетелей и грехов. Где ценится «легкость», от которой мне так тяжело.

Во главу угла ставится необязательность, которая называется легкостью или свободой.

Из страха быть слабым или казаться навязчивой.

Будучи в гостях у мужчины, на третий день – сама себя выпихиваю в другие гости, чтобы дать ему отдохнуть от меня. Чтобы иметь возможность вернуться – через день.

А он и не спрашивает – где я сама отдыхала.

Бывает еще хлеще. Бывает, что я вынужденно придумываю себе других мужчин – в мельчайших подробностях, чтобы вот этот – единственный мужчина в сегодняшней жизни – не испугался своей единственности для меня.

А то как же!

Это ведь обязывает.

А так – он может вздохнуть с облегчением – на нем свет клином не сошелся, он по-прежнему свободен, отношения наполнены необязательностью до краев. Избегаем углов, не задаем острых вопросов.

На фразу «я сегодня не приеду» – легко пожимаем плечами – «не очень-то и хотелось».

Только не быть в тягость, не заглядывать в глаза, которые бегают-бегают, как у нашкодившего ребенка. Зачем ставить человека в неловкое положение.

«Боже, как она лежит, ведь мальчику неудобно!»

Делать вид, что все отлично, что – да, я сама именно таких отношений и хочу, что да, чтобы не так унизительно – самой декларировать свободу от обязательств, без обещаний, упреков, неудобных слов.

«Я люблю тебя» – крайне неудобные слова, они требуют ответа. И ты их проглатываешь вместе со спермой – и не произносишь вслух.

А потом телевизор кричит дурным мужским голосом – «я тебя не люблю!»

И ты плачешь, плачешь, потому что никто никого не любит. Потому что это дурной тон.

Главное – ложиться так, чтобы мальчику было удобно.

2

Яичница. Глазунья. Болтунья. Омлет. Яйца, сваренные вкрутую, всмятку, «в мешочке». Яйца-пашот и яйца-кокот. Флорентийские яйца и яйца-бенедикт. Больше всего на свете из еды я люблю яйца. Куриные, перепелиные, лососевые и даже бараньи. Яйца. Яйца. Яйца.

Как завещал папаша Гиляровский. Пищевые яйца – не Фаберже, их не подделывают. Только я терпеть не могу яйца, переваренные до серости желтка или пережаренные с обеих сторон до глянцевого хруста.

Этот мужчина был похож на овдовевшего льва, который рыщет в саванне в поисках нового прайда. Мы показались ему подходящей семьей. Я и мой Кроха.

*

На широком темно-коричневом подоконнике лишь стеклянная спиртовка, к которой полагается стеклянная же огнеупорная колба. В колбе варится кофе. Кофе и сигареты. Такую жизнь я и живу. Жила.

Остальную плоскость подоконника занимают маленькие прозрачные графины со спиртовыми домашними настойками. Их более трехсот. Точная цифра – 365 – на каждый день года. От легкого разнотравья – киндза, эстрагон, черносмородиновый лист; включая острые и пряные перцовки, можжевеловки, хреновухи; а также легкие десертные – ягодные, цитрусовые, медовые; до тяжелых жирных мясистых бальзамов и запеканок на орехах, сухофруктах, стручках ванили и мускатном орехе.

Секретов из своих рецептур я не делаю, но повторить не удавалось еще никому.

Подоконник в моей «студийной» квартире длиннющий, метров 15, и загибается внутренним странным углом типа эркера (взгляд изнутри). Мебели нету вовсе: матрац кокосовой стружки – узкий, плоский и легкий – в углу комнаты и пять разноцветных подушек. Ноутбук на полу, пара пепельниц и дюжина стеклянных бокалов, стопок, рюмок различной емкости и конфигурации – на стеклянной полочке над холодильником, в котором, кстати, всегда-всегда есть полдюжины замороженных лафитников под чистую водку (полдюжины – это достаточное количество для вечеринки на двоих). Саму водку охлаждать совсем не нужно, но вот посуду к ней – обязательно.

Иногда на спиртовке варятся яйца, потом уже – кофе. Кофе льется в стеклянные крохотные чашки. Яйца подаются в рюмках. Стекло. Здесь все прозрачно, но именно это и настораживает редких визитеров. И матового стекла раздвижная шторка душевой кабинки – кажется им мрачнее шкафов со скелетами или темных подвалов.

3

Мы лежали на полу, не помещаясь на матраце кокосовой стружки,– и пускали дым в потолок.

– Тебе еще бы крышу стеклянную!

– И шторы со звездами.

Он моргнул, зевнул и уснул, не заметив даже, что я за эти мгновенья исполнила все ритуалы тысячи и двух ночей (одна ночь про запас – а вдруг год високосный), все песни, танцы и сказки – и прочие свистопляски. Исполнила или была готова исполнить – какая разница.

Только что я собрала в себе и хотела отдать ему сразу все, а он уже захрапел, сигареты не потушив. Я осторожно переползла от матраца к ноутбуку, включила его в сеть и в Сеть, и начала сливать в виртуальность то, что спящий мужчина не поспешил у меня взять.

**/**/2008 lina write:

черная дыра белой ночи.

unmoglich

unmoglich

unmoglich

мягкая гадость немецкого слова липнет ириской гематогенной к зубам.

взвар дефибринированной крови убойного скота плюс сахарный сироп.

*

вдруг поймала наконец-то эту формулировку – прямо за хвост.

я всегда точно знала, что если случай «первого секса» с определенным мужчиной сопровождался некоторой невнятностью и накладками, когда «немножко не так» – неважно, по чьей вине (важно, что у меня не складывается – с оргазмами – в данном конкретном случае) – это такая примета – к затянувшимся отношениям.

ну и относилась к этому – как к примете.

а надысь – оно вдруг – сформулировалось – почему так.

потому что.

когда нет оргазма – это все же немножко обидно. и хочется – попробовать еще. и еще. но ты помнишь, что оргазма нету. и тогда вдруг твои «еще и еще» – они начинают обрастать побочными эффектами, ты вдруг замечаешь, что с человеком приятно не только, но и спать рядом, и дышать в теплое плечо, и целоваться, и завтракать, и разговаривать.

ты замещаешь этот отсутствующий первичный оргазм – человеческими отношениями.

а это затягивает – больше. это затягивает – вглубь. и надолго.

потому что.

когда ты с человеком – вот с этим конкретным человеком в первый раз – и получаешь еще ничем не заслуженный оргазм. это реально – такая – маленькая смерть – la petite mort – человек остается при этом совершенно чужим.

никакая привязанность – невозможна.

потому что – умерла так умерла. спать, обнявшись, целоваться после, душевные беседы вести – невозможно.

то есть это такая – прекрасная – случайная смерть.

оно повторяться может – но развития не будет. есть логический конец. финал. далее – ничего.

и так – каждый конкретный раз. потому что это – мое и только мое, я не буду делиться – с тем – с кем рядом. отойти, хотя бы отодвинуться, остаться наедине со своей смертью.

влюбиться – уже невозможно. повторять – да. продолжать – нет. если вы понимаете разницу.

*

потому что – влюбляешься в того, с кем «несмотря на».

ну надо же хоть как-то оправдать – такое времяпрепровождение.

значит, влюблена. если не кончаешь – то ведь все равно хорошо, правда?! вот тут и начинаются – слова, заболтанность, муть, глупость. вместо того, чтобы конкретно и молча – начинаются игрища различной затянутости, отягощенные чувствами.

*

самое страшное – это когда уже накрутила себя до любви. а тут – вдруг – бац! – и кончила.

и вот это и есть – самое страшное попадалово. потому что как-то нечестно и не по правилам.

4

Он говорит:

– Встретимся? Точнее, не говорит, а будто спрашивает. «Встретимся?» – это такой вопрос. Ну я говорю:

– Да. Нет, я говорю:

– Может быть. Потом добавляю:

– Конечно. И еще:

– Наверное. ...несколько раз говорю... И тут он все ломает, потому что спрашивает:

– Сегодня?

Нет, не спрашивает, «сегодня?» – это не вопрос, это предложение. Утверждение. Его уверенность, что мы можем сегодня.