Джей Болтон - Бог долины

• Название: Бог долины
• Автор: Джей Болтон
• Издательство: АСТ, Северо-Запад Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-002766-4, 5-93698-032-4

…Вот так Конан и попал сюда, в самые отдаленные южные земли Турана на границе с Иранистаном. Где-то на востоке за невидимыми горами лежала легендарная Вендия. Оттуда из недоступных долин, спускались орды хвонгов и хозяйничали по всему приграничью. Малочисленные гарнизоны туранских крепостей не могли их сдержать и забрасывали посланиями столицу умоляя о помощи. Наконец, сиятельный Илдиз внял их настойчивым мольбам, и теперь он собирался покарать не только зловредных хвонгов, но и ненасытного своего соседа в лице вендийского владыки…

---

Джей Болтон Бог долины (АСТ, «Северо-Запад Пресс», 2001 г., том 62 «Конан и Всадники бури»)

Степь дышала зноем и пылью. Звенящий воздух дрожал под лучами немилосердного солнца, мерцая маревом у кромки горизонта, там, где белесое полуденное небо обнимало раскаленную землю. Куда ни кинь взгляд, всюду расстилалась бескрайняя туранская степь, еще несколько дней назад — величественный зеленый простор, сейчас же выжженный солнцем ковер с пожелтевшей и ломкой травой, хрустевшей под копытами лошадей.

Притомившиеся от зноя кони брели неторопливым шагом, глубоко вздыхая чуткими ноздрями горьковатый аромат степных трав, и с тоской косились на бурдюки с водой, притороченные к седлам своих седоков. Всадники обливались потом, негромко ругались на разных языках и мечтали об освежающем ветре и прохладном дожде. Но пышущее жаром небо над их головами оставалось пронзительно синим, и ни один колосок, ни одна метелка травы не колыхнулась под напором внезапного порыва ветерка. Только пыль, проклятая вездесущая пыль, проникающая повсюду, лезла в нос, разъедала глаза и широким шлейфом тянулась за отрядом верховых.

«Что ж такова, видно, доля наемника, — равнодушно размышлял Конан, находясь впереди отряда, — черноволосый загорелый киммериец, выделявшийся среди остальных воинов гигантским ростом и могучей статью. — Но зачем, иссуши ее Сет, боги создали эту земли, если за три дня езды мы не встретили ни одного кочевья?! Живого человека и то не видели! Будь ты проклят, Саван, пославший нас в это пекло! Чтоб тебе навеки остаться лишь сотником!»

К проклятиям своего командира охотно бы присоединился каждый воин в отряде.

Степь измотала и сломила дух людей: зной высушил кожу, от солнца негде было скрыться, а въедливая пыль, казалось, пропитала все насквозь. Но тем не менее они упрямо ехали вперед, выполняя глупый приказ.

Не первый год шли пограничные войны между Тураном и Вендией. И вот, наконец, терпению туранского владыки Илдиза пришел конец, и он стал готовиться к большой войне, которая раз и! навсегда должна решить столетний спор о землях юго-восточных провинций. Полтора года назад двадцатипятилетний Конан, уже успевший посмотреть на мир, ведомый по жизни капризной судьбой, вошел в благословенный Султанапур, где жизнь была прекрасна и ослепительна, правда, только для тех, кто имел к этому достаточно средств. А так как золото, отнюдь не отягощало карманы киммерийца, то вскоре ему пришлось задуматься, что же делать дальше. Но думал он недолго и, сделав свой выбор, вступил на службу в армию Илдиза.

Потом были мятеж Мунтасем-Хана, бесчисленные стычки с ягами и хвонгами, а за одно деликатное дело, связанное с туранской принцессой, его повысили по службе и назначили десятником — не слишком щедрая награда за неустанный ратный труд. Поэтому пронесшийся среди наемников слух о войне был с радостью воспринят в их кругу; война — это добыча, нелишняя прибавка к скудному жалованию солдата.

Вся армия ожила и пришла в движение. Не остались не у дел и наемники. Волею мудрою и проницательностью Илдиза их разослали по всей стране обирать его верных подданных: коней, фураж и продовольствие для предстоящего похода. Прозорливый владыка весьма справедливо полагал, что равнодушные к нуждам населения наемники лучше справятся с этой задачей, чем собственные его солдаты.

Вот так Конан и попал сюда, в самые отдаленные южные земли Турана на границе с Иранистаном, куда, похоже, даже сборщики налогов добирались лишь раз в десять лет. Где-то на востоке за невидимыми горами лежала легендарная Вендия — извечный, жестокий враг. Оттуда из недоступных долин, прячущихся в горах, словно орлиные гнезда, спускались свирепые орды хвонгов и хозяйничали по всему приграничью. Малочисленные гарнизоны по пальцам считанных туранских крепостей не могли их сдержать своими силами и забрасывали посланиями столицу умоляя о помощи. Наконец, сиятельный Илдиз внял их настойчивым мольбам, и теперь он собирался покарать не только зловредных хвонгов, но и ненасытного своего соседа в лице вендийского владыки.

Еще пол-луны назад сотня Савана, в которой служил десятником Конан, шла по зеленой, ласкающей взгляд степи, перебираясь от кочевья к кочевью с огромным тысячным табуном лошадей. Они шли по известным местам, не минуя ни одного землевладельца, что значились в налоговых свитках. И вот, когда в списке осталось всего лишь несколько имен, — пришла засуха. Дальнейшее движение вперед было бессмысленно. Кочевники, конечно, уведут табуны в долину реки Ильбарс на новые пастбища, и надо поворачивать отряд за ними, но сотник Саван решил по-иному. Недолюбливая киммерийца и в тайне завидуя его стремительным успехам на воинском поприще, он бросил его десяток в раскаленный котел степи на поиски оставшихся кочевий, разумеется, давно уже покинутых, с приказом прочесать степь до самой границы. А тем временем сам погнал табун в Хоарезм.

Конан со злобой сплюнул в траву и окинул взглядом своих людей: хмурые загорелые лица, обветренные губы, воспаленные глаза. И хоть все они были выходцами из разных племен и народов, степь их перекроила на собственный лад, и сейчас они стали похожи один на другого больше, чем единоутробные братья. Все в стеганых халатах и кожаных доспехах и шлемах с нашитыми медными бляхами, полотняных штанах и высоких сапогах с загнутыми носками.

Конан поморщился и отвернулся — раньше он хоть по цвету одежды мог отличить их друг от друга. Но что еще не выжгло солнце, то надежно укрыла пыль. На серых лицах воинов читалось недовольство, но никто из них не роптал, зубами скрипел, но молчал, ехал вслед за своим командиром, понимая, что не по его прихоти они оказались в этих гиблых местах. Конан по праву гордился своими людьми, не раз проверенными в боях и мог поручиться в отряде за каждого. Он не раз отстаивал их права перед начальством и армейским казначеем — вторым вором во всем Туране, как прозвали его солдаты. Первым, разумеется, был сам владыка Илдиз, урезавший и без того скудное солдатское жалование за малейший проступок. Поэтому среди наемников Конана уважали и как опытного храброго воина, и как справедливого командира. Если прикажет он, за ним они пойдут хоть к самому Сету в пасть без страха и с улыбкой на губах.

«Ну, погоди. Саван! С тобой мы еще сочтемся! — твердо пообещал себе Конан, хотел сплюнуть, да нечем было — во рту, как в печи, пересохло.»

Весь день отряд двигался степью, порою замечая следы перемещений кочевников. Но все следы были трех-четырехдневной давности и вели на север, а им приказано было двигаться на восток. Чем дальше забирался отряд вглубь выжженной солнцем степи тем больше мрачнел киммериец. В нем креп и рос дух неповиновения.

«Зачем напрасно истязать людей и животных, выполняя глупейший приказ? — этот крамольный вопрос вот уже целый день неотвязно преследовал Конана. — Разве гибель от жажды в горячей степи достойная — смерть для воина?»

Когда в третий раз остановились на отдых, чтобы напоить измученных лошадей, Конан подозвал к себе Бабака — единственного туранца в его отряде.

Невысокий, но плотный Бабак медленно поднялся с земли и неуклюжей походкой непривыкшего к ходьбе степняка, словно бы нехотя, подошел к киммерийцу. Конан посмотрел на туранца, пытаясь заглянуть ему в глаза и понять его мысли, но кочевник упорно отводил взгляд в сторону. Эту привычку Бабак приобрел будучи рабом у своего родного дядьки, к которому угодил в кабалу за долги. Его табун выкосил мор, рассчитываться было нечем вот и пришлось надевать ярмо.

Огромная семья Бабака осталась без кормильца а это верная гибель в степи. По туранским законам, он мог оставить жену и детей в рабстве вместо себя, что и сделал, а сам нанялся в армию. Бывший раб мог быть только наемником, пусть он даже туранец, и не мог рассчитывать попасть в гвардию на прибыльную службу. Жену и старших сыновей Бабак уже выкупил, и еще десять лошадей в придачу, чтобы было, чем семье прокормиться, но остались младшие и еще три дочери…

Вспомнив горькую историю Бабака, Конан оставил свои попытки проникнуть в душу степняка и на ломаном туранском спросил:

— Ты, кажется, родом из этих мест, Бабак?

— Да, командир. Мой лус в трех дневных поприщах к югу отсюда, — четко ответил туранец и замолчал, с безразличием относясь к тому, спросят ли его еще о чем или отпустят с миром.

Но Конан остался равнодушен к манерам кочевника и прямо задал свои. вопросы:

— Нам нужна вода, мы сможем ее здесь найти?

— Впереди воды нигде нет, — как бы извиняясь, пожал плечами Бабак.

— Приятно слышать, — хитро улыбнулся киммериец. — Но ведь где-то она должна быть?

Туранец украдкой решился кинуть на него удивленный взгляд.

— Я знаю озеро к северу, вода там даже в засуху держится долго. Если повернем прямо сейчас, вечером у нас будет много хорошей воды. — Кочевник не преминул сделать ударение на том, что им придется нарушить приказ и изменить свой маршрут. А это преступление, за которое Конан, как старший, будет отвечать перед начальством. Киммериец хоть и плохо еще разбирался в тонкостях туранского языка, все же этот акцент уловил и решил подлить масла в огонь.