Крис Уэйнрайт - Сапфировый перстень

• Название: Сапфировый перстень
• Автор: Крис Уэйнрайт
• Издательство: Северо-Запад Пресс
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-93698-001-4

…В этой книге саги, вы узнаете, как впервые юный варвар-киммериец попал в прекрасный и порочный Город Негодяев — Шадизар…

---

Конан впервые был в этих местах, поэтому с любопытством осматривал все вокруг. Плоская, обожженная солнцем степь, иногда большие пространства сплошь занимали голый камень и песок. Постепенно пустыня вытеснила степь, и кавалькада начала пересекать безбрежное море песка. Когда солнце поднялось высоко и стало совсем жарко, они достигли небольшого оазиса, где из-под камней с журчанием вытекал серебристый ручеек, наполнявший круглое озерцо, чуть больше по размерам, чем зал во дворце советника. Полянку покрывала сочная высокая трава, маленькая рощица невысоких, но крепких, с густой кроной деревьев приникла к берегу озерца.

Путники спешились, напоили лошадей и, растянувшись на траве под спасительным покровом листвы, решили переждать палящий полуденный зной и дальше отправиться чуть попозже, когда солнце начнет склоняться к горизонту. Гисан уверял, что еще до заката они достигнут селения. Пообедали отличным овечьим сыром, мясом и фруктами. За едой киммериец приглядывался к своим спутникам, время, проведенное в Городе Негодяев, приучило его к осторожности — случая со Слоном он не забыл. Кто знает, может быть, весь этот маскарад с вооруженным отрядом — только прикрытие, чтобы расправиться с ним без лишнего шума вдали от Шадизара? Он машинально поправил вышитую ленту, которую повязала ему в очередной раз Денияра — не стоит пренебрегать тем, что однажды уже помогло спасти жизнь.

Гисан не обманул — солнце еще не село, а маленький отряд уже въезжал в ворота караван-сарая, находившегося на окраине селения. Большинство каменных домиков с плоскими черепичными крышами ютилось вдоль русла почти обмелевшей к середине лета речки, некоторые жилища были построены на холмах. Караван-сарай окружала высокая стена, сложенная из крупных глыб местного темно-серого камня. На пыльном, вымощенном таким же камнем дворе остановились на ночлег сразу несколько караванов торговцев, путешествующих через пески и степи от города к городу. Под навесом меланхолично перетирали свою жвачку привязанные к обшарпанным деревянным шестам лошади, ишаки и верблюды, которых ничуть не беспокоил невероятный шум, повисший над площадью: крики торговцев и караванщиков, лай собак, блеяние овец, звон металла, раздававшийся из кузницы в дальнем углу двора, — их трудовой день закончился.

Путников встретил сам хозяин этого шумного пристанища; по тому, как он склонился перед Гисаном, киммериец понял, что этот старикашка здесь в почете. Слуги отвели лошадей в загон, а всадников с поклонами провели в зал и усадили за большой стол из кедровых досок, на котором уже стояли кувшины с вином, большие щербатые блюда с лепешками и глиняные, тоже повидавшие виды, кружки.

Помещение было просторным, стены сложены из каменных блоков, массивные бревна, выступавшие из стен, поддерживали высокий, закопченный от времени потолок. В углу, ближе к входу на кухню, располагался деревянный помост, на котором четверо музыкантов в ярких разноцветных одеждах уже пробовали свои инструменты. Девушки с подносами, уставленными кувшинами и блюдами, проворно порхали вдоль стоявших рядами столов, разнося пищу и грациозно увертываясь от рук посетителей, пытавшихся погладить, щипнуть, шлепнуть соблазнительно выступающие части их тел. Шум царил невообразимый, почище, чем во дворе: десятки людей гремели посудой, криками приветствовали знакомых, подзывали девушек, хохотали, бранились, стучали кулаками о столы, звенели монетами — все это гулким многократным эхом отражалось от каменных стен.

— Гисан, — шепнул киммериец на ухо старикашке, — ты ведь знаком с тем человеком, который нас встретил? Давай поговорим с ним, может быть, он что-то знает.,

— Айна, — подозвал старикашка одну из девушек, невысокого роста, хорошо сложенную, пышногрудую заморийку, — позови к нам Гуляма, надо поговорить.

Хозяин явился быстро, но ничего путного от него добиться было невозможно: все, как всегда, ничего необычного — пришли, поужинали, переночевали, назавтра отправились в путь; да, он помнит, двадцать туранцев, хорошие кони; да, погонщики с оружием; да, конечно, невольниц он тоже помнит — роскошные девки; расплатились золотыми — и ничего больше. Он говорил степенно, оглаживая пальцами роскошную бороду, но глаза его не смотрели на собеседников, а безостановочно перебегали с одного предмета на другой, как будто знал он что-то такое; вспоминать о чем ему не хотелось.

«Надо с ним поговорить наедине, — решил про себя варвар, — может быть, он вспомнит побольше, клянусь Белом».

Когда хозяин ушел, варвар ничего не сказал Гисану о своих подозрениях, и вся компания не спеша продолжила ужин. Вино было так себе, а вот баранина превосходная — хрустящая корочка и розоватое дымящееся мясо, источавшее пряный аромат, легко отстающее от костей, такую и у Абулетеса не всегда можно было получить! Стражники налегали на вино, лица их раскраснелись, они, перебивая друг друга, рассказывали истории, приключавшиеся с ними в их бурной жизни, смеялись, хлопали в ладоши.

Посетители таверны представляли собой на редкость разнообразное общество: здесь были и степенные купцы из Кофа и Офира, смуглые и худощавые заморийские погонщики верблюдов, и плотные, невысокие, с характерным разрезом глаз, черноволосые туранцы, и высокие, смуглые стигийцы — кого только не встретишь на перекрестке караванных путей! Многие, судя по их поведению, останавливались здесь не первый раз, им предназначались улыбки хорошеньких девушек, разносивших еду. Конан своей мощной фигурой и блеском синих глаз также вызвал их большое любопытство, и он не раз замечал обращенные к нему томный взгляд или лукавую улыбку красавиц, а иногда чувствовал как бы случайное прикосновение бедра или груди проходившей мимо девушки.

«Ну что ж, — думал он, останавливая свой взгляд то на одной, то на другой, — я не против. Кром, ночь, похоже, не будет скучной!»

Тем временем все посетители достигли того состояния, когда тело уже насытилось пищей и вином и натура требовала действия — то там, то здесь вспыхивали перебранки, кто-то уже тузил своего собутыльника, уже выхватывались ножи, но до больших драк с кровью — а дело это здесь, судя по всему, было обычное — пока не доходило. Сквозь шум и гвалт едва были слышны звуки флейты и зурны, музыканты исправно терзали свои инструменты, не заботясь, трогает ли кого-нибудь их искусство.

Шум усилился, когда на помосте появились танцовщицы. Толпа одобрительно загудела при виде четырех стройных стигиек, одетых в прозрачные шаровары из тончайшего шелка и короткие, чуть прикрывавшие груди, накидки. Их волосы, длинные и густые, не были прибраны и тяжелой волной ниспадали на плечи. Под заунывные звуки зурны девушки пошли цепочкой, высоко приподнимая колени и держа друг друга за распущенные волосы. Глухо забил барабан, и, повинуясь его ударам, они разъединились и закружились, легко переступая босыми ногами и откидываясь назад. Еще громче завыла зурна, флейта жалобным своим голосом присоединилась к ней, и, подняв руки, танцовщицы завращали бедрами, вызывая одобрительные выкрики увлеченных пляской зрителей.

Еще одна девушка выскочила на помост, все ее тело, от маленьких ступней до плеч, было закутано в пестрые одежды, как бы сшитые из длинных цветных лоскутков. Оказавшись в центре круга, она присоединилась к пляске своих подруг, которые, легко и грациозно изгибая свои тела, словно стебли лилий в потоке воды, касались ее кончиками пальцев, цветные ленты ее одеяния, словно бабочки, летали в воздухе, мягко опускаясь на помост. Девушка пыталась уклоняться, она прыгала и кружилась волчком, ныряла под руки, пытающиеся оторвать клочки ее одеяния, но тщетно: с каждым ударом барабана ее покров становился все скуднее, и наконец последний оглушительный удар, девушки в изнеможении упали на помост, выгнув свои гибкие тела, а она осталась совсем обнаженной, держа в руке последнюю узкую ленточку. Дикий рев толпы приветствовал ее, девушка, поклонившись, убежала за занавеску, и тотчас какой-то тучный купец, облизывая языком пересохшие губы, направился следом за ней.

Вид танцующих девушек напомнил Конану, как однажды Денияра спросила его:

— Мой тигр, какая из служанок нравится тебе больше других?

— Девушки все хороши, — дипломатично ответил Конан, не понимая, к чему клонит его подруга, — они все одинаково любезно относятся ко мне.

— Они все тебя хотят, — объяснила хозяйка, — и поскольку ты все равно когда-нибудь изменишь мне с одной из них, а скорее всего — и со всеми по очереди, то я решила, что мы вместе выберем, с кого тебе начать.

При этих словах Конан почувствовал себя не очень-то удобно. Одно дело, когда он сам решал, нужна ему женщина или нет, и совсем другое, если подруга по своей воле предлагала себе замену. Слегка смутившись, он попытался отшутиться:

— Зачем мне выбирать аметисты, если у меня в руках алмаз?