Олег Верещагин - Про тех, кто в пути

• Название: Про тех, кто в пути
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Альтернативная история

Я всегда верил, что миров — множество. И очень хочу надеяться, что каждому человеку будет дано исправить сделанное зло. Сделанное не только им — зло ВООБЩЕ. Не молитвой, не просьбами — мужеством и делом. Я всегда верил, что мечта — это крылья. Если она и правда мечта...

---

Включил телевизор, посмотрел какой-то детектив, уже к концу обнаружив, что не помню ни сюжета, ни героев, ничего.

За окнами начало вечереть. Я ощутил желание закрыться в своей комнату, задёрнуть шторы, включить свет и забраться под одеяло с головой. Вместо этого я открыл так толком и не разобранную со вчерашнего дня сумку, достал со дна подаренный ребятами, когда меня отчисляли, финский нож...

И, на ходу пристёгивая его изнутри к джинсам, вышел из дома...

...Улица была пустынна. Никого вообще... А ведь она просто создана для того, чтобы по ней гонять на велосипеде, например — ни машин, ни пешеходов... Я слушал свои собственные шаги и упрямо делал всё новые и новые, хотя внезапно обнаружил, что идти вперёд мне совсем не хочется.

Около решетчатых ворот я остановился и увидел, как со стороны аэродрома приближается туманная полоса. Она ползла неспешно и уверенно. Мне казалось, что я слышу шорох — вкрадчивый и сырой — с которым туман пробирается через кусты.

А потом я увидел огонь костра. Кто-то жёг его примерно в том месте, где мы с Лидкой выехали с аэродрома. Это был настоящий костёр, довольно большой, и возле него двигались тени. Я взялся рукой за холодный влажный металл ворот и расслышал, как звучит гитара.

— Привет, вот и встретились.

Я обернулся, как ужаленный. Что-то я слишком нервным тут становлюсь... И невольно улыбнулся — позади меня стояла Лидка, точь-в-точь такая, как при нашем расставании, только без велика, но с пакетом. Она, кстати, тоже улыбалась, но сказала сердито:

— Я же тебе говорила, чтобы ты не совался к аэродрому...

— Я просто гуляю, — ответил я без раздражения, словно она имела право указывать мне, где и когда гулять. — И потом — вон там кто-то костёр жжёт...

Она вздохнула и передёрнула плечами. Сказала устало:

— Женя, ты всё равно не ходи, даже если увидишь самое обычное что-нибудь... Ну, правда, так безопасней... Но сейчас, — она снова улыбнулась, — если хочешь, пошли со мной. Там наши собрались, во несу, — она подняла в руке сумку.

— Давай я потащу, — я принял у неё сумку. Тяжёлую, кстати. — А что там, опять сосиски?

— Не, полуфабрикат для шашлыка, настоящий... Пошли.

Я специально тормозил, идя по алее, чтобы подольше побыть рядом с ней. Лидка не ускоряла шагов, и я понял, что и она не против чисто моей компании.

— А ты в школе учишься?

— Конечно... А ты в каком классе?

— В одиннадцатый перешёл.

— И я... Я когда тебя увидела, то решила, что ты суворовец или кадет.

— Почему?

— У меня есть знакомые мальчишки-кадеты, они так же держатся.

— Вообще-то я был кадетом.

— Выгнали? В смысле, отчислили?

— Ушёл. Так получилось. Я хотел лётчиком стать...

— А, теперь я поняла, почему ты на аэродром пошёл.

— Вообще-то нет, я просто думал, что тут короче...

Мы дошли до того места, где за кустами горел костёр, перебрались через глубокую канаву по доске и услышали:

— Кто идёт?

Голос был без скидок серьёзный. А потом я увидел того парня, моего ровесника. Он стоял в кустах и держал в руке у бедра обрез — не муляж, не игрушку, а настоящий обрез двустволки-горизонталки, похо-жий на старинный пистолет.

— Свои, — коротко отозвалась Лидка. — Шашлык принимайте.

— А, наконец-то, я уж хотел за тобой идти, — на меня он посмотрел мельком, но не обидно, а как на старого, хотя и не близкого знакомого, против присутствия которого нет причин возражать.

Костёр горел не такой уж большой, но разложенный умело. Сбоку тлели угли — кто-то нажёг и отгрёб их в сторонку.

На неизменных ящиках тут сидели тот младший мальчишка (только теперь не босиком, а в старых вьетнамках) и ещё один пацан, тощий, смуглый, моих лет, с тёмным чубом, одетый в джинсовые шорты, майку клуба «Барселона» навыпуск и кеды на босу ногу.

— Это Женька, — кивнула на меня Лидка. — Жень, этих ты уже видел — Петька, — кивок в сторону старшего, который устраивал пакет рядом с двухлитровым пузырём «белого медведя» и таким же — колы, — и Колян, — кивок на младшего. — А это Тон, Антон.

Мальчишки тоже покивали мне. Антон рассматривал меня внимательно и даже подозрительно, но я решил не обращать внимания — в конце концов, в их компании я был новеньким. Все ребята из таких компаний в небольших городах — и в моём — похожи друг на друга.

Они мало кому доверяют, понимают, что будущего — хорошей работы, учёбы — у них никакого нет, чувствуют себя ненужными зачастую даже родителям, а опасностей ждут со всех сторон — от милиции, таких же компаний, всяких отморозков; знают, что государство про них вспомнит только когда пацанам настанет срок идти в армию, а про девчонок не вспомнит вообще.

Я бы тоже вырос таким, если бы не мечта о небе... Так что нечего возмущаться и надуваться.

Я присел на один из ящиков, возле гитары — в коричневом поцарапанном лаке, на настоящей пулемётной ленте, она стояла тут, как равноправный член компании. Кстати, кое-что необычное в окружающих меня всё-таки было, даже если исключить обрез, торчащий за поясом шортов у Петьки.

Они вели себя медлительно-спокойно, как будто сберегали силы — не было ни подтырок, ни приколов, ни шума, как обычно бывает в компаниях моих ровесников.

Лидка широко раскрыла пакет с шашлыками, начала ловко нанизывать на заточенные прутья капающие маринадом куски свинины вперемешку с крупными кольцами лука. Петька, присев, открыл пиво и протянул мне молча. Я секунду помедлил, потом сказал:

— Не, я не пью.

Мне почему-то казалось, что он будет настаивать или насмехаться, но он только кивнул и, отхлебнув сам, передал бутылку Коляну. Мелкий тоже отпил вполне привычно и вернул бутылку Петьке, даже не предложив Тону — очевидно, тощий тоже не пил.

Он как раз размещал над углями на кирпичах импровизированные шампуры, которые ему передавала Лидка. Закончив это дело, Тон кивнул мне:

— Передай гитару.

Я протянул ему инструмент. Тон пощипал струны, вздохнул. Остальные словно бы и внимания не обращали на то, что он собирается петь.

Петька ломал ветки для костра, Колян пощёлкивал по бутылке с пивом и смотрел в огонь, Лидка как раз уселась на ящик. Не рядом со мной, что печально... Но я успел только об этом подумать мельком, когда Тон запел, аккомпанируя себе «на три аккорда»:

Это было — не сон.

Наяву это было —

Я знаю.

Над обрезом земли

Поднималась,

Алела луна.

И манила меня —

К ней идти

И коснуться

Багрового края,

А под алой луной

Трав степных

Пламенела стена.

И я шёл —

Как во сне.

И ковыль

Щекотал мне колени.

Я прошёл сквозь луну

И за нею ушёл

В небеса.

Под ногой

Тонкий звон

Издавали резные ступени,

Холодили металлом...

А по небу —

Всплывали леса.

И металл прорастал

Под кроссовками

Свежей травою.

А потом —

Не кроссовка,

Сапог по траве той шагнул.

И я слился с тем миром,

Со всей этой странной

Страною,

И палаш на бедре

Тяжко перевязь

Вдруг оттянул.

Я ушёл по лесам,

Где сияли

Сапфиры-озёра,

Где в кипенье кустов

Окликали

Пришельца ручьи...

А над всем, словно шлемы

Вздымались

Гранёные горы,

Где вода, небо, воздух

Мои были —

Были ничьи.

Замок острым штыком

Протыкал

Предрассветное небо —

Ранним утром, когда

Я к излучине

Вышел речной.

Я вошёл в его залы,

Где крепко сплелись

Быль и небыль.

Я остался там жить.

Тех я помню,

Кто там был со мной...

Это было — не сон.

Наяву это было —

Я знаю...3

— Чьи это стихи? — спросил я.

— А что, понравилось? — усмехнулся Тон, не выпуская гитару и другой рукой переворачивая шампуры. — Мои стихи.

— Хорошая песня, — признал я.

— Он в газете печатался, — подал голос Колян. — Пока не напечатал... — младший хитро улыбнулся, а Петька и Лидка хором прочли:

Мэр наш славный книжки пишет,

Взял редактором жену.

В этих книжках излагают,

Денег нету почему.

— Это не шедевр, конечно, — добавила Лидка, — но Тон встал на учёт, как злостный хулиган и в газету ему путь теперь закрыт накрепко... Дай пивка, Петь...

— Не надо тебе... — проворчал Петька, но бутылку дал.

— А какие книжки? — не понял я. Лидка, булькнув пивом, пояснила: — Серию брошюр наш мэр выпустил на пару с женой. О кризисе развития родного города. Под эти брошюрки он кредит взял... в смысле, под их печать. А возвращал из горбюджета.

— Да ну его, — Тон побренчал на гитаре просто так. Я повернул шашлык, от которого уже вкусно попахивало. — Ты в гости приехал, на каникулы?

Я кивнул и вдруг сказал: