Никита Карацупа - Записки следопыта

• Название: Записки следопыта
• Автор: Никита Карацупа
• Издательство: Граница
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1998
• ISBN: 5-86436-264-6

Герой Советского Союза, полковник Никита Федорович Карацупа (1910–1994) — прославленный пограничник, легендарный следопыт. Ему выпало редкое в жизни счастье — всенародное признание и любовь. Слава его была велика, но он оставался необычайно скромным человеком.

Эта книга — о детстве героя-пограничника, о его становлении, как следопыта. Это — последнее слово Никиты Федоровича, по сути его завещание и напутствие новым поколениям воинов границы.

---

— Первое дело, — объяснял он, — приучить собаку спокойно носить ошейник и поводок.

Но Ингус именно этого и не хотел делать. Он визжал, вертелся, валился на землю и все время старался сбросить с себя ошейник. Я терпеливо сносил все его проказы и постепенно добился своего.

Мы, курсанты, выходили на занятия в поле, километров за пятнадцать от нашей школы. Шли пешком, барьеры и все дрессировочные предметы несли на себе или же везли на подводе. Я тогда еще не знал, что собак, а тем более щенков, нельзя кормить перед занятиями. Ингус наедался и быстро, еще в дороге, уставал. Приходим на место, надо работать, а он отказывается. С грехом пополам отзанимается, а обратно я его на руках несу. Все смеются: «Смотрите, смотрите, сыщик сыщика на руках несет». Я насмешки сносил терпеливо. Верил, что будет и на нашей улице праздник.

МЫ СТАЛИ СЛЕДОПЫТАМИ

1

Многое должна уметь служебная собака. И не так-то просто научить ее простейшим приемам — двигаться рядом с хозяином, подходить к нему по команде, садиться, приносить предметы, преодолевать различные препятствия. Ингус мой отличался понятливостью, и не было бы у нас с ним проблем но… В самый разгар занятия он вдруг ложился на спину и предлагал, нет, упрашивал начать с ним игру. Что ты будешь делать! И смех и грех. Тем не менее одолели мы общий курс дрессировки, сторожевую службу и добрались до следовой работы.

В один прекрасный день Ингус увидел на плацу человека, одетого в уже знакомый ему толстенный халат, и был удивлен, не услышав привычной команды «Фас!». Он поглядывал на меня с недоумением. Он даже стал повизгивать, когда человек в дрессировочном халате начал удаляться, а я все медлил. Только после того, как помощник скрылся в кустах, я дал Ингусу понюхать шапку «нарушителя» и приказал:

— Ищи, Ингус! След!

Увы, мой Ингус не проявил ни малейшего рвения. Он обнюхал землю, покрутился-повертелся и смущенно лег возле моих ног.

— Фас! — скомандовал я. — Ищи! Ну вперед же!

Он нехотя поднялся, описал круг и вдруг насторожился: уловил знакомый запах! Предвкушая удовольствие потрепать ненавистный халат, Ингус взвизгнул, поднял хвост и азартно побежал по следу. Увы, это продолжалось недолго. Попав в заросли кустов, Ингус постоянно отвлекался то на шорох листьев, то на пение птиц. Все же мне удавалось вновь и вновь направлять его по следу. К тому моменту, когда добрались до «логова нарушителя», мой помощник, дожидаясь нас, успел заснуть! Тут мы на него и вышли. Увидев стеганый халат, Ингус испугался и попятился было назад.

— Ну как не стыдно? — укорял я его. — Фас!

Он наконец расхрабрился, с яростью кинулся на «нарушителя», вцепился зубами в ватный рукав и принялся азартно трепать его. Как ни пытался мой помощник вырваться, это ему не удалось, а я, в свою очередь, позволил Ингусу натешиться вволю.

Однажды, во время очередной проработки следа, Ингуса увидел начальник школы и не удержался от похвалы:

— Какой агрессивный пес! Неужели это Ингус? Как изменился! Правильно вы его воспитываете. А теперь, Карацупа, добейтесь, чтобы он научился различать индивидуальные запахи.

Для работы с Ингусом мне стали выделять сразу нескольких помощников, и он очень быстро научился отличать в ходе преследования запах «нарушителя» от всех прочих.

Через некоторое время начальник школы вызвал меня к себе: помощники стали жаловаться, что я их загонял, а Ингус привел в негодность все дрессировочные халаты. Разумеется, ругать нас за это не ругали, но в результате нам с Ингусом назначили серьезное испытание.

После того, как я и еще десять бойцов, ступая след в след, прошли примерно четверть километра, мы разделились на две группы и разошлись в разные стороны. Ковригин пустил Ингуса по следу. Тот бросился вдогонку, потоптался немножко на развилке, но быстро отыскал мой след и вскоре, догнав нас, прыгнул мне на грудь.

— Ну что ж, вполне! — сдержанно одобрил Ковригин.

Все же он устроил Ингусу еще одно испытание. На этот раз не я, а мой помощник попытался «затеряться» в большой группе убегающих, но тщетно — Ингус без труда «распутал» след, настиг «нарушителя» и свалил его с ног.

— Теперь можно вас с Ингусом и на заставу! — хлопнул меня по плечу мой учитель.

Застава нас встретила неласково. Не всех пятерых стажеров, которые туда прибыли, а именно меня с Ингусом. Очевидно, потому, что вид мы имели весьма невнушительный: Ингус, в сравнении с другими собаками, казался почти щенком, а я в длиннополой, не по росту, кавалерийской шинели выглядел далеко не бравым воином.

Товарищей моих разместили, как и полагается, и для каждой собаки будку выделили, — всем хорошо, всем удобно. А мне начальник заставы говорит:

— Во-он фанза китайская на пригорке, видите? Там свою собаку и размещайте. Не очень удобно, зато никто не потревожит.

Все засмеялись.

Неприглядная издали, вблизи фанза оказалась и вовсе развалюхой — оконца и дверь в ней, наверное, были когда-то во времена весьма отдаленные.

Да что делать! Оборудовал я для Ингуса мало-мальски сносное место, присел и стал с ним разговаривать. Именно разговаривать, а не сетовать на судьбу. Ведь я считал, и не без основания, что он все понимает, больше даже, чем иной человек. Вот и объяснял я ему, что встретили нас, конечно, не ахти, но мы ведь не к теще на блины приехали и особого уважения пока ничем не заслужили; вот проявим себя в деле, тогда все и увидят, какие мы молодцы, и устыдятся; но это все у нас впереди, а пока надо работать, — уж этой возможности нас никто не лишит.

Внимательно смотрел на меня мой верный Ингус, и ясно было без слов, что он во всем со мной соглашается и готов работать столько, сколько нужно, вот только в фанзе этой не хотелось бы ему одному оставаться. Так уж он просил взглядом, чтобы я взял его с собой.

— Нельзя, друг. Нужно мне на заставу. Ты уж тут без меня не скучай.

Потрепал я его ласково по голове и пошел. А он встал на пороге и смотрел мне вслед, пока я за воротами заставы не скрылся.

Легко сказать «работай». А если условия этому не благоприятствуют? Товарищи мои вскоре стали ходить на границу, а меня то дневальным назначат, то дежурным, то на кухню пошлют, то в конюшню. Если и иду на границу, то без собаки. И все же тренировать Ингуса я не прекращал. Вечером следы прокладывал, а ночью, когда все засыпали, вставал и с собакой их прорабатывал. Волей-неволей моему Ингусу приходилось работать по следам большой давности.

Начальник заставы помощников мне не выделял, но я и из этой ситуации нашел выход. Отдавал товарищам свой сахар или табачок, а они прокладывали следы, по которым и работал мой Ингус. Порой я просил их по ходу движения оставлять какие-нибудь предметы, — Ингус их всегда находил. Пограничникам это было интересно, и вскоре многие из них уже сами подходили ко мне, предлагали «за так» помочь. От этих предложений я, конечно же, не отказывался. Целые маршруты им придумывал: «Вон к тому дереву идите, потом на хутор, с хутора — на пригорок, оттуда — на заставу. У заставы бросьте в сугроб коробок спичек». Вскоре Ингус уже уверенно работал по следу трехчасовой давности.

Начальник заставы о наших тренировках, наверное, знал, но вряд ли представлял себе, каких успехов добился мой Ингус. Он мне, бывало, говорил: «Мы тебя с Ингусом держим в резерве». С иронией говорил, но однажды дошла очередь и до «резерва».

Ни одна из собак не смогла взять след нарушителя. Ситуация сложилась безнадежная, и вызвал меня начальник заставы не столько для того, чтобы использовать последний шанс, но больше, чтобы совесть очистить: мол, сделали все, что смогли.

— Садитесь на лошадь, — приказал он, — и поезжайте к линии границы.

— Нет, — отвечаю. — Меня на подводе надо везти.

Начальник заставы удивился. Ему подумалось, что я возомнил себя знаменитым сыщиком, особого отношения к себе требую, о чем он мне и сказал, а я на своем стою. Ведь дело было не в амбициях: если собака устанет еще до того, как до следа доберется, не сможет она в полную силу вести преследование. Об этом и в учебных пособиях говорится, и в инструкции так записано.

Выслушал мои объяснения начальник заставы, усмехнулся и отдал распоряжение дежурному:

— Готовьте подводу.

Когда приехали на место, я дал Ингусу немного погулять, потом его лакомством угостил. А начальник заставы торопит: «Ну давай же, что ты тянешь!» Понять его можно: дорога каждая секунда. Но и я свое дело знаю. Работа предстоит непростая. Погодные условия для ищейки сложные, — поздняя осень, мороз. Да и слишком много людей здесь до нас побывало: два пограничных наряда, инструкторы с собаками; хотели они того или нет, но следы нарушителя затоптали. Столпились все в одном месте, шумят, нервничают, не подозревая о том, что собаке их нервозность передается. Словом, сколько меня ни подгоняли, я прежде добился, чтобы Ингус успокоился, потом попросил всех отойти в сторону, и только после этого начал собаку на след ставить.