Анна Оуэн - Стальное зеркало

• Название: Стальное зеркало
• Автор: Анна Оуэн
• Жанр: Фэнтези

Четырнадцатый век. Это Европа; но границы в ней пролегли иначе. Какие-то названия мы могли бы отыскать на очень старых картах. Каких-то на наших картах не может быть вовсе. История несколько раз свернула на другой путь. Впрочем, для местных он не другой, а единственно возможный и они не задумываются над тем, как оказались, где оказались. В остальном — ничего нового под солнцем, ничего нового под луной. Религиозные конфликты. Завоевательные походы. Попытки централизации. Фон, на котором действуют люди. Это еще не переломное время. Это время, которое определит — где и как ляжет следующая развилка. На смену зеркалам из металла приходят стеклянные. Но некоторые по старинке считают, что полированная сталь меньше льстит хозяевам, чем новомодное стекло. Им еще и привычнее смотреться в лезвие, чем в зеркало. И если двое таких встречаются в чужом городе — столкновения не миновать.

---

— Сэр Кристофер, — улыбнулся Трогмортон, — мне потребуется черновик письма — поскольку вы теперь отчасти мой секретарь, не затруднит ли вас?

Кит встал, выбрал лист бумаги, так же, стоя, набросал три строки — и протянул Трогмортону.

«Наличием подателя сего удостоверяю, что внимание Ее Величества к личной жизни ее подданных не простирается так далеко, как можно подумать»

4.

Свет, тень, свет, тень… чередование равных полос на полу. Повод к философскому размышлению — или всего лишь причуда архитектора. У летнего кабинета Его Преосвященства нет задней стены, вместо нее колоннада, ведущая во внутренний сад. Основательная, простая, даже грубоватая колоннада — тосканский ордер. Новая орлеанская мода на древнеромский стиль иногда порождает такие вот причудливые интерьеры. То, что начинается как кабинет, заканчивается портиком, словно заблудившимся в доме — или в панике удравшим с фасада. Новый дом — почти дворец, да что там, замок, подаренный Ордену покойным королем Карлом. Королевское понимание просьбы о скромном, но надежном убежище для братьев-проповедников. Убежище и впрямь надежно, трудно и приступом взять, но вот скромности ему не придаст ни нарочито грубо обработанный мрамор, ни кажущаяся скудость обстановки.

Двухэтажный дом с фонтаном и садом во внутреннем дворе, с богатой отделкой, резьбой и росписью по всему, что можно отделать, украсить резьбой и расписать, назначен лично Его Преосвященству. Можно бы подумать, что Его Величество издевался, но — нет. Он не умел. Он подарил то, что считал полезным и достойным Ордена… не отказываться же было. А теперь приходится терпеть. Но для приема знатных гостей открытый кабинет, где слух утешает журчание фонтана, а из сада тянет прохладой, вполне годится.

Особенно для сегодняшнего гостя. Его важно принять именно как положено — иначе разговор может не получиться. Гость очень чувствителен к тонкостям этикета, потому что, раз запомнив, их можно употреблять, не думая. И если другие делают то же самое, то дальше все внимание можно спокойно обратить на существо дела, форма позаботится о себе сама.

На самом деле, улыбается про себя епископ, это будет промежуточная форма. Горемычная, ни холодная, ни горячая. Потому что гость — принц крови и наследник Его Величества Людовика VIII, а епископ возглавляет орлеанскую провинцию Ordo fratrum praedicatorum, и правила не смешиваются, как вода и масло. Другой глава провинции был бы до некоторого ропота на собрата удивлен кабинету, бокалам с вином, брату, устроившемуся за широким столом среди книг. Герцог Ангулемский удивился бы, предложи ему хозяин присесть на простую скамью в саду или на лавку в пустой келье. Но это все мелочи, суета, сухая листва — сметешь в ладонь, ссыплешь в жаровню, и нет ее.

А вот существо разговора в жаровню сыпать не стоит. Либо не сгорит, либо взорвется. Очень обстоятельный человек хочет знать, с чем и как ему придется иметь дело. И полагаться на Трибунал он не согласится — людям свойственно ошибаться, люди смертны, а Марсель вряд ли переживет еще одну ошибку. Он хочет знать вещи, которые категорически нельзя выпускать за пределы Ордена. Но если маршалу отказать, он просто обратится к другим источникам. С той же дотошностью. И только Господь знает, до чего он тогда доберется — и какими окажутся последствия.

Что ж, в случае именно этого человека никакой загадки нет. Дав обещание хранить тайну, принц будет ее хранить. С этого и начнется разговор. Как только закончатся общие любезности.

Епископу не нужно смотреть на собеседника, чтобы видеть его. Пожалуй, это даже отвлекает. Снаружи маршал — высокий, яркий, напористый человек. Золото, пурпур, блестящие темные глаза, четко очерченные алые губы, герцогская цепь, еще какие-то атрибуты и украшения… это только помехи для зрения, привыкшего к полумраку, зеленым растениям и белому мрамору. Это неинтересно. Интереснее то, что внутри.

Черное и белое. Не полосками, не противостоянием, не абсолютом — сторонами подброшенной монеты, «глазками» на игральных костях. Как ляжет, то и будет. Только пока кости-монета летят — и не падают. Почти двадцать лет. Человеку безразлично, что выпадет. Игра идет, пока жребий еще в полете. Правила важны, без правил нет смысла — правила и права. Возможность существования. Странно — вот такого совсем не ждал…

Неожиданно, но удобно.

— Господин герцог, — вовсе не предписанное братьям обращение к мирянам, но это маленькое отступление от правил не прегрешение. — Я отвечу на любые вопросы, которые у вас есть. Мои знания в вашем распоряжении. Но лишь при условии, что все услышанное останется между вами и мной. Не выйдет в мир от вашего имени или со ссылкой на Орден, вольно или невольно.

Его выслушивают. Над сказанным задумываются. На мгновение, на долю мгновения, но задумываются. Удивительно.

— Благодарю Вас, Ваше Преосвященство. Мне, возможно, придется отдавать приказы — на основании того, что вы мне сообщите. Существо этих приказов, вероятно, скажет что-то знающим людям. Так что пообещать, что ничто из сказанного здесь не выйдет в мир я не могу. Могу пообещать, что оно не выйдет в мир никаким иным образом.

Вполне достаточно. Клятвы не нужны. «Не клянитесь вовсе…». Собрат по Ордену просто сказал бы «да», но герцог считает необходимым объяснить. Он так привык, ему так удобнее, с этим не имеет смысла спорить.

— Теперь вы можете задавать вопросы.

— Почему произошедшее в Марселе не закончилось катастрофой там же и тогда же? Что происходит там сейчас — в вашей области? Какие действия могут повредить? Какие — исправить ситуацию? Насколько серьезно положение? Можно ли там вообще воевать — и чем мы рискуем, сделав окрестности города частью театра? И чем рискуют арелатцы?

— Господин герцог… — Столько дельных вопросов сразу. Жаль, что ответов нет. — Я ведь не имею привычки лгать. Я уже сказал на королевском совете, что у нас мало сведений. Я поясню — у нас мало сведений, обрывочных, не самых достоверных, порой противоречивых. Более того — Господь в милости своей ограничил человека, не дав ему возможности проницать мысли и дела за полторы с лишним сотни почтовых лье, а гадать запретил. Вы же, кажется, видите во мне тот сундук, в котором противник хранит самые ценные планы, а сейчас замок оказался снят, — слегка улыбается епископ.

Герцог Ангулемский, маршал Аурелии, наследник престола дорвался до источника тайн. Увы, и трижды увы — в нынешнем случае это источник загадок. Орден знает много — но братья нередко повторяют «я знаю, что ничего не знаю». Упражнение в смирении. И чистая правда. Описания из ветхих книг и ритуал, который веками никто не осмеливался проводить сознательно — плохо совместимые вещи.

Нельзя стать наездником, изучив трактат о верховой езде. Придется сесть в седло; знания, конечно, помогут — но их нужно подкрепить навыками, а пока приобретешь эти навыки, можно не раз упасть на землю. Но ошибиться с Марселем мы не имеем права. Господь располагает, но человек должен сделать все, что в его силах. Тогда и только тогда можно взыскивать помощи свыше.

— Ваше Преосвященство, меня интересуют все сведения, которыми вы располагаете — обрывочные, не самые достоверные, порой противоречивые. И ваши выводы. — Умению маршала сохранять неподвижность позавидовал бы любой воспитанник Ордена. Прямая спина, опирающаяся на невидимую спинку, руки, лежащие на поручнях кресла. Это называют царственной осанкой… красиво. Люди с ростом маршала часто начинают сутулиться, словно стыдятся глядеть на остальных свысока. Герцог Ангулемский едва ли понял бы подобную суетную глупость.

— Что ж, пойдем по порядку. Для начала я объясню, почему Орден хранит знания о подобных ритуалах в тайне. Отбросим ту причину, по которой это делает всякий союз владеющих ремеслом, она для нас сейчас несущественна. Принципы осуществления колдовства, называемого «порча земли», крайне просты. Их может понять и ребенок — понять и повторить. Именно поэтому мы уничтожаем всякое упоминание, все то, что может навести на идею. Уничтожаем для мира, конечно же. Понимаете ли, Сатана противостоит Господу давным-давно и старается посеять семена погибели везде, где может. Есть способы, которые помогают ему взрастить плоды не только в душах — на самой земле. Есть данные свыше законы, есть права и есть клятвы, закрепляющие права и законы. Если нарушить их… посмотрите на эту колоннаду, господин герцог. Если я уберу одну колонну, ничего не случится. Если поочередно разрушу все, меня похоронит под руинами. Понимаете?

— Если они просты — почему это не происходит часто? По случайности? — Ожидаемый вопрос. Жаль, что ответить на него трудно.

Епископ на мгновение прикрывает глаза, сосредотачиваясь на звуках из сада. Там тонкая пелена воды укрывает основание чаши фонтана, радуга играет на мелкой водяной пыли. Сияющая сфера, такая тонкая и вечная, пока льется вода, пока в порядке простой механизм. Он надежен, чтобы испортить его, нужны злые разум и воля… но все-таки может испортиться и сам.