Питер Уоттс - Ложная слепота

• Название: Ложная слепота
• Автор: Питер Уоттс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058591-5

В 2082 году человечество убедилось, что оно не одиноко во Вселенной. Бесчисленные зонды светящейся паутиной окутали Землю. На установление контакта с внеземной цивилизацией направлен корабль «Тезей», несущий на борту наспех собранную команду специалистов. Но, по достижении цели, исследователям предстоит понять, что самые невероятные фантазии об инопланетном разуме меркнут по сравнению с реальностью, и на кон поставлена судьба Земли и всего человечества.

НОМИНАНТ ХЬЮГО-2007

НОМИНАНТ МЕМОРИАЛЬНОЙ ПРЕМИИ ИМ. ДЖ. КЕМПБЕЛЛА

---

Я пожал плечами.

— Это не моя работа — понимать. Для начала, если бы я мог их понять, это были бы не слишком передовые достижения. Я просто, ну понимаешь — проводник.

— Да, но как можно перевести то, чего не понимаешь? Обычный вопрос дилетанта. Люди просто не в силах принять, что форма несет собственный смысл, совершенно отличный от налипшего на ее поверхность семантического содержания. Если правильно манипулировать топологией, то содержание… сформируется само собой.

— Никогда не слышала про "китайскую комнату"? Челси покачала головой.

— Краем уха. Какая-то старая идея, да?

— Ей не меньше сотни лет.[38] На самом деле это софизм, аргумент, предположительно опровергающий верность теста Тьюринга.[39] Ты запираешь человека в комнате. Через щель в стене он получает листы, покрытые странными закорючками. В его распоряжении имеется огромная база данных с такими же закорючками и набор правил, указывающих, в каком порядке те должны сочетаться.

— Грамматика, — догадалась Челси. — Синтаксис. Я кивнул.

— Суть в том, что наш подопытный представления не имеет о значении закорючек или той информации, которую они могут нести. Он знает только, что, получив закорючку "дельта", допустим, он должен извлечь пятую и шестую закорючки из папки "тета" и сложить её еще с одной закорючкой "гамма". Он выстраивает цепочку символов, переносит на лист, отправляет лист обратно в щель и ложится спать до следующей итерации. Повторяет, пока вода не начнет удерживаться в решете.

— Таким образом, он поддерживает беседу, — закончила Челси. — На китайском, полагаю, наш опыт назвали бы "испанской инквизицией".

— Именно. Суть в том, что можно общаться, используя только простейшие алгоритмы сопоставительного анализа и не имея ни малейшего представления о том, что говоришь. Если пользуешься достаточно подробным набором правил, то можешь пройти тест Тьюринга. Можешь прослыть острословом и балагуром, даже не зная языка, на котором общаешься.

— Это и есть синтез?

— Только та его часть, что касается масштабирования семиотических протоколов вниз. И только в принципе. И я, строго говоря, получаю ввод на кантонском диалекте, а отвечаю по-немецки, потому что я скорее проводник, чем участник беседы. Но суть ты уловила.

— Как ты не путаешься во всех этих правилах и протоколах? Их же, наверное, миллионы.

— Как во всем остальном. Стоит приноровиться — и дальше действуешь неосознанно. Как ездить на велосипеде или пинговать ноосферу. Ты вообще не вспоминаешь о протоколах, Просто… представляешь, как ведут себя твои объекты.

— М-м-м… — В уголке ее губ играла хитрая полуулыбка. — Но… тогда о софизме речь не идет. Законный аргумент: ты ведь и вправду не понимаешь ни кантонского, ни немецкого.

— Понимает система. Вся комната, сумма ее частей. Парень, который переписывает закорючки, — лишь один компонент. Ты же не ждешь от единственного нейрона в твоей голове, чтобы он понимал английский, так?

— Иной раз я больше одного не могу под это дело выделить — Челси покачала головой. Она не собиралась отступать. Я видел, как она сортирует вопросы в порядке важности, видел, как они становятся все более… личными…

— Возвращаясь к текущим делам, — проговорил я, предупреждая их все, — ты собиралась показать мне, как это делается пальцами…

Озорная улыбка стерла с ее лица все вопросы.

— О-о, ну как же…

Привязываться рискованно. Слишком много сложностей. Стоит запутаться с наблюдаемой системой, и весь твой рабочий инструмент ржавеет и тупится.

Но если подопрет, им можно и воспользоваться.

* * *

— Сейчас оно прячется, — проговорил Сарасти. — Сейчас оно уязвимо.

— Пора.

Это была не столько новость, сколько оценка; мы уже несколько дней мчались прямо на Большого Бена. Но, возможно, гипотеза "китайской комнаты" укрепила его решимость. В любом случае, мы готовились вывести свою навязчивость на новый уровень, покуда "Роршаx" скрывала от нас громада планеты.

"Тезей" пребывал в непрерывной тягости: в его фабрикаторе зрел многоцелевой зонд, чье развитие на случай непредвиденных обстоятельств притормозили перед самым появлением на свет. Где-то между инструктажами Капитан принял роды, модифицировав зонд для полевой работы на объекте. За добрых десять часов до появления "Роршаха" на горизонте аппарат завершил разгон вниз по гравитационному склону, встроился в метеоритный поток и впал в спячку. Если мы не просчитались, его не должно было разнести шальным обломком прежде, чем он проснется снова. И если все пройдёт по плану, существа, безупречно руководившие многомиллионным кордебалетом, не заметят лишнего танцора на орбитальной сцене. Возможно, нам тупо повезет, и мириады шумовок-ныряльщиков, находившихся в это время в поле зрения, не будут запрограммированными доносчиками.

Приемлемый риск. Если бы мы не были к нему готовы, то с тем же успехом могли остаться дома.

Оставалось только ждать: нам, четырем оптимизированным гибридам, едва выступившим за порог банального понятия человечества, и одному вымершему хищнику, который предпочел командовать нами, а не сожрать живьем. Мы ждали, пока "Роршах" вывернет из-за угла. Зонд плавно соскальзывал в гравитационную воронку, наш посол к изоляционистам — или, если Банда не ошиблась, мелкий взломщик, нанятый, чтобы вломиться в пустующую квартиру. Шпиндель прозвал его "чертиком из коробочки", вспомнив детскую игрушку; такую древнюю, что она не удостоилась даже строчки в КонСенсусе. Мы падали ему вслед по почти баллистической траектории, тщательно рассчитав импульс и инерцию, чтобы проскользнуть сквозь бешеное минное поле аккреционного пояса.

Но Кеплер в одиночку не справился бы; время от времени "Тезей" похмыкивал — по хребту корабля прокатывался рокот маневровых двигателей, когда Капитан корректировал наш спуск в мальстрем.

"В бою первым гибнет план боя", — пришло в голову изречение, но я не смог вспомнить, откуда взял цитату.[40]

— Есть! — вскрикнула Бейтс. На лимбе Бена показалась крошечная точка, и дисплей тут же дал увеличение. — Запуск по сигналу.

Как ни близко мы подкрались, как ни близко собирались подойти. "Роршах" оставался Невидимым. Но параллакс отчасти сдвинул шоры с глаз зонда, открывая, поминутно выпадающие из виду иглы и спирали дымного стекла. Сквозь прозрачную толщу оставался полувиден бесконечный, плоский горизонт Бена. Изображение подрагивало; по КонСенсусу ходили волны.

— Ничего себе магнитосфера, — заметил Шпиндель.

— Тормозим, — доложила Бейтс.

"Чертик" плавно развернулся против хода и запустил движок. Индикатор дельта-вэ на тактическом дисплее покраснел.

В эту смену телом Банды командовала Саша.

— Входящий сигнал, — доложила она. — Формат тот же. Сарасти пощелкал языком.

— Соединить.

— "Роршах" — "Тезею". Привет, "Тезей". — На сей раз голос оказался женский, немолодой.

Саша ухмыльнулась.

— Видали? Она совсем не обиделась. Даже на "жирный лохматый хер".

— Не отвечать, — распорядился Сарасти.

— Тяга отключена, — доложила Бейтс.

Летящий по инерции "чертик"… чихнул. Высевки серебряной фольги швырнуло в бездну с такой скоростью, что "Тезей" по сравнению с ними неподвижно висел на месте: миллионы ослепительно блестящих компасных стрелок. Миг — и они исчезли. Зонд наблюдал за падением дипольных отражателей, обводя лазерным лучом небесную сферу, дважды в секунду ощупывая им небеса и аккуратно отмечая каждую отраженную вспышку. Лишь поначалу иглы мчались по прямой; потом они скатывались в спирали Лоренца, их сносило на странные дуги и выводило в штопор, чтобы швырнуть по новым, прихотливым траекториям на почти релятивистских скоростях. В КонСенсусе начали проявлятся контуры магнитного поля "Роршаха", на первый взгляд напоминавшие многослойные чешуи стеклянной луковицы.

— Бздынннь, — высказался Шпиндель.

Луковица оказалась червивой. В ней показались полости, длинные извилистые туннели в силовом поле, фрактально ветвящиеся на всех уровнях.

— "Роршах" — "Тезею". Привет, "Тезей". Вы на связи?

Голографическая врезка рядом с центральным дисплеем показывала углы постоянно плывущего треугольника: "Тезей" на острой вершине, "Роршах" и "чертик" определяют узкое основание.

— "Роршах" — "Тезею": я вас ви-ижу…

— Легкомысленная манера разговора у нее получается лучше, чем у него.

Саша покосилась на Сарасти и не стала добавлять: "Продолжаем?". Но сомнения появились и у нее. Теперь, когда отступать было поздно, она начала осмыслять возможные последствия ошибки. Для трезвой переоценки время вышло, но для Саши и это считалось достижением.

Кроме того, решать все равно упырю.

Под наблюдением в магнитосфере "Роршаха" проявлялись колоссальные петли. Невидимые человеческому глазу, они даже на тактической диаграмме оставались исчезающе тонкими; высевки разметало но небу так широко, что даже Капитану приходилось гадать. Новообразования висели в магнитном поле, точно вложенные друг в друга карданы огромного призрачного гироскопа.