Ант Скаландис - Братья Стругацкие

• Название: Братья Стругацкие
• Автор: Ант Скаландис
• Издательство: ACT
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-052684-0, 978-5-9713-8278-2

Самые знаменитые в литературе соавторы — Аркадий и Борис Стругацкие — не просто фантасты, не просто писатели, даже не просто кумиры миллионов. Кем они были для нас и останутся навсегда? Частью жизни.

Стругацкие — это наше представление о будущем, о мире, о человеке, о том, что правильно и что неправильно, о смысле бытия и бессмысленности смерти. Они — наш камертон, наш путеводитель, наше оружие и наш факел в мрачном лабиринте истории — прошлой и будущей.

Стругацкие — это наши вывернутые наизнанку души. И наша совесть.

Старший, Аркадий Натанович, ушел от нас в 1991 году, младшему исполнилось ныне 75 лет, и он продолжает работать.

Первую большую и подробную биографическую книгу о братьях Стругацких написал известный фантаст и публицист Ант Скаландис.

***

Эта книга читается взахлеб. Неудивительно: для того, кто интересуется историей литературы, писатель «братья Стругацкие» — фигура знаковая. Автор собрал уникальный материал и подал его так, что читаешь 700-страничный кирпич, как классную беллетристику. По сути, «Братья» — книга не только о писателе АБС, но и о целой эпохе в истории страны и литературы.

Конечно, автор предвзят, конечно, книга могла быть и другой. В ней не хватает отстраненного взгляда на феномен Стругацких, попытки проанализировать их книги с точки зрения человека вне фэндома. Другое дело, что пока это и неосуществимо: человек «снаружи» вряд ли имел бы возможность, да и желание работать с таким количеством уникальных документов, вряд ли ему удалось бы разговорить такое количество людей…

Итог: книга в первую очередь для любителей и ценителей творчества АБС. Но ведь их — нас — немало! Главный признак успеха Скаландиса, по-моему, в том, что, дочитав его труд, очень хочется заново открыть книги Стругацких.

(c) Владимир Пузий

---

Кроме того, ему очень хотелось придумать детектив с абсолютно новым мотивом преступления, с невероятным мотивом, которого не было ни у кого, ни в литературе, ни в жизни. Пока не получалось. Но эта детективная романтика была ему очень близка.

Новый 1974-й встречали у Серебровских. Публика собралась не такая, чтобы тупо смотреть «Голубой огонёк». Устраивали всякие литературные игры. Сначала поделились на две команды, одна разыгрывала сценки из произведений АБС, другая — угадывала. Потом — наоборот. АН в этом не участвовал, только очень весело и добродушно смеялся. Ближе к утру предложили поиграть в «Убийцу». У Любови Александровны было три комнаты, все смежные. Большой свет гасили, оставалась гирлянда на ёлке, свечи, иногда вспыхивающие бенгальские огни, участники игры разбредались по квартире. Человек, назначенный убийцей, также бродил меж всеми и должен был внезапно хлопнуть жертву по плечу — тогда жертва тихо падала. Первый, кто заметил «труп», сообщал полиции, и начиналось расследование. Аркадий проводил его лучше всех. Определял убийцу почти всегда безошибочно. А ведь было непросто: люди в большинстве своём невнимательны, не замечают деталей, путаются в показаниях. И все другие пинкертоны в подмётки не годились Аркадию. В общем, кончилось тем, что его назначили бессменным следователем. Так было интереснее, и он не возражал, безропотно удаляясь на кухню. «Помню, как мне попалась записка „убийцы“, — вспоминает Люда Синицына, — и я страшно нервничала. Понимала, что он меня всё равно разоблачит, и долго сидела на диване, не решаясь кого-то „убить“. Вставала, пытаясь всех запугать, приносила из коридора какие-то вещи. Наконец, столкнувшись в темноте один на один с подругой, решительно хлопнула её по плечу, тут же юркнула в комнату и села на диван, с понтом, и не выходила никуда. Никто же не видел! О чём и заявила на „следствии“. Самое странное, что почти все подтвердили это! Но Аркадий угадал быстро: „Я тебя вычислил. Ты боялась лишнее слово сказать“.»

1 января они разошлись по домам часов в десять утра, когда уже было совсем светло.

Через три года в Москве Аркадий не поленился встретиться с Людой, чтобы почитать её новую повесть. Ему было приятно вспоминать Душанбе. И потом, на первой «Малеевке» они виделись уже в 1982-м. И рекомендацию в Союз писателей давал ей именно АН. Это уже в 1986 году. Люда закончила филфак Таджикского государственного университета. В 1992-м, во время гражданской войны, переехала в Москву. У неё выходили книги, но фантастическая только одна. Сегодня она работает завотделом в журнале «Наука и жизнь». Из начинавших тогда талантливых авторов в фантастике остались очень немногие. Но это — отдельная тема.

В Душанбе было по-настоящему здорово. Не только ночные посиделки с друзьями и работа в совминовской тиши под сенью чинар. Возили его и на Нурекскую ГЭС, чтобы своими глазами посмотрел на то, о чём пишет. Ездили, бывало, и просто за город: речка, купание, горы, красотища! Правда купаться в этом Варзобе можно только с краешку, дальше — там валуны и течение очень быстрое…

А роман Аркадия с Надей не был таким долгим и серьёзным, как рассказывали и даже писали некоторые. Типичный курортный роман. И совершенно без обид — сохранились лишь тёплые воспоминания на всю жизнь, и у него, и у неё. Надежда ещё по наивности написала несколько писем в Москву. Письма увидела Елена Ильинична, и это было зря. Но всё равно Душанбе остался для АНа лучшим пикником на обочине за все прошедшие годы — это его собственные слова из письма Лёне Пащенко.

Умел ли устраивать себе такие же пикники БН? Похоже, что не умел. Да и не рвался особо. Во всяком случае, в том же 1973-м году вот что он пишет в письме Борису Штерну:

«Для нас идеальный режим выглядит так: полмесяца работы вдвоём, полмесяца абсолютного безделья, и так — круглый год за вычетом двух — двух с половиной летних месяцев. При этом работа должна быть на изнурение, а безделье должно быть — до отвращения (чтобы захотелось работать). Практически получается только первая часть программы — работать до изнурения. Полного безделья не получается (особенно в последнее время), потому что всё время набегают какие-нибудь делишки — то сценарий приходится кропать с режиссёром в соавторстве, то статейку какую-нибудь, то вычитывать верстку (вот омерзительное занятие!), то писать какие-нибудь рецензии, то читать какие-нибудь рукописи, то сидеть на семинарах. Опять же никуда не денешься и от так называемой личной жизни с болезнями, двойками по геометрии, вызовами к директору школы, неприятностями на работе у жены и друзей, текущими потолками, трескающимися обоями, насущной необходимостью купить то, се, пятое и десятое — а в условиях относительного и абсолютного обнищания большинство этих заботишек и проблемок преобразуется в Заботы и ПРОБЛЕМЫ, голова оказывается забита чепухой, и когда приходит время работы, оказывается необходимым тратить день, два, три (из пятнадцати, черт побери, всего лишь из пятнадцати, на большее не хватает дыхания!) на раскачку, очищение духа и идейное просветление. Я не говорю уже о спорадически возникающих неприятностях в издательствах, когда оказывается, что „это нам, знаете ли, не подойдёт… да, конечно, договор… но вы нам что-нибудь другое напишите, что вам стоит, а?“. И уж я совсем не говорю о пароксизмах идеологической лихорадки, когда со страхом раскрываешь газету, со страхом берёшь телефонную трубку и вообще хочется залезть в унитаз и спустить за собой воду».

Подробности жизни Аркадия С. (лирическое отступление о женщинах)

И хотя говорят, что женщины вдохновляют нас на великие дела, но никогда не дают их создать, к моей жене это не относится…

Из интервью А. Стругацкого, ноябрь 1974 г.

Изучив биографию моих героев, я убедился со всей очевидностью, что личная жизнь, конечно же, влияла на их творчество и порою куда сильнее, чем события общественно-политические, — да простит меня БН! — вот я и счёл необходимым тактично и кратко подвести черту под этой темой.

Итак. Вне всяких сомнений, БН принадлежит в этом вопросе к категории однолюбов, АН — типичный ловелас. И поскольку про однолюбов разговор короткий (строго по Льву Толстому: «Все счастливые семьи счастливы одинаково…»), то весь наш дальнейший рассказ пойдёт только об АНе (кстати, ещё и по другой, вполне понятной причине).

Я ни в коей мере не считал своей целью составление донжуанского списка АНа, а здесь, на страницах книги, и вовсе не намерен называть конкретных имён, тем более что большинство этих женщин, слава богу, живы и упоминание их было бы не вполне этично. Исключение составляют те двое, которые сами пожелали о себе рассказать: Надежда Липанс из Душанбе и некая Рита из Москвы, носящая сегодня фамилию Миллер и опубликовавшая в эмигрантской газете Сан-Франциско свои воспоминания об АНе. Воспоминания очень тактичные, уважительные, проникнутые ностальгией по давно ушедшим временам и глубоким пониманием трудной судьбы писателя в СССР. Нет в них никакой «желтизны», никакого самолюбования и попытки переоценить свою роль в жизни АНа. Но с другой стороны, они и не добавляют ничего существенного к биографии нашего героя. А то, что Рита — не самозванка, подтвердил Мариан Ткачёв, который узнал её на фотографии в газете. Он много раз видел их вдвоём с Аркадием и отмечал, что Рита была женщиной не только интересной внешне, но и талантливой переводчицей с испанского, и взгляды её тогда, в середине 60-х, были весьма близки взглядам АБС, а это было немаловажно для Аркадия.

Лично я полагаю крайне неправильным ханжеское вычёркивание из биографии писателя огромного и очень важного пласта его жизни. Мне представляется просто необходимым сказать о том, что увлечения женщинами повлияли на характер, поведение, взгляды, здоровье и, в конечном счёте, на творчество, в том числе и на женские образы в прозе АБС. И повлияли немало, как бы ни пытались лукавить авторы, отвечая на прямо поставленные вопросы.

Есть сильное преувеличение в этой уже дежурной фразе, мол, в книгах АБС практически отсутствуют женщины, любовь и секс. В некоторых — да, отсутствуют. В «Попытке к бегству», например, но это повести совершенно не мешает. Таков закон жанра. Однако разве все книги одинаковы в этом смысле? «Трудно быть богом» (Кира, дона Окана), «Гадкие лебеди» (Диана, Ирма, Лола), «Улитка на склоне» (Нава, Алевтина), «Обитаемый остров» (Рада), «Малыш» (Майка)… Помилуйте, сколько вам ещё женщин надо? И чем не полюбились эти образы? А если брать творчество в целом, то секса в нём ровно столько, сколько и во всей советской литературе в среднем. Отдельные сцены у Аксёнова или, скажем, у Трифонова — это скорее редкие исключения, чем что-то типическое. А если мы будем сравнивать только с фантастикой, пожалуй, АБС у нас вообще станут рекордсменами по эротике. Так что не соглашусь я с корреспондентом «Плейбоя», назвавшим героев Стругацких «вполне бесполыми существами». И ещё заметьте: в последних вещах АБС (когда уже стало можно) этой теме уделено существенно больше места.