Рэй Брэдбери - Сборник 12. На посошок

• Название: Сборник 12. На посошок
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Научная Фантастика

Жизнь — это сделка с Богом, за которую надо платить.

Старый трамвай везет гуляк из танцевального зала — в прошлое.

Пьяный киномеханик путает местами части фильма — и тот получает в Каннах «Золотую пальмовую ветвь».

От современного классика американской литературы — двадцать пять историй о любви и смерти.

---

Сбившись с дыхания, он замолчал и, закрыв глаза, ждал ответа.

— Таким, значит, ты видишь себя? — сказала она.

— Приблизительно так.

— И другие мужчины тоже такие?

— Да, все и всегда.

— Ты хочешь заручиться их поддержкой?

— Нет, мы совершенно открыты и не прячемся.

— И даже не маскируетесь?

— Нисколько.

— Все одинаковы?

— Никаких отличий.

— Выходит, у нас, женщин, вообще нет никакого выбора?

— Есть, но очень небольшой. Принимайте нас такими, как мы есть, или не принимайте вообще. С вами другое дело. Мы видим в вас подруг, любовниц, жен, матерей, воспитательниц, сиделок. У вас столько самых разных сторон! У нас — только одна, и то если повезет. Это — наша работа.

Он сделал паузу.

— Ты закончил? — спросила она.

— Пожалуй что, да. Да. Я думаю, это все.

Помолчав, она спросила еще:

— Это что, попытка извинения?

— Нет.

— Рассудочная схема?

— Не думаю.

— Коллективное алиби?

— Нет!

— Ты ищешь понимания?

— Пожалуй что, да.

— Симпатии?

— Ни в коем случае.

— Сострадания?

— Конечно же нет!

— Сопереживания?

— Все эти слова кажутся мне излишне громкими.

— Так чего же ты хочешь?!

— Я хотел, чтобы ты выслушала меня!

— Я это уже сделала.

— Спасибо тебе за это.

Теперь уже она сидела с закрытыми глазами.

Он бесшумно поднялся со стула и вышел.

Когда он открывал дверь своего номера в отеле, зазвонил телефон. Он поднял трубку только после четвертого или пятого звонка.

— Ты — крыса, вот ты кто! — раздалось из трубки.

— Я это знаю, — спокойно ответил он.

— Ты — мерзавец!

— И это я знаю.

— А еще невежа и хам!

— Разумеется.

— И сукин сын!

— Это само собой.

— Но…

Он затаил дыхание.

— Но я люблю тебя!

— Слава богу! — прошептал он.

— Поскорее возвращайся домой!

— Я уже выезжаю!

— И не смей хныкать! Ненавижу, когда мужчины плачут!

— Хорошо, не буду…

— А когда придешь…

— Да?

— Когда придешь, не забудь запереть дверь на засов.

— Считай, что уже запер.

Диана де Форе Diane de Foret (2002)

Осенью 1989 года, под вечер, в час, когда парижские кладбища уже закрывались, я, незамеченный охранниками, выводившими последних посетителей, недвижно стоял возле невысокого мраморного надгробия на могиле Дианы де Форе, то есть лесной девы, прислушиваясь к удаляющимся голосам охранников и скрипу запираемых кладбищенских ворот. Я даже не осознал перспективы заночевать на кладбище Пер-Лашез, настолько увлекся созерцанием одного из прекраснейших надгробий, которые я когда-либо видел, с совершенно блистательной резьбой по мрамору.

Надгробие представляло собой мраморную плиту шести футов длиной и дюймов восемнадцати высотой, на верхней грани которой в ажурных складках мрамора вырисовывалась фигура неземной красоты. Это была молодая женщина, не старше восемнадцати лет, со сложенными на груди изящными руками, с тонкими чертами лица и легкой улыбкой на губах, без всякого почтения к этому месту, времени и погоде.

Я стоял, боясь пошелохнуться, испытывая смешанное чувство трепета, радости и страха, которое нередко предшествует настоящей любви.

Все эти элементы, проникая в нашу душу, таинственным образом взаимодействуют друг с другом, образуя особые эмоции, не являющиеся ни суммой, ни смесью исходных, и самые разнообразные эмоции возникают из одних и тех же элементов, в зависимости от того, какие из них мы принимаем, а какие немедленно отбрасываем.

При свете последних лучей заходящего солнца я наклонился, чуть не падая, чтобы получше разглядеть это потрясшее меня, явившееся из прошлого воплощение юности и красоты. Когда головокружение унялось, я прочитал наверху надгробия:

Диана де Форе 1800-1818

Господи, прошептал я. Она умерла задолго до того, как я появился на свет.

Ниже были высеченные на мраморе слова:

Как скор был бег ее!
Одна лишь только Смерть
Догнать ее смогла.
Мне счастье выпало узнать ее на час
И полюбить навек.

Еще пониже виднелись инициалы Р. С. и приписка:

Кто образ сей запечатлел на камне,
Чтоб памяти ее дать зримые черты.

Господи, подумалось мне, здесь двое влюбленных, не только молодая девушка, но и ее возлюбленный, скульптор, создавший из камня этот поразительный образ! Как часто он возвращался сюда, сколько слез он пролил у ее могилы!

Я склонился еще ниже, запоминая каждую черточку — тонкие брови, изящный нос, полуулыбку на губах, которую не стерли ни непогода, ни время. Из глаз моих, мешая мне смотреть, потекли слезы, падая на мраморное лицо. Мне почудилось, что его черты стали расплываться, но прежде чем я отпрянул, пораженный, они застыли вновь.

Мои слезы коснулись ее век, и стало казаться, что она плачет. Это были уже не мои слезы, а ее, они катились по ее щекам, коснулись ее губ, и те шевельнулись, заставив меня усомниться в собственном рассудке.

— Что это? — послышался едва уловимый шепот.

Я замер.

— Кто здесь? — спросили каменные губы.

Нет-нет, — пронеслось у меня в голове. Этого не может быть!

— Почему вы молчите? — послышался шепот.

Слезинки задрожали на холодных губах.

— Это всего лишь я, — вырвалось у меня.

— Это правда? Но где же ты был все это время?

— Я…

— Я тебя ждала…

— Я…

— О, как долго я ждала! — прошептала она. — Почему ты меня оставил?

Ты не поймешь меня, подумалось мне, ибо нас разлучила смерть. Сначала твоя, потом — твоего возлюбленного.

— Что же я могу сказать? — пробормотал я.

— Скажи хоть что-нибудь.

— Я рядом с тобою.

— Боже, благодарю тебя!

— Ты можешь простить меня?

Упавший с ветки лист коснулся ее щеки.

— Конечно! Ты здесь, и всех этих лет нет и в помине. Пожалуйста, скажи что-нибудь еще!

Я перевел дыхание и тихо произнес:

— Я люблю тебя!

— О да! — воскликнула она. Казалось, мраморная плита сейчас расколется и женщина-ребенок вырвется из своего холодного кокона. — Теперь я понимаю, именно этих слов я и ждала! Повтори их еще раз!

— Я люблю тебя! — повторил я, и это была правда.

— Как я рада! — вновь зазвучал ее звонкий голосок. — Я знаю, что ты говоришь правду! Господи, теперь мне не страшно и умирать!

— Но ведь… — начал было я и остановился.

Ты же давно умерла, подумал я.

— О, есть ли что на свете прекраснее любви! — доносился захлебывающийся голос из глубины мрамора. — Любить — значит жить вечно, ибо любовь бессмертна! Слушать о любви никогда не в тягость, слышать признание в любви никогда не надоест! От этих слов человек воскресает снова и снова! Повтори их еще раз!

— Я люблю тебя!

Из глубины плиты донесся сердца стук, как будто Жизнь сама, стуча, рвалась наружу.

— И все-таки, — тихо сказала она, — нам нужно поговорить и о других вещах. Когда мы раз говаривали с тобой последний раз?

Сто семьдесят один год тому назад, подумал я и сказал вслух:

— Очень давно. Прости меня…

— Ты исчез так неожиданно. Мне даже жить расхотелось… Наверное, ты объехал весь свет, многое повидал и забыл меня?

А вернувшись, подумал я, нашел тебя здесь и сделал этот памятник…

— Чем же ты теперь занимаешься?

— Я писатель, — ответил я. — Я хочу написать рассказ о старом кладбище, о прекрасной женщине и о возвращении пропавшего возлюбленного.

— Но при чем здесь кладбище? Пусть действие происходит в каком-то другом месте!

— Хорошо, я попробую написать иначе.

— Любимый, — спросила она тихо, — почему ты такой грустный? Позволь мне тебя утешить.

Я сел на краешек могильной плиты.

— Вот так, — прошептала она. — Теперь возьми меня за руку.

Я коснулся ее мраморной руки.

— Какие у тебя холодные руки! — сказала она. — Как же мне их согреть?

— Скажи мне те же слова!

— Я тебя люблю?

— Да.

— Я тебя люблю! …Вот, уже теплее! И все-таки я чувствую, ты что-то от меня скрываешь… Пожалуйста, скажи мне всю правду!

— Когда-то тебе было восемнадцать, — ответил я. — Прошло больше ста лет, но тебе все те же восемнадцать!

— Но разве так бывает?

— Там, где ты находишься, нет ни возраста, ни времени. Ты навсегда останешься юной!

— Но где же я нахожусь? И что хранит меня от старости?

— Посмотри вокруг! Ты поймешь сама.

Мы молчали. Ни один луч солнца больше не освещал кладбище Пер-Лашез. Падали листья. Тихий стук сердца стал еще тише, как и ее голос, когда она заплакала.

— О нет! Неужели это правда?