Алексей Мусатов - Костры на сопках

• Название: Костры на сопках
• Автор: Алексей Мусатов
• Издательство: Государственное издательство детской литературы Министерства просвещения РСФСР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1950

Сюжет повести “Костры на сопках” развернут вокруг одного из боевых столкновений на Дальнем Востоке в период Крымской кампании 1853–1856 годов.

---

Капитан задумался. Он любил молодого лейтенанта. Изыльметьев находил в нем то, что, казалось, было свойственно и ему в далекие, чудесные годы юности, когда он так же искренне и отважно мечтал о далеких странствиях, о новых открытиях. Он видел, что юный офицер всей душой расположен к нему. И сейчас капитану трудно было отказать юноше. Но какие же у него причины так настойчиво отпрашиваться на берег? Любовная история? Не похоже. Дуэль? Тоже нет. Ему нужен был бы секундант, а он просится ехать один. Что же?

Конечно, лучше всего было бы запретить съезд на берег, но будет ли этим достигнута цель? Изыльметьев хорошо изучил не по летам твердый, непреклонный характер юноши. Он может решиться на поступок отчаянный, непоправимый.

— Вы один едете или вам нужен сопровождающий?

Оболенский еще раньше, чем был задан этот вопрос, решил, что он поедет один, что незачем его другу Охотникову впутываться в столь опасную для его будущности историю.

— Один, — ответил Николай.

— Хорошо, отправляйтесь! — проговорил Изыльметьев и, когда Оболенский, поклонившись, направился к выходу, дрогнувшим голосом добавил: — Берегите себя, будьте осторожны.

Николай выбежал из капитанской каюты. На палубе его уже ждал Охотников. Оболенский торопливо объяснил ему, что сейчас он не может взять его с собой. Он попросил до вечера пока никому не говорить о дуэли.

Охотников сделал попытку остановить Оболенского, но тот не хотел ничего слушать и только с молчаливой благодарностью стиснул другу руку: “Спасибо… за все спасибо!..” Потом спустился по трапу к шлюпке. Сунцов и Чайкин быстро доставили лейтенанта к берегу. Здесь он сказал матросам:

— Вы, братцы, ждите меня до того времени, пока на башне не пробьет семь часов. И потом, только потом пойдете к развалинам крепости Лоренцо… Вон она виднеется…

— Дозвольте с вами итти, ваше благородие? — попросил Сунцов. — Может, нужны будем?

— Нет, пока ничего не нужно. Все обойдется.

— Как знать, ваше благородие! Места чужие, дело к вечеру.

— Ничего, братцы, я с оружием. А ежели что, не поминайте лихом.

И Оболенский, не оглядываясь, решительно зашагал прочь от матросов.

Вскоре он был у старой крепости, на самом краю мыса. Стены крепости густо поросли плющом и хмелем; из расщелин росли молодые деревца, на белых, пригретых солнцем камнях мирно нежились зеленые ящерицы.

Николай, с трудом сдерживая волнение, несколько раз обошел вокруг крепости. Паркера нигде не было.

“Неужели опоздал?” с тревогой подумал он, но в это время ветер донес редкие удары башенных курантов — пробило шесть часов.

“Сейчас подойдет, надо обождать”, решил Оболенский и присел на камень.

За мысом тяжело вздыхало море. Волны набегали на берег, шурша галькой и оставляя на них белые шапки пены. Низко над волнами проносились чайки.

“Ветер крепчает. Кажется, быть шторму, — подумал Николай. — В такую погоду только бы уходить! Англичане и французы едва ли рискнут пуститься в погоню”.

Он стал думать о своем фрегате, о товарищах, о капитане. Живо представил себе, как Изыльметьев расхаживает по палубе, сосет трубку и с нетерпением ждет его возвращения.

“Ничего… Вот только проучу малость этого наглеца Паркера, собью с него спесь и вернусь”, успокоил себя Николай.

А если не Паркер, а он, Оболенский, падет здесь, на берегу океана?..

Николай с необычайной ясностью вдруг увидел себя лежащим на камнях с простреленной грудью, представил, как его хоронят, опускают труп, завернутый в парусину, в волны океана…

“Да, дуэлянт!” усмехаясь, оглянулся Николай, словно боясь, что кто-то подсматривает за ним и читает его мысли.

“Где же все-таки Паркер? Неужели струсил и не явился?”

Николай еще раз обошел крепость, но никого не обнаружил. А ведь скоро сюда придут матросы и увидят его одного сидящим на камне. Что они подумают?

“Нет, надо непременно найти этого подлеца Паркера и отхлестать по щекам”, приподнимаясь, подумал Николай.

Не успел он пройти и сотню шагов, как заметил Паркера. Тот, словно кого поджидая, стоял в тени деревьев. Увидев устремившегося к нему Оболенского, Паркер сделал вид, что не узнает его, повернулся и медленно пошел в глубину аллеи.

Николай, догнав Паркера, насмешливо спросил:

— Где ваши пистолеты? Где ваше слово?

Паркер мельком окинул Николая взглядом:

— Что вам угодно, сэр? Вы, наверно, хватили лишнего.

— Вы, милостивый государь, подлец и трус! — запальчиво крикнул Николай.

Но тут произошло загадочное. Паркер поднес к губам свисток. В ту же минуту из боковых аллей выскочили английские матросы и набросились на Оболенского. Николай в ярости отпрянул назад и выхватил пистолет. Сильный удар по голове сбил его с ног. Он попытался подняться, но трое или четверо дюжих матросов плотно придавили его к земле, начали крутить назад руки. Вдруг Николай услышал крик:

— Держитесь, ваше благородие! Сейчас подмогнем!

Оболенский, с трудом повернув голову, заметил бегущих на выручку Чайкина и Сунцова.

Собрав последние силы, Николай ударил одного из английских матросов ногой в живот, другого толкнул в грудь, но сам в это время получил такой удар по виску, что у него помутилось в глазах, и он будто провалился в бездонную пропасть.

Глава 7

Оболенский болезненно вздохнул и открыл глаза. Он лежал, на полу в сыром, полутемном помещении. Узенькая полоска света из иллюминатора освещала дубовую обшивку. Слышался равномерный плеск воды. Как видно, Николай находился в трюме корабля. Но какого корабля? Как он сюда попал?

Николай приподнялся на локте, чтобы лучше осмотреться. Острая боль в правом плече заставила его глухо вскрикнуть и вновь повалиться на спину.

— Очнулись, ваше благородие? — услышал он из полутьмы голос.

— Кто здесь? — опешил Оболенский.

— Да это я, Чайкин. А вон и Сунцов с нами. — Матрос подполз поближе. — Вот славно, что голос подали. А уж мы думали совсем карачун вам. Мы и водой брызгали и уши вам терли, а вы лежите и не шелохнетесь. Мы тут с Сунцовым стражу звали, а они, дьяволы, будто и не слышат.

— Какую стражу? — удивился Николай. — Разве мы… разве мы под стражей?

— Эх, ваше благородие, попались мы, как кур во щи…

И только теперь Оболенский начал припоминать, что с ним произошло на берегу. Вот он сидит на камне у старой крепости, ждет Паркера. А того все нет и нет… Потом он встретил Паркера в аллее, назвал его трусом, потом неизвестно откуда появились английские матросы… и дальше он ничего не помнит.

Мало-помалу Николай начал догадываться, что Паркер подстроил ему какую-то каверзу. Но какую? Может быть, все же это простое недоразумение, придут старшие офицеры, все узнают и его с матросами выпустят на свободу…

— А вы как, братцы, живы-здоровы?

— Целы, ваше благородие, — отозвался Чайкин. — Нашего брата свалить трудно. Да и мы им спуску не дали.

— Вот и свиделись, ваше благородие, — подал голос Сунцов. — У нас, у простых людей, говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся.

— Как же вы возле меня оказались? — спросил Оболенский.

— Да что же было на берегу сидеть! — ответил Чайкин. — Мы тоже не без понятия, сразу смекнули, куда ваше благородие пошли. Вот и решили под рукой быть для всякой надобности.

— Поздно прибежали, — сказал с сожалением Сунцов. — Кабы раньше чуток, отбились бы. Опять же, оружия не было. С оружием нас бы ни за что не взяли.

— Оно и лучше, — сказал Оболенский. — Было бы кровопролитие, напрасные жертвы. Как вызовут вас на допрос, говорите, что я приказал вам защищать меня.

— Это для чего, ваше благородие?

— Так нужно… Вероятно, в стычке кого-нибудь поранили?

— Не без того, — спокойно ответил Сунцов. — Нас помяли, ну и мы в обиду себя не дали.

И, помолчав немного, он добавил:

— Только, ваше благородие, я так думаю: вы всю вину на себя не берите. Вместе бились, вместе и ответ держать. Как же так можно за своего командира — и не заступиться!

— Это правильно, — поддержал его Чайкин. — Так-то лучше будет. Они скажут, что вы нарочно того офицера вместе с нами дожидались, чтобы покалечить… А надо как есть правды держаться. Как было, так и надо доказывать.

— За все это вас могут осудить на каторгу, — сказал Оболенский.

— Двум смертям не бывать, одной не миновать! — вздохнул Сунцов.

Наступила тишина. Каждый предался своим невеселым думам. Оболенский подумал о том, что сейчас делается на “Авроре” — собирается ли экипаж в плавание или капитан принимает меры к его розыску. Николай представил себе, как корабль поднимет все паруса и пойдет на запад, к родным берегам. А он? Трезво и хладнокровно перебирая в памяти прошедшие события, Оболенский приходил к печальным выводам! Положение его было трудным. Один на корабле чужой страны, которая в ближайшее время может начать военные действия против его родины… С ним могут поступить, как с военнопленным. Он здесь беззащитен.