Валентин Пикуль - Пером и шпагой

• Название: Пером и шпагой
• Автор: Валентин Пикуль
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-022939-9

Из истории секретной дипломатии в период той войны, которая получила название войны Семилетней; о подвигах и славе российских войск, дошедших в битвах до Берлина, столицы курфюршества Бранденбургского; а также достоверная повесть о днях и делах знатного шевалье де Еона, который 48 лет прожил мужчиной, а 34 года считался женщиной, и в мундире и в кружевах сумел прославить себя, одинаково доблестно владея пером и шпагой…

---

С этим он отъехал в Берлин… Казармы и базары, мукомольни и пороховые мельницы, сукно и посуда, горох и пиво, шаг пехоты и рысь коня, выпечка хлеба и таможня, – до всего король был охотник. Ему казалось, что только он – король! – способен понять и сделать все лучше других.

Единственное, чего Фридрих никогда не касался, так это германской литературы: он даже не догадывался, что такая существует. Немецкий язык, думалось ему, служит лишь для выражения подлости, грубости и низменности чувств. Сам же он парил, естественно, на французском…

Вечером, как всегда, был концерт в Сан-Суси; Фридрих играл в оркестре на любимой флейте. Но мысли его были далеки от музыки, и «трюбуше» явно не удалось, за что неистовый капельмейстер Кванц не раз дергал короля за косу… Здесь же был и английский посол в Берлине – сэр Митчелл, и глаза Фридриха с нотных листов косили на дипломата. Внимание к Митчеллу в эти дни должно быть удвоено, утроено. Пруссии важно одно: опередить Россию!

А после концерта – ужин в близком кругу людей. Вольтер, Мопертюи, Сен-Жермен, маркиз дАржанс, Даге – одни французы. Пруссаков король любил видеть на плацу, а в Сан-Суси он оставлял их далеко за дверью. Разве могут эти грубые чудовища оценить тонкость метафоры или чудесность гиперболы, что пролетает над столом, словно пушечное ядро?.. В полночь Фридрих ложится спать. А ровно в четыре часа утра камер-лакей уже срывает с него одеяло.

– О подлец! – ворчит король. – До чего ты надоел мне…

– Ваше величество, я слишком дорожу службою и не хочу лишиться ее, как мой приятель, который разбудил вас не в четыре часа, а в пять минут пятого… Вставайте, король!

* * *

Фридрих II не был похож на других королей Пруссии (ни до него, ни, тем более, после!). Вдохновенный и циничный хищник, человек же – несомненно – остро чувствующий, незаурядный.

Он был доступен в своем тихом Сан-Суси даже простым людям. Не был развратен, всю жизнь чуждался женщин, двор его был скромен, король не имел фаворитов, все были для него равны, в судах он требовал правосудия, и графы при нем сидели в тюрьмах за обиды, нанесенные своим крестьянам.

Фридрих был справедлив. Но это справедливость не человека, а скорее машины. Машина четко и бездушно рубит сучья – еловые, березовые, липовые. Сунь туда палец князь – машина срубит сиятельный палец. Сунь туда палец мужик – тоже уйдет без пальца. Ибо машине все равно. Ее дело – рубить! Точно и безжалостно. И в этом ее великая нечеловеческая сила…

…Сейчас Фридрих начнет разрушать «равновесие» Европы.

Одна из легенд

Молоденькая графиня Рошфор (из фамилии Бланкас) была уроженкой Тоннера, и если верить самому де Еону, то его землячка сыграла не последнюю роль в его путаной жизни.

Эта неглупая распутница, дабы выглядеть образованной дамой, держала у себя в алькове скелет человеческий. В свободное от любви время графиня Рошфор рассуждала о тайнах материи, а многочисленные любовники вешали на череп скелета свои шляпы. От обедни графиня спешила в комедию, из «Комеди Франсез», прямо от Лекена, слуги несли ее золоченый портшез в грязные кварталы Сен-Марсо, где издавна селились мрачные и голодные алхимики.

Но де Еон, когда она стала раскидывать перед ним свои упоительные силки, вежливо отказал ей во взаимности.

– Вот как? – Графиня стала хохотать, потом плакать; в истерике упала на китайский столик, расколотив фарфора мейсенского сразу на сумму в двести пистолей.

Успокоившись, она сказала:

– Нет слов, заслуги вашего ума и сердца столь велики, что я в отчаянии. И уж конечно, отомщу вам за эту жестокость… Надеюсь, вы не будете на это в обиде?

– О нет! Как и в детстве, я останусь вашим слугою.

– Тогда, – распорядилась она, – снимите на время вашу шпагу и дайте мне ваш костюм… Мы едем в ратушу!

И они поехали в ратушу (переодетые). В хороводе масок женщины быстро узнавали короля, причесанного – ради маскарада – по старинной моде: две косы с бантами на плечах. И, танцуя, никто уже не смел поворачиваться к нему спиною. Но Людовик сегодня не поднял с полу ни одного женского платка, как бы нечаянно уроненного. Он был уже пресыщен и занимался тем, что, выискивая знакомых дам, цинично скабрезничал с ними.

Этих королевских «любезностей» не избежала и графиня Рошфор. Людовик взял ее за подбородок (такая вольность допускалась на маскарадах века восемнадцатого).

– Как это кстати! – воскликнула женщина. – У меня в постели побывало уже четырнадцать королей – не хватало только пятнадцатого!

И пятнадцатый по счету истории Людовик убрал свою руку.

– Про тебя говорят, – сказал он, потупясь, – что ты была любовницей всех моих подданных. Правда ли это?

– Еще бы! Конечно, ваше величество.

– И путалась с аббатом Верни?

– Он так всемогущ…

– И с герцогом Нивернуа?

– Он так умен…

– И с бродягой Монвиллем?

– Он так красив…

– Ну, ладно. А за что ты принадлежишь своему дураку-мужу?

– Ах, он так предан вашему величеству!

Рошфор с треском закрыла веер. И концом его, на котором болталась беличья кисточка, указала королю на маленькую девушку, что скромно сидела на антресолях, – одинокая провинциалка!

– Так и быть, – сказала графиня Рошфор. – Жертвуя своим счастьем, я могу подарить вам настоящий «королевский кусок»… Идите!

Людовик взглянул; от него не укрылась угловатость почти мальчишеского тела, и это приятно щекотнуло нервы. Уверенно и смело, не приученный к отказам король направил стопы похотливого сатира прямо к девице, лицо которой было закрыто маской, только блестели в прорезях восторженные глаза.

– Вы знаете, кто я? – спросил Людовик.

– Нет… ваше величество, – с умом ответила девица.

– А не любите ли вы собирать по утрам землянику?

– Утренняя роса не по мне.

– Может, вы любите искать в лесу трюфели?

– Я не выношу их запаха…

Людовик потоптался толстыми слоновьими ногами:

– А что, если я сяду к вам на колени?

– Попробуйте, – был задорный ответ, – если не боитесь получить хорошего пинка!

– Может, вы снимете маску?

– Э-э, нет… – ответили королю нежные губы.

Лебель, ведавший «тайными удовольствиями короля», всегда торчал за плечом короля, и Людовик уже велел ему готовить комнату для свидания.

– На улице Анжу, – шепнул он.

Но незнакомка торопливо скрылась среди ряженых. Людовик поспешил за нею.

На темных дорожках парка коптили редкие плошки. Высоко в небе кувыркался фейерверк, а на канатах двигались плясуны.

– Постойте, моя прелесть! Одно лишь слово…

Белое платье мелькнуло в зарослях цветов. Топча клумбы, король настигал свою жертву. Но девица вдруг резко остановилась и сорвала с лица маску.

– Оставьте меня! – выкрикнула она. – Разве вы не видите, что я мужчина?

Король пригляделся: перед ним белело нежное девичье лицо с маленькими пухлыми губами. Пальцы незнакомки в смущении тянули с запястий дешевые браслеты из каменного угля.

– Ты хитра, как ведьма, – рассмеялся король. – Но и ведьму можно отличить от сатаны, если ее как следует пощупать…

Незнакомка отбросила от своей груди его руки:

– Со шпагою в руках могу доказать вам, что я не последний мужчина Франции!

– Отчего же я вас не знаю? – спросил король, отступая. – Кто ваш отец?

Де Еон назвал себя.

– А мой отец был мэром города Тоннера…

С хрустом ломая кусты, Людовик выбрался на дорогу. В ратуше он сказал инспектору Марэ:

– Графиню Рошфор выслать в деревни. Вместе с пучеглазым идиотом-мужем и со всей ее химией… Она стала слишком дерзка!

Но король все же не удержался, чтобы не рассказать маркизе Помпадур о своем забавном приключении. Великая интриганка задумалась: нельзя ли из ошибки короля извлечь выгоду?

И вскоре де Еон был ей представлен… Мадам Помпадур – маленькая женщина на высоченных каблуках-шпильках, мода на которые дошла до нашего времени. Она была достаточно умна, что доказал Вольтер, посвятивший ей своего «Танкреда». С уверенностью капризного ребенка мадам Помпадур считала, что, пока Франция с королем в ее руках, все дела идут отлично. Де Еон поразился ее страшной худобе (всюду выпирали острые кости) и затаенной грусти. Маркиза ни разу не обнажила из-под шали рук, которые были очень некрасивы. Она свела де Еона, в числе прочих гостей, на свой курятник, где в фарфоровых клетках сладостно кудахтали куры…

Показала на одну из наседок:

– А вот любимица короля. И стоит его величеству появиться, как она сразу же снесет тепленькое яичко.

– Какая прелесть! – заволновались придворные. – Ах, как хочется рассмотреть эту умницу поближе…

На прощание маркиза Помпадур сказала де Еону:

– Хорошо, грязная козявочка, я буду вас помнить!

* * *

Примерно так (согласно легенде, которую поддерживал и сам де Еон) состоялось публичное появление кавалера в женском платье. Но эта легенда может показаться весьма сомнительной. Скорее всего юный адвокат проник к подножию трона через самого брата короля – принца Конти. И здесь уже выступают на первый план не легенды, а подлинные документы.