Рой Якобсен - Стужа

• Название: Стужа
• Автор: Рой Якобсен
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-389-00097-1

Мастер норвежской прозы Рой Якобсен, перепробовав множество профессий, дебютировал в 1982 году сборником рассказов. С тех пор, жонглируя темами и меняя жанры от книги к книге, он получил больше десятка литературных премий, включая элитарную награду, присуждаемую национальным жюри критиков.

Сделав героем романа «Стужа» Торгеста Торхалласона из древних саг, Якобсен сам создал своего рода сагу. Торгест родился не таким, как все. Он почти не растет, зато одарен необыкновенным воображением, может предсказывать будущее и с изумительным искусством резать по дереву. В тринадцать лет коротышка Торгест сумел отомстить за убийство отца, но теперь смертельная опасность нависла над ним самим. Вот и приходится мальчику бежать из родной Исландии в Норвегию, а затем и в Англию. Разочарования и предательство, любовь и разлуки не помешают ему, сыну простого земледельца, стать ученым, скальдом и советником самого ярла Эйрика.

---

Гест сумел улыбнуться, невзирая на липкую рябь перед глазами, хотел утереть потный лоб, ведь все это обрушилось на него в одночасье, два мира, которые даже в мыслях соединить невозможно, столкнулись, но вдруг сообразил, что уже не ощущает жаркой банной духоты, пот высох, обернулся инеем, глаза кое-что подметили, еще когда побратим устремился к нему в порыве искренней радости встречи. Хавард снова убрал еду в мешок, так к ней и не притронувшись, схватил Митотинову крестовину — испуганная птица взмыла в воздух, — продел в петлю за седлом. Тут Гест обнаружил, что остальные тоже не отдыхали, не закусывали, но ждали, готовые к отъезду; в этот миг из мощенного камнем перехода сломя голову выбежали Эйвинд и два его спутника и вскочили на коней.

Гест хотел спросить, в чем дело, отчаянно хватал ртом воздух, хотел крикнуть, что зря они так, ярл болен, стар и все равно бы скоро умер, но не мог вымолвить ни слова, хотел напомнить про Свольд, сказать, что понимал это и предвидел, более того — ожидал, и спросить, по чьему приказу они действовали — конунга или Ингольва, однако тут Хавард, резко поворотив вздыбленного коня, сказал, что их корабль стоит в Хумбере и они возвращаются в Норвегию:

— Навсегда. Я передам Асе поклон от тебя.

Гест не шевелился, не мог.

Хавард натянул поводья, сдерживая коня.

— Что бы ни случилось, — крикнул он, — знай, я рассказал тебе чистую правду, ибо я твой друг!

Он дал шпоры коню и поскакал вдогонку за отрядом. И вдруг Гест услыхал собственный пронзительный голос, перекрывший воркование голубей, топот конских копыт и шум купеческих повозок, солнечный свет и кровь в его жилах:

— Это ты убил Онунда!

Хавард резко остановил коня, повернулся и спокойно посмотрел на него через пустую площадь.

— Почему? — крикнул Гест в эту призрачную пустоту. — И почему ты не сказал?

Побратим легонько усмехнулся.

— Беги! — крикнул он. — Беги, маленький исландец!

В следующий миг отряд исчез. А Гест все стоял, глядя по сторонам и ничего не видя, город вокруг снова полнился движением, которое царило в нем с тех пор, как мир принес ему свободу. И тут Гест наконец побежал, бросил телегу и побежал назад, к монастырю, где Обан задумчиво сидел в тени под стеною и потягивал из кожаного меха вино.

— Они убили ярла!

Монах не понял, даже когда Гест повторил эту фразу и поспешил дальше, в келью, спрашивая себя, хочет он жить или нет, и по обыкновению не получая ответа. А руки его меж тем собирали вещи, это и был ответ, собирали оружие, серебряную чарку Аслауг, кошелек с золотом, подаренный Хаконом, серебряную змейку, что носил на шее Пасть, Тейтров нож и свою бесценную книгу. Потом он опять вышел наружу и тотчас увидел лицо Обана, на котором проступили мелкие морщинки, словно нити основы на изношенной ткани, открытый рот, умоляющий сказать, что это неправда. Увы, Гест не лгал.

— Это мы виноваты, — крикнул Обан. — Даг нас убьет.

— Нет, — перебил Гест. — Только меня.

Обан бросил взгляд на водяное колесо, скорчился, будто от судороги, но сразу же выпрямился, вид у него был как тогда, на дереве в Ашингдоне.

— Надо бежать, — крикнул он. — Надо…

— Нет! — снова перебил Гест, на сей раз непререкаемым тоном. — Даг знает, что ты здесь ни при чем. Он никогда не причинит тебе зла. Если ты не пойдешь со мной.

Он быстро расцеловал друга в обе щеки, выслушал новую порцию ирландских ламентаций и поскакал прочь из города.

Направился он в Рипон. Тейтр с сыновьями, проклиная жару, свежевал оленя. По лицу друга он сразу понял, что Даг сын Вестейна ни перед чем не остановится, чтобы найти убийцу ярла и разделаться с ним так, что смерть Транда Ревуна покажется детской забавой.

Здоровяк оставил работу, вытер руки, меж тем как взгляд его спокойно скользнул по каменным оградам вокруг усадьбы, по загону, где в тени бука дремали одиннадцать кобыл и вороной жеребец, по Гвендолин, которая медленно шла от колодца с двумя ведрами воды. Взглянув на Тейтра, она уронила ведра — муж ее не иначе как опять собрался в Исландию.

— Нет! — Она рухнула на лавку и закрыла лицо руками. Тейтр же не спеша, словно в полусне, продолжал размышлять и, наконец приняв решение, просто сказал, что должен переправить Геста за пределы страны.

Гвендолин вскочила и крикнула, что в таком случае ему надо взять с собой сына, Олава. Тейтра опять охватили сомнения. Он смотрел на двенадцатилетнего мальчика, стоявшего рядом, и никак не мог прийти к решению — коли возьмет его с собой, то непременно вернется, Гвендолин это знала.

Тейтр скрылся в доме, собрал вещи, снова вышел — Гвендолин стояла во дворе, со всеми тремя сыновьями, точно неприступная крепость; Тейтр велел старшим отвести Гестову лошадь подальше на пустошь и утопить в трясине, знаком подозвал Олава, тот просиял и вскочил в седло.

Они поскакали прочь, не оглядываясь. И не говоря ни слова.

Молчали до тех пор, пока не настала ночь. Тейтр с Гестом лежали у костра, слушая шелест листвы и ровное дыхание Олава, и тут Тейтр спросил, куда они отправятся. В Исландию?

Гест не знал. Он думал о тех двух местах, что жили в его грезах, — о Сандее и Йорве, и о двух женщинах, Ингибьёрг и Асе, окутанных пеленою глубокой печали и давным-давно соединившихся в его душе в одно существо.

— Двинем на север, — неуверенно сказал Гест. — В Катанес… На Оркнейские острова…

Тейтр не возражал, он любил Шотландию, там были горы, по крайней мере высокие холмистые кряжи, а возле Думбартон-Рока живет его друг, норвежец, с которым он познакомился под Клонтарфом. Гест спросил, где расположен этот Думбартон, а услышав, что на западном побережье, у Ирландского моря, спросил, не найдется ли у этого друга корабля или хоть челна на продажу, и Тейтр ответил, что это вполне возможно, ведь друг его — важный человек.

Однако полной ясности по-прежнему не было, хотя Гест и пытался объяснить, что произошло в Йорвике и почему.

— А ты терпеливый, — сказал Гест, поскольку друг не выказывал любопытства.

Тейтр буркнул, что не понимает, о чем это он, и вообще, пора спать, а завтра Гест снова станет самим собой.

Но Гест и назавтра был сам не свой, ночью ему грезилась Йорва, сожженная дотла, и теперь он решил держаться в стороне от дорог, так что через Стратклайд они двигались медленно. На другой день лошадь Олава сломала ногу, мальчик пересел за спину к Гесту, потом Тейтрова лошадь поранилась, и великану пришлось идти пешком. Ночевали все время под открытым небом, а когда раз-другой понадобилось спросить дорогу, переговоры вел Тейтр. Гест молчал, он размышлял — размышлял, глядя на отца и сына, которые смеялись и затевали игры, светловолосый смышленый мальчуган вправду походил на отца, а тот, конечно, уставал, но после нескольких часов сна вновь был бодр и, как заяц, бежал по верещатникам. Лето близилось к концу, когда они вышли к Клайду и на другой стороне искристого фьорда, прорезавшего пустынное западное побережье Шотландии, увидели скалы Думбартон-Рока. Гесту опять подумалось, что он добрался до конца пути. Снизу вверх он посмотрел на Тейтра, который казался совершенно невозмутимым, как в тот раз, когда они пересекли Исландию, а Тейтр сверху вниз посмотрел на него, с улыбкой, ведь перед ними раскинулся Клайд, гладкий, спокойный, две радуги сияли над ним в лучах заката, и он походил на ту исландскую реку, которую Гест не мог преодолеть. Тейтр сложил на траву оружие и мешок с вещами, скинул рубаху и сказал:

— Поплыву на ту сторону. Ждите здесь.

На следующее утро Тейтр вернулся с обшарпанной лодкой без паруса и лишь с парой весел. Судя по его лицу, что-то не так, подумал Гест. Но Тейтр ничего не говорил: мол, коли Гест молчит, то и он говорить не станет, ему ведь даже неизвестно, куда они отправятся, и ему это не по душе.

Гест по-прежнему молчал. Посмотрел на лодку, однако ж сесть в нее не попытался. Тейтр опустился на жесткий моренный песок, устремил взгляд на фьорд и его окрестности, потом признался, что друга своего не видал, зато потолковал кое с кем из исландцев и они сказали, что нордимбраландский ярл убит, коварно, из-за угла, в стране полный хаос — ищут убийц.

— Это всё? — спросил Гест.

— Да, — сказал Тейтр и, помолчав, добавил, что лодку он украл, а стало быть, лучше всего им поскорей отсюда убраться.

Они отчалили от берега, но свернули в первый же рукав фьорда — так решил Тейтр — и поплыли меж могучими синими утесами, а через некоторое время наткнулись на старого рыбака, который сидел на отлогом берегу, чинил сети, но человек этот понимал только Обаново наречие, так что они далеко не сразу выяснили, что за горой, у следующего фьорда, есть церковь, вот с тамошним священником им и надо потолковать.

Во время разговора старик то озабоченно косился на их утлую лодку, то, на всякий случай, поглядывал на небо — погода стояла изменчивая, — а уж потом кивнул на скалы.