Франсуаза Саган - Сигнал к капитуляции

• Название: Сигнал к капитуляции
• Автор: Франсуаза Саган
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20461-8

Любви в шалаше не бывает – есть лишь мечта о ней, и, возможно, этой мечте не стоит воплощаться. В классическом романе Франсуазы Саган «Сигнал к капитуляции» воплощенная мечта, как бы пленительна ни была, обречена с первого мгновения – и, тем не менее, прекрасна.

«Неверность – это когда тебе нечего сказать мужу, потому что все уже сказано другому».

---

– Уильям недавно купил Болдини, – он постарался изобразить светский тон, – Диана и Шарль пошли смотреть картину.

Антуан впервые назвал Блассан-Линьера по имени и подумал: «Зачем обязательно фамильярничать с человеком, которого обманываешь?» Клер встрепенулась:

– Он купил Болдини? Где же он его раскопал? Я ничего не знала, – добавила она оскорбленно, как и всякий раз, когда обнаруживалась брешь в ее системе информации. – Как пить дать беднягу при этом обобрали. Только американец способен купить картину, не посоветовавшись с Сантосом.

Мысль о глупости и неосмотрительности бедняги Уильяма отчасти ее утешила, и она опять взялась за Люсиль. Не пора ли этой девчонке поплатиться за скрытность и дерзость, за пренебрежение правилами игры? Не отрывая глаз от Антуана, Люсиль улыбалась спокойно и умиротворенно. Женщина может улыбаться так лишь мужчине, с которым побывала в постели. «Когда же они успели? – лихорадочно принялась вычислять Клер. – Три дня назад, на ужине, между ними еще ничего не было. Трахались наверняка днем. Теперь в Париже никто не занимается любовью по ночам – к вечеру все так устают. К тому же каждому из них и без того есть с кем спать. Может, сегодня?» Она вглядывалась в их лица, пытаясь отыскать на них следы любовных утех. Любопытство подстегивало ее азарт. Люсиль прочла это по ее физиономии и не удержалась – прыснула. Охотничья стойка Клер сменилась кротким выражением: «Я все понимаю, все принимаю». Но усилия ее, как ни печально, пропали втуне, похвальных стараний просто не заметили. Им было не до нее.

Глядя на Люсиль, Антуан смеялся вместе с ней. Он знал, после она объяснит свой неожиданный смех – завтра, в его постели, в тот счастливый час, что следует за любовью. Он не спросил: «Чему вы смеетесь?» – и этим выдал себя. Так обнажаются многие тайные связи: незаданный вопрос, оставленная без внимания фраза, безобидные слова, служившие паролем для двоих, но сделавшиеся слишком приметными. И первый же свидетель их разговора, Клер, по этому смеху, по их счастливым лицам догадалась обо всем. Им же было все равно, они слишком радовались передышке, подаренной Болдини, – нескольким минутам, когда можно смотреть друг на друга и смеяться, не причиняя страданий двум другим. Присутствие Клер и остальных удваивало радость свидания, хотя они не признались бы в этом даже самим себе. Они были как два подростка в обществе взрослых, как люди, которым что-то запрещают, а они все равно делают и еще не наказаны.

Диана шла к ним, пробираясь через толпу. Ей поминутно приходилось останавливаться, отвечая на приветствия и комплименты своих галантных приятелей. Она прокляла все на свете. Когда ей целовали руку, она готова была ее отдернуть. И чуть не сквозь зубы отвечала на вопросы. Диана страдала. Она пробиралась через «Как дела, Диана?», «Вы прекрасно выглядите, Диана», как через дремучий лес, цепляющий ветками, мешающий идти. Она стремилась скорей вернуться на то проклятое место, где оставила любовника с нравящейся ему женщиной. В эти минуты она ненавидела Шарля, Болдини, Уильяма. Последнего – за бесконечный и путаный рассказ о том, как он покупал картину. Развез целую эпопею: ну, разумеется, он купил ее за гроши, продавец ни черта не смыслит в живописи. Диану всегда бесила страсть богатых выгадать на покупке, выцарапать скидку у знаменитых портных или у Картье. Слава богу, она не из их числа. Ее смешили светские дамы, обхаживающие своих поставщиков ради скидки, без которой вполне могли обойтись. Надо будет рассказать об этом Антуану, это его рассмешит. Светская жизнь всегда забавляла его. По любому поводу он вспоминал Пруста. Диану это немного коробило – у нее было мало времени для чтения. А вот Люсиль наверняка читала Пруста, у нее на роже написано. Да уж, Шарль не перетруждает ее, можно и с книжкой поваляться. Диана спохватилась: «Господи, что я несу! Разве невозможно стареть, не впадая в вульгарность?» Диана страдала. Диана улыбалась. Диана даже подмигнула в ответ на подмигивание одного из гостей. Готовая всех смести на пути, Диана продолжала бесконечный бег с препятствиями. Скорей, скорей к Антуану. Она услышала, как он смеется своим низким голосом, и ей стало невыносимо больно. Диана сделала еще шаг и даже зажмурилась от облегчения: он смеялся с Клер, а Люсиль стояла к ним спиной.

Глава 9

– По-моему, прием получился какой-то сумбурный, – заметил Шарль. – Пить стали слишком много, что ли?

Автомобиль медленно катил по набережным. Моросил дождь. Люсиль по своей привычке высунула голову в окно, подставив щеки и лоб прохладным каплям. Она вдыхала запахи Парижа, апрельской ночи. Она вспоминала несчастное лицо Антуана, когда они вежливо прощались полчаса назад, от этого воспоминания сладко щемило сердце.

– Людям становится все страшнее жить, – бодро заявила она. – Они всего боятся: боятся старости, боятся потерять то, что имеют, и не получить, чего хочется, боятся скуки и боятся казаться скучными. И психуют. Все из-за своей жадности как с ума посходили.

– Вас это забавляет?

– Порой забавляет, а порой злит. А вас?

– Я мало в этом смыслю. Вы же знаете, я сроду не интересовался психологией. Просто замечаю, что все чаще незнакомые люди бросаются мне на шею, вижу все больше пьяных.

Не мог же он ей сказать: «Я интересуюсь только вами. Думая о вас, я целые часы провожу в дебрях психологии. Я тоже свихнулся. Я тоже, именно вот так, боюсь потерять что имею, я тоже психую, я тоже алчу».

Люсиль подняла стекло и взглянула на Шарля. Внезапно ее залила щемящая нежность к нему. Ей захотелось разделить с ним то жгучее счастье, что пронзало ее при мысли о завтрашнем дне. «Сейчас одиннадцать вечера, через семнадцать часов я буду у Антуана. Если утром подольше поспать, ждать останется совсем немного». Она положила ладонь на руку Шарля. У него были красивые руки, породистые, ухоженные. На них уже появилось несколько коричневых старческих пятнышек.

– Как вам понравился Болдини?

«Она думает доставить мне этим удовольствие, – с горечью отметил Шарль. – Знает, что я люблю живопись. Но ей и в голову не приходит, что мне уже пятьдесят и я несчастен, как никто на свете».

– Довольно хорош. Работа его лучшего периода. Уильям купил ее за бесценок.

– Уильям вечно все покупает за бесценок, – усмехнулась Люсиль.

– То же самое сказала Диана, – заметил Шарль.

Повисло молчание. «Ну что я замолкаю всякий раз, как речь заходит о Диане или об Антуане, это просто глупо, – подумала Люсиль. – Если б я могла сказать ему правду: да, Антуан мне нравится, мне хочется смеяться с ним, целовать его. Но ведь немыслимо сказать такое мужчине, который тебя любит. Ему было бы легче узнать, что я с Антуаном сплю, чем видеть, как мы вместе хохочем. Для ревности всего страшней смех».

– Диана стала какая-то странная, – выдавила она. – Мы болтали с Клер и Антуаном, она вошла в гостиную, и у нее был такой взвинченный, такой потерянный вид, что мне стало за нее страшно.

Она натянуто улыбнулась. Шарль повернулся к ней:

– Страшно? Вы хотели сказать – жалко?

– Да, – спокойно ответила она, – и жалко тоже. Для женщины приближение старости – тяжелая вещь.

– Для мужчины тоже, – вырвалось у Шарля, – я вас уверяю!

Они принужденно засмеялись, и от этого смеха обоим стало не по себе. «Пусть так, – закрыла глаза Люсиль. – Будем избегать опасных тем, будем шутить, сделаем все, как он хочет. Но завтра в четыре, что б ни случилось, я снова буду с Антуаном».

Люсиль всю жизнь ненавидела жестокость, но сейчас ничего не могла с собой поделать.

Ничто на свете, ни мольбы, ни слезы, не в силах остановить ее. Завтра она вновь обретет Антуана, его тепло, его дыхание, его голос. Обычно планы ее зависели от погоды, от настроения. Сейчас она сама на себя дивилась. Она и не подозревала, что способна так страстно желать. Она любила всего раз, в двадцать лет, и любила несчастливо. С тех пор в душе ее засело настороженное отношение к любви. Почти так же она относилась к религии: растраченные впустую эмоции. И вот на ее жизнь обрушилась любовь во всем цвету, переполненная счастьем. Казалось, человеческое тело просто не в силах вместить столь огромное, бескрайнее, победительное чувство. Обычно она не замечала ход времени, дни незаметно пролетали мимо, и она смотрела им вслед без тени сожаления. Теперь она боялась: хватит ли всей ее жизни на любовь к Антуану.

– Люсиль, у меня дела в Нью-Йорке. Составите компанию?

Шарль произнес это очень спокойно, как если бы ее согласие подразумевалось. Вообще-то Люсиль любила путешествовать, и Шарль это знал. Она отозвалась не сразу:

– Почему бы и нет? А надолго? – «Невозможно, – лихорадочно стучало в висках, – невозможно. Я не выживу и десяти дней без Антуана. Шарль слишком поздно взялся ставить мне условия или слишком рано. И как ни крути, это чересчур жестоко. Я не променяю комнаты Антуана на все города мира, не надо мне других путешествий, других открытий, кроме тех, что мы совершим вдвоем в темноте его комнаты». Воспоминание взволновало ее, она снова отвернулась к окну.