Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

• Название: Стреляешь в брата — убиваешь себя
• Автор: Максим Михайлов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-29478-7

Русская речь слышалась в Югославии по обе стороны фронта: добровольцы из России воевали и за сербов, и за их противников — хорватов и мусульман. Невольно втянулся в сражения и молодой парень, аспирант-историк Андрей, отправившийся в Боснию собрать материл для диссертации. Вслед за возлюбленной сербкой Милицей вступил он на тропу войны и стал отменным бойцом. Но уж никак не думал он, что схлестнуться придется с такими же русскими парнями, глядящими на него через прицел с другой стороны от линии фронта…

---

— А дальше? — Андрея невольно захватил рассказ и когда наемник неожиданно умолк на полуслове, он нетерпеливо потребовал продолжения.

— Дальше? А дальше-то и началось самое интересное, — Роман невесело хмыкнул. — Банду повязали без проблем, раскололись они тоже сразу, лопнули до самой жопы. Чистенькие мальчики из хороших семей, спортсмены, комсомольцы, отличники… Экстриму ребятишкам захотелось.

— И что потом?

— Потом? Потом оказалось, что тот мужик, который снял рыжую, кандидат в мэры и вообще серьезный бизнесмен со связями в самых верхах. Меня сначала мягко предупредили, что его фамилия в деле фигурировать ни в коем случае не должна. Я, конечно, уперся. Ведь тогда получалось, что мы вообще по беспределу повязали эту блядь и таксиста. Раз у них даже клиента на борту не было… Потом всплыли еще несколько влиятельных родственников, тех спортсменов. Короче предложения, взятки, деньги, потом, как водится угрозы… И в конце концов подрезанные шланги на моей машине. Эти уроды не могли знали, что в тот день у меня подпрыгнет давление, а жена, чтобы не оставлять меня надолго одного решит отвезти Настенку в детский сад на машине.

— Жена? — медленно, будто пробуя слово на вкус, произнес Андрей.

— Жена, — подтвердил Роман. — Мы через три месяца после… ну после того случая, заявление подали… А через год дочка родилась. Настенька…

— И что? Их убили, а что сделал ты?

— Не знаю, — глядя куда-то в облака, проговорил Роман. — Может, и не хотели они никого убивать, просто пугнуть меня решили. А оно вот так вышло…

— То есть ты просто утерся и сбежал на первую подвернувшуюся войну, чтобы развеяться? Супермен хренов, — презрительно сплюнул Андрей.

— Да, сбежал, — тихо ответил Роман. — Но сначала убил их всех.

— Кого? — не понял Андрей, впиваясь глазами в задумчивое лицо наемника.

— Всех, — не опуская взгляда, повторил Роман. — Некогда было разбираться, кто конкретно виновен, пришлось убить всех. Это было легко. Мне не хотелось жить, и я ничего не боялся, а они такого не ожидали.

— Как же тебя выпустили?

— Напарник помог. Сашка Дорошенко. Дал паспорт своего карманного агента, вывез из города, помог взять билет на Украину. А там чужая страна, никто искать не будет. Дальше само все как-то закрутилось. Мне все равно было куда ехать и что делать. Так сюда и попал, можно сказать случайно, ноги сами привели, — он невесело хмыкнул. — Совсем как ты, дурик!

— Сам хорош! Ты же вроде бы на экономическом учился, кой хрен тебя понес в ментовку?

— Не знаю, — вяло пожав плечами, ответил Роман. — Пресно как-то все у бухгалтеров. Так и вся жизнь пройдет между дебетом и кредитом. Душно, пыльно…

— Зато теперь, дыши, не хочу! — сплюнул под ноги Андрей.

Район Витеза. Джокеры. Андрей

Петрович, прислонившись спиной к мощному древесному стволу, блаженствовал, слушая птичий щебет, наблюдая за неспешно ползущим по голубому небу белесым облаком и периодически отхлебывая из фляжки. Метрах в двадцати все еще перешептывались командир, неожиданно живо отреагировавший на странное имя Альберт и захваченный ими в плен русский. Аналитик сразу сообразил, что Роман, (или правильнее все же Альберт?) и пленник знакомы по прошлой жизни, причем явно связывали их не простые и не самые дружеские отношения. Из этого он сделал совершенно правильный вывод, что ни экстренного потрошения, ни вообще полевого допроса пленного не предвидится. Любопытно конечно было бы послушать, о чем они там толкуют, но Петрович всегда свято соблюдал еще в армии Катанги накрепко усвоенное правило: прошлое товарищей по оружию не существует, все они живут лишь здесь и сейчас, и никому нет дела до прежней жизни других. «Джокеры» суетились дальше по тропе, осматривая и обирая трупы, складывали их рядком у дороги, отдельно клали оружие и боеприпасы, спорили, деля добычу, гортанно перекрикивались. Влад тоже был где-то там, в общей массе, стараясь суетой в гуще событий вытянуть из себя по капле пережитый страх, успокоить струной гудящие нервы. Так что даже поговорить, о произошедшей диковиной встрече командира со знакомцем из невероятно далекого отсюда нормального человеческого мира Петровичу было не с кем. Вот он и сидел один одинешенек, беседуя со своей неизменной фляжкой.

Наконец командир закончил беседу с пленным и подошел к нему, тяжело кряхтя, опустился рядом и уже по одному этому кряхтенью, по дерганным нервным движениям, Петрович понял, что разговор дался ему не просто. А сейчас в полный рост встанет какая-то неприятная проблема. Торопить события не хотелось, потому он лишь молча отхлебнул из фляжки, продолжая внимательно следить за эволюциями облачка в безбрежной небесной сини.

— Знакомого встретил, — неуверенным надтреснутым голосом прервал сгустившееся вязким напряжением молчание командир.

— Я понял, — не отрывая глаз от облачка, кивнул Петрович.

— Это была русская группа, — куда-то в пустоту проговорил командир.

Петрович молчал.

— Слышишь? Мы забили русскую группу. Два или три серба, остальные все русские!

— Мне все равно. Какая разница кого убивать. Это война, — равнодушно пожал плечами Петрович.

— Да, наверное, — потеряно произнес Роман.

Снова замолчали, на этот раз надолго. Наконец Петрович со вздохом, покосился на сидящего с опущенной головой командира:

— Хочешь его отпустить?

Тот кивнул.

— Нереально, — отрезал аналитик.

— Да ты пойми, Петрович. Если мы его сейчас в штаб сдадим, его же там насмерть запытают. Узнают, что русский и не слезут, пока не сдохнет.

— Парни не поймут, если взять и отпустить. Стуканет кто-нибудь потом в бригадную контрразведку, сам под трибунал пойдешь.

— Так я же не просто так, — с надеждой глянул на него Роман. — Скажем, что расстреливать ведем. Отойдем в лес, чтобы не видно было, очередь в воздух и пусть топает, куда глаза глядят…

— Нелогично, — безжалостно отрубил Петрович. — На кой хрен куда-то вести. Шлепнуть можно и тут с тем же успехом. К тому же этот перец потом влипнет в лапы какого-нибудь патруля и железно нас сдаст с потрохами.

— Да чего же он нас сдавать будет?!

— Иголки под ногти вгонят, и сдаст, — меланхолично заявил Петрович, прикладываясь к фляге.

— Так что же делать? — голос Романа звенел отчаянием.

— Что делать, что делать… — закряхтел Петрович. — Ох и надоели вы мне… Вечно выдумаете какую-нибудь хрень, а Петрович расхлебывай…

— Петрович, ну! Придумал что-нибудь?! Говори, не томи!

— Ишь, торопливый ты наш… Ладно, слушай сюда и учись, пока я жив, — аналитик еще раз булькнул фляжкой и крякнул, шумно занюхав глоток рукавом. — Значит, никаких расстрелов. Поведем твоего дружка к ручью умываться…

— Он мне не дружок! — перебил Роман.

— А мне по барабану, — рассудительно вздохнул Петрович. — Слушать будешь, или нет?

— Буду, — обреченно шмыгнул носом командир.

— Так вот, ручей рядом. Этого типа в штаб доставить надо в лучшем виде. Так что мы вполне можем повести его умыться, и вообще привести себя в порядок. Нормально, логично. У ручья вроде случайно начинаем считать ворон, делаем все, чтобы он почувствовал бесконтрольность и рванул. Дальше дело техники, пару раз пальнем поверх головы для ускорения процесса, и пусть валит на все четыре стороны. Так, и наши ничего не заподозрят, и он сам знать не будет, что его отпустили. Врубаешься?

— Петрович, ты умница! Просто нет слов!

— Ну и молчи, раз нет. А теперь пошли, пока я не передумал, и ребятишки делом заняты. Нечего время зря терять, уж коли решили.

Ветер шелестел в яркой зелени первой листвы весенних древесных крон, весело перекликались, радуясь теплу и солнцу птицы, журчала, перекатывая пенные струи по каменистому дну, узкая и быстрая горная речка. На берег вышли трое мужчин в пятнистой камуфляжной форме. Шедший впереди еле переставлял заплетающиеся на каждом шагу ноги, левая половина лица его вспухла огромным багровым синяком, глаз заплыл в узкую щелочку, плечи были безвольно опущены, руки сложены за спиной. Двое других выглядели не в пример бодрее, спокойные, уверенные в себе, они шли сзади, шагая не торопясь вразвалочку. В руках у них были автоматы, оба держали их с той сразу выдающей привычных к оружию людей небрежностью, что доступна лишь бывалым ветеранам.

— Умывайся! Кровь с морды смой и вообще, — повелительно гаркнул тот автоматчик, что был помоложе.

Пленник понуро опустился на корточки, сунув ладонь в пенные струи, и тут же инстинктивно отдернул руку. Текущая с гор вода была холодна, как лед и по контрасту с теплым воздухом неприятно обжигала кожу. Пожилой конвоир расхохотался хриплым каркающим смехом.

— Что студена водичка?! Ничего, потерпишь. Может быть, в последний раз умываешься!

Подстегнутый его смехом пленник все же зачерпнул полную горсть воды и зафыркал, размазывая ее по лицу.