Андрей Ломачинский - Академия Родная

• Название: Академия Родная
• Автор: Андрей Ломачинский
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2006
• ISBN: 5-903305-01-6

 "Академия родная" - это целый взвод уморительных курсантских историй, смешное чтиво как для военных, так и для тех, кто к погонам никакого отношения не имеет. Все истории реальны и написаны от первого лица одним из бывших курсантов. Воспоминания военного медика об учебе в ленинградской Военно-Медицинской Краснознаменной Академии читаются непринужденно, быстро, а главное, с невероятным удовольствием.

---

Получил наш строевой отдел этот приказ и призадумался. На подготовку около месяца. Стали наши строевики все курсы гонять - лучших искать. Отобрали. Сделали "сборную солянку" из офицеров 1-го Факультета, затем "краснопогонников", вслед "небеса-летуны", ну а замыкают "мореманы". Красивая "коробка" получилась. На тренировочных маршировках вполне нормально топала. До последней репетиции. Дождь в ту ночь был страшный. По времени - снегу давно лежать, а тут вся Дворцовая в лужах глубоких.

Идут всякие училища - только буруны по лужам. Сии мелкие водные глади на брусчатке как горные реки под строевым шагом пенятся. Идет Академия - тишь да гладь. Строй "академиков" как по комманде перед каждой лужей расходится и ее аккуратно обходит. А что - по воде мокро топать! Посмотрел на это Командующий Округом из своего кабинета, что прямо над Аркой был, и в гнев. Ногами своими маршальскими по паркету топает и орет: "Чтоб этот позор мне столбом стоял - двигаться этим лекарям по парадам категорически запрещаю!"

Говорят, что в 1960-х запретили из-за того, что "полкоробки" не в ногу шло. А вот в 80-х из-за лужи - это точно. Нам приказ разъяренного коммандующего перед строем зачитывали.

И правильно. Традиция у нас такая - что касается "строевой" то не более, чем в оцеплении постоять. Кстати, не плохо время проводили. Каждый сознательный курсант обзаводился пустым контейнером из-под "Глюгицира" - пакета-консерванта для донорской крови. Очень удобная штука! Сама жидкость "Глюгицир" сливается, а пустой пластиковый пакет заполняется 0,5 литра водки, после чего вешается на внутренней стороне шинели подмышкой. Никто не заметит. Пластиковая трубка выводится в рукав. На двоих курсантов в оцеплении достаточно одного пакета. Лёгким прижатием руки к телу живительная влага подается по трубочке через рукав прямо в рот замерзшему и жаждущему "оцепленцу". И греет и веселит! Нет, в оцеплении определенно лучше, хоть и дольше.

НЕ ЧАЙ

На следующем семестре началась у нас трудная наука - Оперативная Хирургия и Топографическая Анатомия, или по нашему Оперативка с Топочкой. Этой кафедрой заправлял один профессор, полковник медслужбы Нечай. Была у профессора Нечая одна привычка - он на своих лекциях всегда чаек прихлебывал из здоровой белой кружки. И был на той кружке красивый рисунок Петропавловского Шпиля и с именной надписью с другой стороны - что-то мелкими буковками, а потом его фамилия довольно крупно, что со скамеек аудитории прочесть можно было. Мы на Факультете тоже чайком баловались. Правда кружек с дарственными надписями у нас не было, и чай мы хлестали из чего придется.

Был у нас на курсе один курсант, Саня Хутиев, или просто Хут. Хут был мало известен за пределами нашего курса (исключая женские студенческие общежития Ленинграда). А профессор Нечай был весьма известен - председательствовал он в каких-то высоких научных кругах, где всякие именитые хирурги ему свои докторские диссертации на рецензии посылали. Наверное в этих кругах профессору его знаменитую кружку и изготовили. Но вот однажды у Хута появилась точно такая же кружка, как у профессора Нечая. Да и на обороте этой кружки красиво написано "НЕЧАЙ". Правда без мелкого текста. Хут эту кружку очень берег, сам чай из неё никогда не пил и никому не давал. Мы думали, что эту кружку ему сам Нечай подарил, или он ее каким-то иным образом у профессора надыбал. Ну и само собой разумеется, что такую реликвию беречь следовало.

Пошли мы как-то раз в Хутовскую комнату на вечерние чаепитие. Чаёк грузинский, батон с маслом, кусковой сахар-рафинад - всё как полагается. Народу, человек пять-шесть собралось, на всех тары не хватает. Чай готов - ведерный кипятильник трёхлитровую банку до кипения быстро доводит. Как обычно - солдатским ремнём банку схватили, надо разливать. Смотрим, на Хутовской тумбочке кружка "Нечай" стоит. Заглянули в кружку, изнутри коричневый налет - значит всё же Хут её использует. Самого Хута на сей момент на курсе не было. Он, как обычно, вечерами на стороне со студентками предпочитал рюмкой чая баловаться. А была-нибыла, наливаем чай в кружку "Нечай". За этот вечер многие из этой кружки чайка попили.

Пришел с гулянки Хут. Увидел свою кружку на столе, хватает её и сразу чай в форточку выливает со словами, что ему эта кружка кружка срочно нужна и чай из неё пить нельзя. После этого берёт кружку и ещё что-то из своей тумбочки и идёт в умывальник. Мы думаем, во как Хут обиделся, даже чая допить не дал - наверное пошёл свою реликвию отмывать.

Через пару минут возвращается Хут. Совсем не злой, вполне довольный. На морде написано, что хорошо погулял, явно давление в семенных пузырьках не мучает.

Мы: "Хут, ты уж извини, что кружкой Профессора Нечая попользовались".

Хут начинает ржать: "Ну вы, мужики, даёте. Профессора Нечая! Ха-ха! Да я эту кружку за 30 копеек в Гостином Дворе купил".

Мы: "Ну, а надпись?"

Хут: "А что надпись? Я её на Микробах сделал - там есть такие буквы-переводилки, специально фарфор подписывать".

Мы: "Хут, а нахрена ты профессорскую фамилию написал? Писал бы сразу "Иванов, Начальник Академии", или лучше вообще "Министр Обороны!"

Хут: "Мужики, вы чё?! Какая фамилия?! Русским же языком специально для вас всех написано "НЕ чай".

Мы: "НЕ чай?" - и точно "не чай", между словами пространство чуть больше, чем между буквами.

Хут: "Когда я с блядохода прихожу, то я в этой кружке в марганцовке член полощу!"

Какое-то чаепитие стрёмное получилось, без обычного удовлетворения...

Т.Т. БЕРЕЗОВ И Б.Ф. КОРОВКИН

Гулянки гулянками, но на втором курсе еще изучают биохимию, науку сложную. Формулки там - как карта города! На Кафедре Биохимии была одна женщина - доцент Инга Стефановна Гавриленко. И считался этот препод самым грозным. Курсанты её боялись, уж очень она любила отработками закидывать. Не известно почему, но ещё задолго до моего поколения к ней приклеилась кличка "Хромосома". Да и после нас никто её иначе, как Хромосомой не называл.

Раньше начальником той кафедры был академик генерал Борис Фёдорович Коровкин. Как только мы пришли на Биохимию, этот дядька ушёл в отставку и переехал в Москву. Но перед своим уходом умудрился одну вещь сделать - накатать новый учебник по Биохимии в соавторстве с неким профессором Т.Т. Березовым из МГУ. Этот учебник вышел в середине семестра, был довольно толковым, и что самое ценное - последнее новьё, кладезь свежей информации. Хромосома своего бывшего шефа боготворила. Она нам постоянно рассказывала о его научных достижениях, заставила нас немедленно сдать старые учебники Збарского и немедленно получить новые. В её речи "учебник биохимии" означал учебник Збарского и иные пособия. Новый учебник она почтительно и несколько смешно называла "Тэ-Тэ Березов и Бэ-эФ Коровкин". Только так. И от нас требовала, что бы мы его также называли. Ну мы и называли, чтоб не гневить Хромосому понапрасну.

Саня Потехин себя особо учебой не загружал. Биохимию Шура пролетал на предельно малой высоте - учил ровно столько, сколько надо для троечки, пусть даже с минусом. Вот как-то раз на занятии Хромосома что-то его спросила, и Шуриного ответа самую малость до этого минуса не хватает. Сидит Хромосома и думает - отработку ему влепить или всё же трояк. Тогда она задает дополнительный лёгкий вопрос: "Скажите, Потехин, что вы знаете об авторе нашего нового учебника?"

Шура: "Да там два генерала. Известные учёные. Оба были начальниками нашей кафедры, где один и изобрел клей "БФ" - в любом магазине СССР продается. Ну а другой изобрел пистолет "ТТ", используется в Советской Армии как табельное оружие!"

А что, похоже. "ТТ" - Березов, и "БФ" - Коровкин.

ДВУХКОЛЁСНЫЙ ВЕЛОСИПЕД

Тем, кто уже забыл, напомню - это так на биохимическом жаргоне связь орнитинового цикла с циклом трикарбоновых кислот Кребса называется. Схема реакций и ферментативных каскадов громоздкая и смешная - если расписать на бумаге, то чем-то на велосипед похоже.

Уже под конец второго курса была у нас горячая пора на Биохимии - подготовка к зачёту. Заходит доцент Хромосома в нашу лабораторию и спрашивает, нет ли среди нас хорошего художника? А у нас в отделении был такой курсант - Виталий Руденко, по кличке Батя. Он детскую художественную школу закончил, рисовал прекрасно - все стенгазеты и боевые листки на его совести были. Наш замок сразу на него пальцем тычет: "Вот этот, Инга Стефановна, самый лучший мастер всего Факультета".

Хромосома тогда и говорит: "Мне надо к следующей неделе сделать плакат с двухколесным велосипедом. И что бы было очень красиво - точно так, как картинка в одном американском журнале. Журнал и лист ватмана я дам, краски ваши. Так как это много времени займет, то к зачёту будет трудно подготовиться. Но если плакат будет красивым, то я вам зачёт без опроса поставлю! Понятно?"