Макс Мах - Твари Господни

• Название: Твари Господни
• Автор: Макс Мах
• Жанр: Фэнтези

Взято с СИ (zhurnal.lib.ru/m/mah_m/maxtvarigospodni.shtml)

---

Наверху курить, разумеется, воспрещалось тоже ("Европа, блин!") и даже для скромного перекура следовало выйти на улицу, но покинуть свой пост Лиса, как тот юный пионер, который дал честное слово, не могла. Всегда оставалось место пресловутому "А вдруг?" Вот так выскочишь на минуту, а кто-нибудь именно тогда и придет. Она прогулялась по вокзалу, бесцельно глазея по сторонам, но не выпуская из виду обоих спусков к платформе, потом все-таки еще раз спустилась вниз, прошла из конца в конец весь длинный перрон, посидела минут пять на жесткой расписанной цветными фломастерами металлической скамейке и, пропустив еще два поезда, решила, что на сегодня хватит. Все равно, по ее расчетам, ни сегодня, ни даже завтра никто не придет.

"Возможно, послезавтра…" – но интуиция помалкивала, и никакого особого предзнания, хоть тресни, в башке не объявлялось. То ли да, то ли нет. Оставалось лишь ждать и надеяться.

"Такая она доля наша, бабья, – грустно усмехнулась Лиса, возвращаясь в здание вокзала. – Ждать и провожать, и еще… надеяться".

Она снова бесцельно прогулялась по вокзалу, в котором, кроме исторических стен, давно уже не осталось ничего аутентичного. Делать здесь было абсолютно нечего, ведь уезжать из Цюриха куда бы то ни было, она пока не собиралась, но и идти ей тоже было некуда. То есть, мест, куда можно было пойти, сыскалось бы немало. Не деревня все-таки, а большой европейский город. Но совершенно не было настроения. На сердце было как-то неуютно, муторно, когда вроде бы и хочется чего-то – черт знает, правда, чего – но и душа ни к чему конкретному не лежит. Однако и в гостиницу возвращаться вроде бы не с руки, потому что спать Лиса совершенно не хотела и никакой усталости не чувствовала.

В витрине кондитерской у главного входа внимание Лисы привлекли выставленные – чуть ли не на серебряных подносах – пирожные. Выглядели они очень аппетитно, и Лиса даже остановилась, рассматривая все эти шоколадно-кремовые вкусности, и вдруг подумала, что не ела пирожных уже целую вечность.

"А в Питере я, разве, пирожное не ела?" – однако ничего определенного по этому поводу вспомнить не удалось. В Ленинграде, ее голова была занята совсем другими вещами. Не до сладостей было.

Соблазн зайти в кафе был велик – ну не стоять же перед витриной наподобие девочки из серии "а у богатых детей ёлка" – но, по здравом размышлении, Лиса решила найти себе что-нибудь более уютное, чем этот роскошный проходной двор, и, уж во всяком случае, не такое большое и прозрачное. Впрочем, сделать это оказалось совсем непросто. Подгоняемая не на шутку разыгравшимся аппетитом, она спустилась в подземный торговый центр, построенный совсем недавно под старым зданием вокзала, но, как оказалось, напрасно. Многие заведения в этот час уже закрылись, а другие торговали одними сандвичами и прочей походно-полевой снедью. Однако Лисе ни бутерброды, ни гамбургеры были сейчас без надобности, она хотела хороший кофе и пирожное. И в конце концов, не найдя ничего путного ни на одном из четырех уровней плазы, ушла с вокзала и пошла по направлению к гостинице.

Идти было недалеко. Пять трамвайных остановок, или минут сорок пешком. Но это если не спешить и идти тихим прогулочным шагом, потому что, если поднажать, "добежать" можно было и за полчаса. Впрочем, торопиться было некуда. И, хотя погода к вечеру окончательно испортилась – как будто и не начало октября в центральной Европе, а конец ноября в Питере или Хельсинки – трамвай Лиса отпустила, тихо и совсем не по-русски постукивать по рельсам, а сама отправилась искать счастья, наобум сворачивая в любую, подвернувшуюся на пути улицу. Сырость и холод ей совершенно не мешали, как, впрочем, и поздний час. Напротив, они, как ни странно, еще больше поощряли не на шутку разыгравшееся желание, всем на зло, выпить большую чашку капучино и съесть хотя бы одно – "а лучше, два" – из так приглянувшихся ей в привокзальной кондитерской пирожных.

"Просто мания какая-то!" – Лиса увидела впереди неоновую вывеску над освещенной голубовато-зеленым светом витриной и шестым чувством угадала, что это именно то, что она ищет. И не ошиблась.

В кафе, которое, несмотря на поздний час, кажется, и не собиралось закрываться, сидели в основном пары средних лет, пили чай или вино, негромко разговаривали, но произносимые ими слова скрадывала тихая музыка, в которой Лиса с удивлением узнала сороковую симфонию Моцарта. И вообще, здесь было удивительно тихо – только негромкая, как бы на пределе слышимости музыка и почти беззвучные разговоры посетителей – тепло, и уютно. И еще здесь очень хорошо пахло. Кофе, ваниль, и еще что-то, может быть, кардамон, но при этом все запахи, как и звучащая фоном музыка, были как бы на пределе восприятия. У кого нос хороший, услышит, а остальные, пожалуй, что и нет. Она прошла в глубину небольшого зала, повесила свой плащ на старомодную деревянную вешалку, села за единственный свободный столик и улыбнулась подошедшему к ней немолодому официанту, который, почти наверняка, и был хозяином этого чудного места.

– Капучино, пожалуйста, – сказала Лиса, жестом отказываясь от меню в бордовом кожаном переплете. – И какое-нибудь пирожное. На ваше усмотрение, – снова улыбнулась она. – Только обязательно вкусное.

6

На самом деле, это было чистое наитие, род интуитивного прозрения, имеющий к настоящей магии такое же отношение, как развитая математическая способность или идеальный музыкальный слух. Просто что-то сложилось в голове из обрывков слов, поведенческих стереотипов, интонаций и выражения глаз, чувства времени и ауры места, буквально пронизанного токами прошлого, которое, как теперь выяснялось, никуда не делось. Вот он и угадал. А по-другому эту задачку решить вряд ли бы удалось. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

Кайданов изменился. Виктор еще не знал, что и как произошло в жизни Фарадея в эти долгие годы, но догадывался, что нынешний Чел, за которым, кстати, угадывался совсем не тот человек, которого знал когда-то Некто Никто, являлся не только серьезным и невероятно сильным сагусом, но и обладателем очень не простой судьбы.

Когда Дженевра ушла, они еще немного посидели втроем в кофейне, но прерванный приходом валькирии разговор не возобновляли, хотя, наверняка, каждый из них имел его в виду и об обмене туманными репликами не забывал. Однако то ли "стих" прошел, то ли настроение изменилось, но разговаривали теперь – хоть и "под коньячок" – о чем угодно, только не о том, что было действительно интересно. Вспоминали – впрочем, очень осторожно – прежние времена и знаменитостей давно ушедшей эпохи; говорили о "вечном", то есть о том, чего следует ждать от нынешней политической ситуации и нового старого расклада сил, и, в конце концов, сползли таки на мюнхенские события. Их в Городе не обсуждал сегодня только ленивый, но таких, кажется, не было вовсе. И не странно. Как успел выяснить Виктор, целый день шляясь по вечно пыльным улицам Города, такие случаи в нынешние времена стали большой редкостью. Волна террора, прокатившаяся по миру в конце семидесятых, спустя десятилетие казалась уже невероятной. Ну а теперь, когда "иных уж нет, а те далече", такие свирепые схватки между магами и властями тем более представлялись чем-то из ряда вон выходящим. Впрочем, ни Наблюдатель, ни Кайданов ничего нового Виктору ни про Франкфурт, ни про Мюнхен не рассказали, хотя ему и почудилась некая недоговоренность не столько в словах "друга Васи", от которого этого следовало ожидать в первую очередь, сколько в репликах Фарадея. Похоже, Кайданов знал об этом что-то сверх общей дозы слухов и домыслов. Однако свои предположения Виктор оставил пока при себе, резонно предположив, что тет-а-тет Герман, возможно, будет более откровенным, чем в присутствии мало знакомого ему человека. Впрочем, Наблюдатель, у которого был свой особый ритм жизни, вскоре ушел. Стал собираться "домой" и Кайданов.

"Ну да! – вспомнил вдруг Виктор. – Чел же вчера женился!"

– Давайте, я вас немного провожу, – предложил Виктор, вставая из-за стола вслед за Кайдановым, и не удивился тому, что тот его предложению явно обрадовался.

– Кто вы? – спросил Кайданов, когда, выйдя из кофейни, они, не сговариваясь, пошли по лестнице вверх.

Что ж, вопрос закономерный, и скрытничать, тем более в нынешней своей ситуации, Виктору было незачем.

– Я Некто, если вы еще помните, кто это такой, – сказал он, поворачиваясь к Кайданову. – А вы Фарадей и разыскиваете Лису. Что-то случилось?

Они как раз поднялись на площадь Иакова и стояли у конца лестницы. Перед ними на противоположной стороне площади возносил свой тонкий шпиль в лишенное солнца небо готический собор, построенный некогда из одной лишь любви к музыке.

– Что вы мне тогда сказали? – вместо ответа спросил Кайданов.

– Вероятно, я сказал вам тогда много разных вещей, – усмехнулся Виктор. – Всего теперь и не упомнишь. Уточните вопрос, Герман Николаевич, и я постараюсь что-нибудь такое вспомнить.