Владимир Янин - Очерки истории средневекового Новгорода

• Название: Очерки истории средневекового Новгорода
• Автор: Владимир Янин
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9551-0256-6

Средневековый Новгород всегда привлекал внимание исследователей. Для одних он почитался как родина российской монархии. Для других стал символом республиканских устремлений и колыбелью вечевой демократии. Масштабные археологические исследования Новгорода в последние десятилетия многократно умножили сумму источников по истории этого города и государства. Открытие берестяных грамот, число которых сегодня приближается к 1000, позволило услышать голоса новгородцев, живших в XI–XV столетиях, и решить многие проблемы, считавшиеся раньше спорными. Стал понятным механизм возникновения новгородского боярства и боярского землевладения. Выяснены этапы формирования республиканских органов управления государством. Обозначилась роль Новгорода в системе европейских торговых и культурных связей. Максимально уточнилась роль приглашаемого в Новгород князя, деятельность которого была резко ограничена. Вместе с тем сделался понятным кризис вечевого строя, наступивший во второй половине XV века, когда приобщение к власти боярства в целом привело новгородское общество к разочарованию в справедливости боярской власти, что максимально облегчило для Ивана III задачу присоединения Новгорода к Москве. Эта акция стала основой возникновения Российского государства. Освещению этих и многих других проблем истории средневековой Руси посвящена предлагаемая читателю книга очерков.

Книга подготовлена к изданию при поддержке проекта Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого «Великий Новгород в мировой и отечественной истории и культуре» в рамках аналитической ведомственной программы «Развитие научного потенциала высшей школы (2006–2008 годы)»

Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) проект № 07-01-16108

---

Теперь посадником был избран Мирослав Гюрятинич. Его возвышение совпало по времени с новой вспышкой борьбы между Мономашичами и Ольговичами, в которой он придерживался дружественного Ольговичам нейтралитета: «ходи Мирослав посадник из Новагорода мирить кыян с церниговьци, и приде, не успев ниц-то же: силно бо възмялася вся земля Русская; Ярополк к собе зваше новъгородьце, а церниговьскыи князь к собе»[100]. Военный успех Всеволода Ольговича привел к заключению мира при содействии новгородского епископа Нифонта в январе 1136 г. В Новгород Нифонт вернулся 4 февраля, «а Мирослав преставися до владыкы, генуаря в 28», после чего посадником был избран брат Петрилы – Костянтин Микульчич[101].

Судьба Костянтина теснейшим образом связана с судьбой князя Всеволода Мстиславича. 28 мая 1136 г. Всеволод в результате восстания был арестован, 15 июля изгнан, а на новгородский стол позван из Чернигова Святослав Ольгович, на которого в тот же год было совершено покушение («стрелиша князя милостьници Всеволожи, нъ жив бысть»)[102]. Уже 7 марта 1137 г. в Вышгород к изгнанному Всеволоду Мстиславичу «бежя Костянтин посадник… и иных добрых мужь неколико»[103]. Посадничество оказалось в руках сына покойного Мирослава Гюрятинича – Якуна Мирославича, остававшегося на этой должности до 1141 г.

На протяжении всего этого периода Якун Мирославич выступает как ярый приверженец черниговской княжеской линии. Несмотря на то, что не состоялась война с Псковом, давшим приют вскоре умершему Всеволоду Мстиславичу, а затем его брату Святополку, у Новгорода не было мира ни с псковичами, «ни с суждальци, ни с смольняны, ни с полоцяны, ни с кыяны». С 17 апреля 1138 г. по 1 сентября 1139 г. Якун вынужден был делить власть с приглашенным из Суздаля сыном Юрия Долгорукого Ростиславом, но когда Юрий позвал новгородцев на войну с Всеволодом Ольговичем, те отказали ему и вернули на стол Святослава Ольговича. Окончательный разрыв с черниговским князем в начале 1141 г. привел к падению Якуна Мирославича: князь Святослав «бежа отаи в ноць; Якун с ним бежа. И Якуна яша на Плисе, и приведъше и семо с братомь его Прокопьею, (биша) малы не до смерти, обнаживъше, яко мати родила, и съверша и с моста; нъ Бог избави, прибреде к берегу, и боле его не биша, нъ възяша у него 1000 гривен, а у брата его 100 гривен, такоже и у инех имаша; и затоциша Якуна в Чюдь с братомь, оковавъше и руце к шеи. И послед приведе к себе Гюрги и жены ея из Новагорода, и у себе держащее в милости»[104]. Н. М. Карамзин писал по этому поводу: «Сии изгнанники скоро нашли верное убежище там же, где и враги их: при дворе Георгия Владимировича, и благословляя милостивого князя, навсегда отказались от своего мятежного отечества»[105]. В действительности Якуну предстояло и в дальнейшем бывать новгородским посадником.

Верность черниговским князьям определяла действия Якуна Мирославича и по отношению к их новгородским противникам. В 1137 г., когда Всеволод Мстиславич появился в Пскове, «позван отаи новгородьскыми и пльсковьскыми мужи, приятели его», «мятежь бысть велик Новегороде: не въсхотеша людье Всеволода; и побегоша друзии к Всеволоду Пльскову, и възяша на разграбление домы их, Къснятин, Нежятин и инех много, и еще же ищюще то, кто Всеволоду приятель бояр, тъ имаша на них не с полуторы тысяце гривен»[106]. В 1140 г., во время второго княжения в Новгороде Святослава Ольговича, «потоциша Кыеву к Всеволоду Къснятина Микулъциця, и паки по немь инех мужь, оковавъше, Полюда Къснятиниця, Дьмьяна, инех колико»[107]. Наконец, после расправы с Якуном в 1141 г. новгородцы «призваша и-Суждаля Судилу, Нежату, Страшка, оже беху бежали из Новагорода, Святослава деля и Якуна; и даша посадницьство Судилу Новегороде; и послаша по Гюргя по князя Суждалю, и не иде, нъ посла сын свои Ростислав, оже тои преже был»[108]. Если Карамзин правильно понимал под этими лицами врагов Якуна Мирославича, то С. М. Соловьев решительно заблуждался, когда, неверно поняв выражение «Святослава деля и Якуна», писал: «в Суздаль же бежали и другие приятели Святослава и Якуна – Судила, Нежата, Страшко; ясно, что Юрий милостивым приемом привлек их всех на свою сторону»[109]

Целью столь подробного рассказа является показать наличие в Новгороде конца 10-х – начала 40-х годов XII в. трех различных по своим политическим устремлениям боярских группировок. К первой из них, последовательно демонстрирующей свое единство с Мстиславичами, принадлежат Петрила и Костянтин Микульчичи. Вторая, очевидно тяготеющая к черниговским князьям, представлена Мирославом Гюрятиничем и Якуном Мирославичем. К третьей, выступающей против черниговцев и с определенного момента опирающейся на Юрия Долгорукого, относятся Иванко Павлович, Судила Иванкович, а также Нежата и Страшко. До свержения Всеволода Мстиславича борьба идет между Петрилой Микульчичем и Иванкой Павловичем; возникшая же затем активность прочерниговской группировки сближает бывших противников: уже в 1137 г. разграблению в равной мере подвергаются дворы и Костянтина Микульчича, и Нежаты.[110]

Наблюдения над генеалогическими материалами позволяют установить прежде всего территориальную принадлежность про-черниговской боярской группировки. В 1210 г. во время посадничества Твердислава Михалковича – прусского боярина, построившего вместе с братом Федором в 1219–1224 гг. церковь Михаила архангела с приделом Трех отроков на Прусской улице[111], – «прииде Дмитр Якуниць из Руси, и съступися Твердислав посадничества по своеи воли стареишю себе; тъгда же даша посадничьство Дъмитру Якуничю»[112]. Ссылка на старшинство может здесь иметь только один смысл: Дмитр был сыном посадника Якуна Мирославича (в летописном перечне посадников; «Якун, сын его Дмитр»[113]), посадничавшего уже в 1137 г., тогда как отец Твердислава Михалко Степанич впервые стал посадником в 1180 г. Основанный на таких принципах столь мирный отказ Твердислава от посадничества возможен, по-видимому, лишь внутри единой боярской группировки. Косвенным образом территориальная принадлежность Якуна Мирославича подтверждается и обстоятельствами его прихода к власти в 1167 г. Приведший его на посадничество переворот сопровождался убийством посадника Захарии, боярина Неревина и бирича Несды. Первые два принадлежали к боярству Неревского конца, а Несда связан с Людиным концом (см. об этом ниже); следовательно, Якун противоположен и неревской, и людинской группировкам.

Существуют возможности установить принадлежность сторонников Мстиславичей, в том числе Петрилы Микульчича. Летописный перечень новгородских посадников указывает его генеалогические связи: «Микула, сына его два: Петр, Костянтин»[114]. Посадник Микула в самом летописном рассказе не упомянут, поскольку его деятельность относится ко времени до 1117 г., т. е. даты, ранее которой сведения о новгородских посадниках в летописи отсутствуют. Петрила Микульчич посадничал с начала 1131 г. до 1134 г. Костянтин Микульчич избран в феврале 1136 г., оставался на должности до побега из Новгорода 7 марта 1137 г.; повторно он посадничал с 1146 г. до своей смерти зимой 1147/48 г.

Это боярское гнездо проявляется в серии берестяных грамот Неревского раскопа. На неревской усадьбе «Д» в слое, датируемом концом XI – серединой 10-х гг. XII в., была найдена грамота № 109, адресованная Микуле (рис. 22). В ней некий Жизномир сообщает о том, что купленная при его содействии в Пскове рабыня, уже перепроданная Микулой кому-то, оказалась украденной у княгини, по поводу чего Жизномир начинает следствие[115]. На той же усадьбе в слоях середины 10-х – середины 30-х гг. XII в. обнаружена грамота № 336, написанная Петром и адресованная Влъчку[116]; упоминаемый в ней Рожнет фигурирует в летописи под 1135 г. как инициатор строительства церкви Николы на Яковлеве улице Неревского конца[117]. К тому же стратиграфическому уровню, но на усадьбе «И» относится грамота № 241, написанная Коснятином и адресованная Ждану[118]. Обе последние грамоты имеют характер денежных внутрихозяйственных распоряжений иными словами их авторы обладали правом давать указания жившим на неревских усадьбах «Д» и «И» адресатам. Усадьбы «Д» и «И» расположены на перекрестке Великой и Козмодемьянской улиц.

Рис. 22. Берестяная грамота № 109

Если неревлянам Даньславу и Ноздрьче противостоит Ставр, то соперником неревлянина Костянтина Микульчича оказывается Иванко Павлович, сын которого Судила враждебен также и прусскому боярину Якуну Мирославичу, но состоит в политическом единстве с Нежатой. Очевидно, что эта группа не принадлежит ни к Неревскому концу, ни к Прусской улице. В развитие такого наблюдения следует обратиться к комплексу ранних берестяных грамот Троицкого раскопа, т. е. к документам Людина конца.

Рис. 23. Берестяная грамота № 586

В грамоте № 586, найденной в слое начала 80-х гг. XI в. – конца 20-х гг. XII в., оба упомянутых в ее тексте имени вполне соответствуют ожиданиям: «Отъ Нежате вишнъ, и вина, и гароусъ, и моу-коу, кожоухъ Иванъ, и сковородоу»[119] (рис. 23). В грамоте № 633, найденной в слое второй половины 10-х – начала 40-х гг. XII в., снова фигурирует Иван в весьма определенном, вопреки фрагментарности документа, контексте: «.берь(ко)вьскь, ськыроу Городкоу. А Иване вьде»[120]. Трудно отделаться от впечатления, что обе эти грамоты касаются сборов снаряжения для военного похода, в котором требуются и провизия, и медикаменты (вишня, уксус – «гарус»), и соль, измеряемая берковцами, и сковорода, и шуба, и, разумеется, топор («ськыра»). Но если «Иване вьде», то предводитель военного похода Иван в пределах стратиграфически обозначенного времени хорошо известен: посадник Иванко Павлович возглавлял вместе с князем Всеволодом Мстиславичем роковой для него поход на Суздаль в январе 1135 г.[121]