Инна Гарина - Книга без переплета

• Название: Книга без переплета
• Автор: Инна Гарина
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Я не понимаю тебя, Де Вайле, - стиснув зубы, сказал Доркин, как будто еще более осунувшийся за время ее недолгой речи, но решительности своей не утративший. - То есть, я понимаю, о чем ты говоришь, но как ты можешь говорить такое!

И, впервые набравшись смелости, он посмотрел ей прямо в глаза, и на этот раз колдунья отвела взгляд.

- Упрямец... бедный, глупый упрямец, - сказала она, качая головою. - Я предсказываю тебе, Баламут, еще более страшные муки, чем ты терпишь теперь. Не знаю, право... Иди и поговори с принцессой сам. Я отказываюсь делать это.

И она вновь отвернулась к огню.

- Де Вайле, - умоляюще сказал Доркин, вмиг растерявший все свое мужество перед лицом такой жуткой перспективы, как самому говорить с принцессой, - прошу тебя! Ты же знаешь, я не могу. Я обязательно наболтаю лишнего, ибо дурак - он и есть дурак... прошу тебя, заклинаю! Хочешь, я встану на колени перед тобой - спаси принцессу, спаси Айрелойн!

- Уйди, - безучастно ответила Де Вайле. - Если я не смогла убедить тебя в том, в чем убеждена сама, как я смогу заставить Маэлиналь принять совет, который мне не по душе! Уйди, не раздражай меня своей глупостью.

И Баламут ушел ни с чем. За дверью его встретил чатури - слетел с подставки для факелов и уселся на плечо.

- Злая старая ведьма, - сочувственно сказал он, куснув Доркина за ухо. - Я тебя предупреждал! Хотел бы я знать, о чем она думает, часами глядя в огонь, но боги не посылают мне этого знания. Ну и черт с ней! Хочешь, я поговорю с твоей красавицей? Изображу транс, накаркаю всяких ужасов... авось, она опомнится - женщина все-таки!

- Отстань, - буркнул Баламут. - Ты накаркаешь! Подслушал бы лучше, о чем они говорят между собою там, в лесу. Далеко ли зашло дело...

- Фу, Баламут, - заскрипел чатури. - Предлагать постыдную роль соглядатая, и кому - мне! Впрочем, если ты уверен, что хочешь знать это, я тебе и так скажу - они просто беседуют. И не обменялись еще даже ни одним пожатием руки...

ГЛАВА 24

Босоногий колдун возвратился на следующий "день" после этого разговора и принес, к несказанному облегчению Баламута, новый талисман, изготовленный по точному подобию Тамрота-Поворачивателя. Теперь уж время мучений для королевского шута должно было закончиться, так или иначе, и чем бы оно ни кончилось, все было лучше беспомощного томительного ожидания беды. Он воспрянул духом, обретя наконец союзника, ибо нимало не сомневался в том, что почтенный старец примет его сторону и, если что, призовет принцессу к порядку.

Не все обрадовались возвращению колдуна. Ревнивый глаз Баламута приметил, что при виде Аркадия Степановича принцесса Май побледнела и едва сумела скрыть весьма неуместное огорчение, а молодой король впал в глубокую задумчивость. Беда еще не миновала. И Доркин держался настороже.

Сам Аркадий Степанович был ни грустен, ни весел. Когда все собрались, он объявил, что хотя талисман ему и удалось изготовить в рекордные сроки, однако в деле освобождения Овечкина от чар он нисколько не преуспел. Сведения о магических заклинаниях такого рода в библиотеках колдунов, разумеется, имелись, но были крайне скудны, и мало против каких заклинаний существовали контр-чары. Ибо немногие решались рисковать своей свободой ради того, чтобы изгнать голодного духа из мира людей, и не исключено, что эти рискнувшие так и пребывали до сих пор пленниками разных неизвестных мест. Короче говоря, эта область знаний была практически не изучена ввиду как раз их неудобоваримости и неприемлемости...

Босоногий колдун сурово посмотрел на чатури, и тот, потупясь, пробормотал, что боги открыли ему знание об этом заклинании, как о единственном способе совладать с Хорасом. Так что он не виноват. Дух духу рознь, а Хорас был весьма страшноват, чего уж греха таить...

Овечкин, слушая это, пытался улыбаться. Когда он решился на свой геройский поступок, то как-то вовсе не думал о последствиях, во всяком случае, ему казалось, что он готов ко всему. Плен - так плен. Но сейчас, когда страхи были позади и никому ничего не угрожало, и все принимали такое участие в его судьбе, мысль о том, чтобы остаться в этом мире навсегда одному, повергала его в трепет. Он никому не говорил об этом, потому что чувствовал себя отчасти еще и виноватым, причиняя окружающим столько беспокойства. Но переживать - переживал.

Расстроились все. Фируза так и вовсе судорожно сжимала кулачки под столом, боясь взглянуть на Михаила Анатольевича. Но Аркадий Степанович сказал в утешение, что огорчаться рано, не все еще потеряно. У него просто не было времени побывать, например, у знакомых своих восточных магов, специалистов по всяческим духам и джиннам, да и мало ли еще у кого! ...

- Так что унывать пока не будем, - бодренько заключил он. - Но вот что я хочу сказать - история эта может затянуться. А у некоторых из присутствующих есть весьма срочные дела.

Он посмотрел на Никсу Маколея.

- Я вижу, вы уже вполне оправились, ваше величество. Таквала ждет...

- Да, - откликнулся король. - Ведь чары Хораса должны были рассеяться, и, стало быть, подданные мои на месте и изрядно недоумевают по поводу исчезновения своего короля. Пора домой...

Он бросил короткий взгляд в сторону Маэлиналь, но та смотрела прямо перед собою.

- И никому из вас нет смысла больше ждать, - решительно заявил старец. - Поэтому поступим так - сначала я провожу в Таквалу Маколея, это не займет много времени. Затем, когда я вернусь, мы с остальными отправимся в Данелойн... там придется задержаться чуть дольше, ведь надо же разобраться наконец со всеми этими войнами и талисманами. Но вы не волнуйтесь, Мишенька, я буду к вам наведываться и делом вашим буду заниматься параллельно. Да, у нас же еще Фирузочка...

- Обо мне не беспокойтесь! - торопливо сказала та. - Я пока побуду здесь, с Михаилом Анатольевичем. Дома меня никто не ждет, дел никаких... а ему все-таки будет не так одиноко.

Овечкин попытался было запротестовать, но все так обрадовались решению Фирузы, словно она сняла немалый груз с их совести. Да и ему, признаться, стало значительно легче...

На том и порешили. Босоногий колдун готов был немедленно отправляться с Маколеем в Таквалу, но тот, замявшись, попросил небольшой отсрочки. И когда, встав из-за стола, все начали расходиться, он подошел к Май и пригласил ее на прогулку.

Бледные щеки принцессы слегка порозовели, а сердце внимательно наблюдавшего за обоими Баламута Доркина ухнуло в пятки. Он не мог быть спокоен до последней минуты.

Никто не был свидетелем разговора, состоявшегося между молодыми людьми на полянке в глубине леса. Но если бы кто и оказался поблизости, вряд ли бы он понял, что присутствует при прощании влюбленных. Лица их были спокойны, и голоса не дрожали. Они даже ни разу не коснулись руки друг друга.

Всю дорогу до этой полянки они шли молча, и только когда приблизились к упавшему дереву, на стволе которого столько раз сидели вдвоем, Никса Маколей остановился и сказал тихим, ровным, почти безжизненным голосом:

- Должно быть, мне нет нужды говорить о том, что я полюбил вас, Май, с первого взгляда.

Принцесса опустила глаза.

- Я не смею спрашивать о ваших чувствах, - продолжал Никса, - хотя... хотя мне приятно было бы знать, что вы иногда вспоминаете обо мне в вашем далеком Данелойне. Таком далеком...

Голос его вовсе замер, но принцесса слабо кивнула, и, ободренный этим ее движением, он снова собрался с духом.

- Я бесконечно сожалею о том, что мне не удалось стать истинным героем в ваших глазах - самому изгнать злого духа, освободить вас и таким образом заслужить право на ваше уважение, вашу дружбу, принцесса...

- Вы заслужили его, - перебила она мягко. - Я ценю вашу доблесть и ваше мужество в полной мере, и, поверьте... если бы не некоторые обстоятельства, мы совсем иначе сейчас говорили бы с вами.

- Мне известны эти обстоятельства, - с болью ответил Маколей. - И потому я не осмеливаюсь сказать больше. И все же... если бы они не были таковы... я хотел бы знать...

- Так знайте, - принцесса подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо. - Я тоже люблю вас, я всегда буду любить вас. И это все, что мы можем сказать друг другу.

Он закрыл глаза и стоял так несколько мгновений. Потом тихо сказал:

- Благодарю вас. Если когда-нибудь...

- Никогда, - отвечала принцесса. - Мы больше не увидимся с вами.

- Тогда - прощайте?

- Прощайте...

Они стояли совсем близко, но ни один из них не сделал движения навстречу. Только некоторое время молча смотрели в глаза друг другу и затем двинулись в обратный путь походкою легкой и ровной, не спеша и не мешкая, словно возвращаясь с обычной прогулки.

Больше между ними не было сказано ни слова.

* * *

Баламут Доркин впился взглядом в лицо принцессы, когда они вернулись в дом, но не прочел на нем ничего. И терзался вплоть до той самой минуты, когда молодой король, крепко пожав ему руку, обняв Михаила Анатольевича и простясь с дамами глубоким придворным поклоном, шагнул наконец в неведомое пространство вслед за Босоногим колдуном и исчез, растворился навеки без следа. Тогда у королевского шута не то что гора свалилась с плеч - у него словно выросли крылья. Баламут ликовал. Он старался не выказывать явно своей радости, но его так и распирало желание выкинуть что-нибудь эдакое... но что можно было сделать в таких условиях, да еще перед лицом страдания возлюбленной принцессы, он не знал. Поэтому предложил Овечкину напиться вдрызг, благо вина в погребах Хораса оставалось еще немало.