Дмитрий Выковывается - Мастер клинков - Клинок выковывается (обновление 17.01.10)

• Название: Мастер клинков - Клинок выковывается (обновление 17.01.10)
• Автор: Дмитрий Выковывается
• Жанр: Книги

---

- Эй, ты? Ты слышишь меня?

Я посмотрел на него и ответил на шаморском:

- Ты кто?

Мальчишка перешел на другой язык.

- А такой ты знаешь?

Я решил, что выдать знание другого языка не будет большой проблемой, поэтому ответил на его языке.

- Да, ты кто?

Мальчишка, услышав мои слова, радостно хлопнул себя по коленкам и умчался в сторону юрты, вернулся он скоро с полной миской какого-то варева. Поставив чашку рядом, он стал развязывать узлы на ремнях, быстро говоря при этом.

- Я Юс, меня пригнали сюда два года назад, а ты откуда?

- Я из Шамора, - ответил я. Освобожденный от пут, я лежал на земле и разгонял кровь в конечностях, вставать пока опасался.

- А я жил в деревне, там, - он махнул рукой в сторону севера, - далеко отсюда. А как ты попал в плен?

- Был бой, так и попал, - нехотя признался я.

От запаха еды, поставленной передо мной, я почувствовал себя ужасно голодным. Взяв чашку в руки, чуть не спросил про ложку, но подумал, что в устах слуги этот вопрос был бы не очень уместен.

Зачерпывая руками склизкую кашу, я стал есть. Она оказалась переваренной, к тому же в ней не было ни кусочка мяса. Стараясь не обращать внимания на сомнительный вид и вкус, я быстро затолкал в себя все, пока меня не вырвало.

- Пошли, помоем тебя, пока хозяин не пришел, - произнес мальчишка, который испуганно посмотрел при этом по сторонам.

Мытье состояло в том, что мне выдали ведро и пригоршню золы. С их помощью мне и предстояло мыться, причем яма для воды была практически посередине селенья, поэтому мне пришлось раздеваться и мыться под пристальными взорами всего поселка, в том числе и женской его части. Осторожно намочив тряпки, я с зубовным скрежетом и помощью Юса содрал их с ран и, помывшись, постирал не только их, но и свою одежду.

Юс, который ни на секунду не замолкал, засыпая меня вопросами, стал мне порядком надоедать. Закончив мытье, я решил проверить, почему меня оставили без охраны. Напустив на себя беззаботный вид, я двинулся к концу поселения. Когда я поравнялся к крышей последней юрты, дорогу мне преградили две большущие собаки, которые оскалив клыки, внимательно смотрели за моими действиями.

"Ага, ясненько, - понял я, - но с двумя-то я управлюсь".

Оглянувшись назад, я увидел, что за мной, кроме собак, наблюдают и другие глаза - десяток детей кочевников злобно зыркали на меня, прячась за ближайшими юртами.

"Ночью надо попробовать, - угрюмо подумал я, повернув назад. - Собаки и дети - серьезная охрана. Не остановят, но шум поднимут изрядный, а без коня далеко не уйдешь".

Вернувшись к юрте, я увидел, что меня уже ждут. Сам Шарек, Гайсак и неизвестный мне старый степняк, который смотрел на всех с такой брезгливостью, что казалось все пролетающие птицы, гадят исключительно на него.

- Почему так долго? - Гайсак с криком замахнулся крутом и щелкнул им в сторону меня и Юса, метя при этом в мальчишку.

Я слегка оттолкнул пацана, и краем глаза увидев летящую тень, выкинув руку, которую резко обожгло. Я почувствовал такой рывок, что едва не покатился кубарем. От резкого движения болью отозвались раны, но я выпрямился и остался стоять на ногах. Посмотрев на руку, я увидел зажатый в ладони пойманный кнут.

- Хороший воин, - скривился старик, - только не пойдет он в качестве Почетного гостя, Шарек.

- Почему, отец? - удивился кочевник.

- Раны слишком свежие, чтобы его приняли на это место, - сплюнул тот. - Но на роль раба от нас сгодится. Говоришь, он пятерых наших положил?

Шарек качнул головой и ответил.

- Меня ранил и еще двоих наших, дерется, как берсерк.

- По его виду и не скажешь, - старик смерил меня взглядом.

- Это нас и подвело. Мы-то решили, что будет легкая добыча, а он так орудовал копьем, что только свист стоял, - кочевник посмотрел в мою сторону. Мне пришлось сделать вид, что я разглядываю свои сапоги.

- Думаешь, действительно телохранитель барона, а не он сам?

- Да отец, несмотря на его возраст, думаю, не врет, для дворянина слишком худ, плохо одет, и черен.

- Поскольку выставить нам больше некого, готовь его для Игр. Призовых мест не займет, но пару рабов чужих покалечит - и то радость, - старик повернулся и пошел прочь.

- Эй, раб, иди сюда, - позвал меня Шарек.

Я подумал, что время выпендрежа еще не настало, поэтому проглотил слово "раб" и подошел к нему.

- Да хозяин, - я вспомнил недавний урок.

- Молодец, быстро учишься, - кочевник оскалился. - Пойдешь вон к той юрте, скажешь, чтобы на тебя надели ошейник с моим именем.

Я внутренне содрогнулся, представив на себе ошейник как у Юса, и внимательно посмотрел на степняка, вернее, на его оружие. Почувствовав на себе мой взгляд, Шарек перестал скалиться и положил руку на саблю. Я прикинул, смогу ли я убить его, не подняв всех остальных, и понял, что это безнадежно. Пока нужно подчиниться.

- Да, хозяин, - ответил я и зашагал, куда он мне показал. Кочевник провожал меня взглядом и больше не улыбался.

Ошейник мне подобрали и нацепили за пару минут, настолько жесткий и толстый, что с трудом можно было повернуть голову. В ужасном настроении я поплелся назад.

- Куда прешь, шакал! - задумавшись, я даже не заметил, как преградил дорогу конному всаднику. Следом за его словами последовал удар кнута, настроение у меня было настолько поганом, что я, не задумываясь, полез в драку. Нырнув под лошадь, я дернул кочевника за ту ногу, которой он оперся на стремя, приподнявшись для замаха. Мужик вылетел из седла, как пробка, и мешком шлепнулся на землю.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем из всех щелей поперли люди с саблями наголо.

"До… выпендривался", - ожесточенно понял я, ища глазами любое оружие. За такое мог сойти только толстый шест, который использовали при постройке юрт.

Ухватив двумя руками это неудобное оружие, я прислонился спиной к юрте и стал ждать нападения. Похоже, никто из кочевников не знал пока про мои "подвиги", поэтому нападать решили они по одному.

Всего пара сбитых воинов доказали им ошибочность такого решения. Крутя в руках тяжелый шест, я почувствовал, как начинают колоть раны, предупреждая меня о том, что могут в любой момент открыться. Кочевники, поняв, что так взять меня не удастся, стали раскручивать арканы.

- Разойдитесь! Прекратить, я сказал! - разорвал суету боя громкий повелительный голос. Кочевники нехотя расступились, пропуская отца Шарека.

Я отступил обратно к юрте, оставив нападавших лежать на земле. Мне и самому без раны обойтись не удалось, кто-то из кочевников задел саблей мою ногу.

Кочевник безбоязненно подошел ближе и протянул руку к моему шесту. "Пожалуй, из сложившейся ситуации - это единственный выход", - обдумал я все и молча протянул ему шест. Он откинул тяжелый шест как перышко и кивнул мне следовать за ним. Все расступились, когда мы проходили мимо, но добрый взглядом на себе я понятно не заметил.

За свою выходку я поплатился. Шарек лично привязал меня к специальным колодкам, стоявшим посередине селенья, и отвесил мне двадцать плетей. Бил он очень хорошо, рассекая мне кожу на спине и заставляя орать благим матом. Когда экзекуция закончилась, я с трудом поднял голову, перед глазами все расплывалось, а кровавые "мухи" летали перед глазами. Посмотрев в сторону, я увидел, что все разошлись, кроме пяти женщин. Как я узнал позже, это были жены тех кочевников, которых я убил, когда меня пытались поймать.

Дальше пытку продолжили они: сначала на разорванную ударами спину, мне насыпали соли, затем облили меня сладким сиропом из перебродивших фруктов. Зачем, я узнал очень скоро, когда они отошли, напоследок кинув в меня конским навозом, на меня накинулись мухи и слепни.

Чувствовать, как по тебе ползают и кусают сотни насекомых, при этом самому нельзя пошевелить и пальцем, было ужасно. Даже соль, разъедавшая раны причиняла не такие мухи, как проклятые насекомые, не помню, сколько я простоял, прежде чем потерять сознание. Дальнейшее, я тоже вспоминаю теперь с трудом, все дни, что я висел на колодках, были у меня чередой прихода в себя и отключением. Женщины приходили два раза в день, чтобы обновить мне соль на ранах и сироп на теле и голове.

Те минуты, когда меня отвязали и бросили возле юрты Шарека, а также то, как за мной ухаживал Юс, я тоже не помнил. Только потом, когда я окончательно пришел в себя, я узнал, что он для меня сделал, и про тот переполох, который я сотворил.

- Тебе повезло, что отец хозяина решил выставить тебя бойцов на Играх, - тихо говорил мне он, промывая раны. - Если бы не это, то тебя скормили бы собакам или отдали на растерзание женщинам, тем, которые лишились из-за тебя кормильцев, и вынуждены теперь жить из милости у родственников погибших мужей.

Я лежал, блаженствуя в его руках, мокрая и холодная тряпка казалась перышком после сотен тысяч лапок топтавших меня насекомых, казавшихся мне тогда, на колодках, тварями величиной с собаку. Вода приносила прохладу и успокоение, и я старался даже не думать о том миллиарде-другом микробов, которые заносились мне в рану.