Галина Гордиенко - Полька и Аполлинария

• Название: Полька и Аполлинария
• Автор: Галина Гордиенко
• Жанр: Современная проза

АННОТАЦИЯ

            Самостоятельная жизнь у всех начинается по-разному. Семнадцатилетней Поле пришлось после окончания школы бежать из родительского дома, да еще и младшая  сестра оказалась на ней. Без крыши над головой, без работы, без друзей, родственников, практически без денег – как можно юной девушке выжить в крупном промышленном городе? Как довериться случайному знакомому, как понять враг это или друг? Тем более, молодой журналист, кажется, принял Полю за мальчика…

            Новые друзья, странная работа компаньонки при пожилой даме, неожиданное предательство тех, кому только-только Поля начала доверять, сложно складывается новая жизнь Аполлинарии.

---

–Миха не кусается, – Наташа обняла пса за шею, ее голова приходилась как раз вровень с собачьей холкой. – Он, знаете, какой хороший?

–Догадываюсь, – буркнул старик и шагнул в комнату. Приостановился на пороге, оглянулся на Полю и нетерпеливо воскликнул: – Ну что же вы, голубушка? У меня совершенно нет лишнего времени!

–Правда, бегите на кухню, – Поля приобняла сестру за плечи. – А мы постараемся быстренько…

–Это уж как получится, – услышав ее, проворчал гость.

–Я от Софьи Павловны, – строго произнес старик, едва Поля закрыла дверь.

–Да, я вас помню.

–Меня зовут Соломон Ильич.

–Очень приятно. Садитесь, пожалуйста, в кресло.

–Сама сядь, не мельтеши перед глазами. Не люблю, когда туда-сюда носятся, как оглашенные, голова кружится, годы уже не те…

Поля послушно села, сложив руки на плотно сомкнутые колени. Она пыталась понять, что от нее нужно странному гостю, и не понимала.

Соломон Ильич в кресло не сел. Рассеянно осмотрелся и сделал неспешный круг по комнате. Потом бросил на Наташин диван полиэтиленовый пакет и раскрыл черную кожаную папку. Порылся в ней, морща лоб и беззвучно шевеля губами. Извлек крошечный листок, Поля мгновенно узнала его: вырван из специального блокнота для коротких заметок или записок, Софья Павловна постоянно им пользовалась. Протянул Поле и сухо бросил:

–Для начала прочти.

Поля послушно взяла плотный мелованный лист. «Я знаю, ты не брала перстень и серьги!» – было написано рукой Софьи Павловны. Под этими двумя короткими  строчками стояла размашистая роспись, точно такая же, как и на конвертах с еженедельной зарплатой.

Поля покраснела от волнения: хоть один человек верил в ее невиновность! Да, еще Саша. Если он просто не утешал ее.

–С-спасибо, – еле слышно выдохнула Поля. – Вы не представляете, как это для меня важно…

Она попыталась встать, но старик движением руки остановил ее. Бросил на девушку пронзительный взгляд и недобро усмехнулся:

–Не спеши.

–Это самое главное, – глухо заверила Поля, лаская взглядом прощальную записку суровой внешне старухи.

–Моя работа только начинается, – проворчал Соломон Ильич. Сделал следующий круг по комнате и снова полез в папку, на этот раз неохотно, Поля заметила. Вытянул еще один лист, близнец первого, и почти швырнул девушке на колени.

Поля удивленно моргнула и прочла: «Примешь все, что я тебе оставила, даже не мысли отказаться. Это мое искупление, а не подачка, может мне и зачтется на том свете, как думаешь? Соломон Ильич объяснит, что сочтет нужным. Слушайся его, как отца родного, и прости-прощай, Аполлинария!»

Поля долго рассматривала знакомую подпись, но так и не разгадала загадки. Подняла голову и вопросительно посмотрела на старого юриста.

Соломон Ильич раздраженно махнул рукой и буркнул:

–Все вопросы потом. Вначале просто выслушай меня. Молча!

Поля неуверенно кивнула.

–Держи бумаги. Позже просмотришь. Это документы на двухкомнатную квартиру. Твою отныне квартиру, поняла? И рот закрой, Софья деньги на ветер никогда не бросала! – Соломон Ильич неприязненно хохотнул. – Это не хоромы, так, конура. Комнатки десять и двенадцать метров, кухня – шесть и совмещенный санузел. Зато второй этаж, да на Набережной, тут тебе повезло, ничего не скажешь. Кстати, твой новый дом недалеко отсюда, после беседы провожу, все осмотришь, пешком минут за пять дойдем.

Поля не верила своим ушам. Смотрела на бумаги, но не могла прочесть ни строчки, все расплывалось перед глазами. Перелистала и непонимающе уставилась на какой-то чертеж, линии прыгали, сливались. Поля выхватила взглядом крохотный прямоугольник, угадала в нем лоджию и глупо порадовалась: Натке понравится.

–Теперь дальше, – прервал ее путаные мысли Соломон Ильич и протянул Поле следующую стопку бумаг.

Поля в них и не заглянула. Сморгнула слезы и невидяще посмотрела на старого юриста.

–Я о деньгах, – уточнил Соломон Ильич. Бросил опустевшую папку на диван и нервно пригладил аккуратно лежащие волосы. Помолчав, процедил сквозь зубы: – Кирсанова навела о тебе кое-какие справки, она никогда не занималась благотворительностью, не терпела ее. Тут другое.

Поля молча ждала продолжения.

–Тебе пять лет учиться в университете. Когда еще ты сможешь получить свою первую зарплату…

–Но…

–Речь о студенческих приработках не идет, это твое личное дело! И не перебивай, я предупредил – все вопросы потом.

В дверь заскреблась Наташа. Сунула в щель голову и тут же испарилась, поймав недовольный, суровый взгляд гостя.

–Короче, все пять лет будешь снимать с этого счета – на Полины колени упала голубая пластиковая карта – шесть тысяч рублей ежемесячно. Ни копейкой больше, ни копейкой меньше. – Он неприятно усмехнулся. – Шиковать на эти деньги ты не сможешь, понятно, но выжить… выжить – да. И сестру прокормишь. Ровно через пять лет поступления на этот счет прекратятся.

Соломон Ильич вынул из кармана носовой платок и промакнул лоб. Вернул его на место и ворчливо сказал:

–У меня все, слава Богу. Теперь можешь спрашивать.

Поля держала в руках пластиковую карту, глаза ее показались старому юристу круглыми и непонимающими. Соломон Ильич возмущенно фыркнул: женщины! Другая порода, почти другой вид.

Он отобрал у девушки бумаги. Аккуратно уложил в папку, а папку бросил на стол. Сверху положил связку ключей и пластиковую карту. Сказал:

–Код простой, дата твоего рождения, чтоб не путалась. То есть, набираешь цифры: восемнадцать, ноль, девять. Ты же восемнадцатого сентября родилась?

Поля кивнула.

–Ну вот. К городу небось за это время присмотрелась. Нужные тебе банкоматы стоят в любых крупных магазинах. И в банках. Есть и на улицах, думаю, ты быстро освоишься.

–Но… почему? – пролепетала Поля, непонимающе глядя на бумаги.

–Почему, – грустно усмехнулся старик. – Интересный вопрос. Только нужно ли тебе знать ответ?

Поле вдруг вспомнился странный текст из второй записки: что имела в виду Софья Павловна, говоря об искуплении? Тут же перед глазами запрыгали строчки из первой: «Я знаю, ты не брала…»

Поля опустила ресницы и твердо сказала:

–Если Софья Павловна не хотела, чтоб я знала, то и не надо.

–Софья Павловна! Да-с, Софья Павловна… – Старик покружил по комнате. Потом резко остановился перед Полей и неохотно признался: – Кое-что она разрешила рассказать, чтобы ты не вздумала отказаться ни от квартиры, ни от денег. – Он сделал паузу. – Мне продолжать?

–Да.

–Во-первых, знай: эти деньги выделены до ее смерти, ни в одном завещании они не упоминаются, Кирсановы никогда не узнают о подарке тебе, такова воля Софьи. Во-вторых, на фоне оставшейся суммы… это жалкие крохи. Ты же не пожалеешь для голодного ребенка десяти копеек?

–Нет, конечно.

–Она дала тебе не больше.

–Но для меня… вы просто не представляете, что значит для меня эта квартира!

–Для тебя, может быть. Но не для нее. Итак, дальше – почему ОНА сделала это. Гм-м, постараюсь без длиннот, терпеть их не могу, да и устал я, признаюсь, стар весьма...

Поля смотрела встревоженно, Соломон Ильич смутился. Отошел к окну, повернулся к Поле спиной. Глядя на гоняющих мяч мальчишек, сухо сказал:

–Жили-были две девушки. Не самые близкие подружки, но… приятельницы. Твоя бабушка Аполлинария и Софочка, они именно так друг друга и называли. Ссорились, мирились, как все. А потом влюбились. Обе. Одновременно. Только беда – в одного юношу. Владимира Морозова.

Поля почувствовала, как у нее запылали щеки, а сердце забилось где-то у самого горла. Она с трудом перевела дыхание и замерла, потрясенная. Поля давно подозревала: Софья Павловна знала ее бабушку! А получается – и дедушку.

–Софочка не любила проигрывать. К тому же как могла проиграть она – настоящая красавица? Главное, кому – рыжей, веснушчатой Аполлинарии? Никогда.

Поэтому потрясение оказалось слишком сильным, Владимир выбрал Аполлинарию. Софочка была оскорблена. Возненавидела обоих и решила отомстить. Да так, чтобы Володенька Морозов ненавистной подруженьке не достался. Раз не ей, Софье, то и никому.

Соломон Ильич угрюмо усмехнулся и замолчал. В наступившей тишине отчетливо слышались возбужденные вопли мальчишек на улице, кто-то только что забил гол, и звонкий голосок Наташи, она уговаривала Манечку «не капризничать и доесть наконец манную кашу».

–Ты не знаешь, на какое странное и страшное время пришлась наша юность, тебе  всего не понять. Только-только закончилась война, твой дед вернулся с фронта, увешанный медалями как новогодняя елка, гордый собой, счастливый, весь мир лежал, казалось, у его ног. А тут анонимка. Жалкая-жалкая. И пустяшная, в общем-то. Мол, принес с войны Морозов Владимир пистолет трофейный, утаил, не сдал. Мелочь, не так ли – ведь пацан! Сколько тогда было твоему деду? От силы двадцать, на два года старше тебя сегодняшней. А его взяли. Через день. И осудили на семь лет. Подумай хорошенько – на семь! Его, героя войны. Семь лет для мальчишки – целая вечность.