Александр Никонов - Подкравшийся незаметно

• Название: Подкравшийся незаметно
• Автор: Александр Никонов
• Жанр: Прочий юмор

---

Пламя перекинулось на окрестные дома, и вскоре деревянная Москва полыхала. А Дуняша не чуя ног бежала по зимнику к партизанам, где девушку уже ждал ее подельник и сожитель Денис Давыдов. Кстати, интересна судьба обокраденного де Бержерака. Он не сгорел в великом пожаре народной войны, а был вытащен из огня юным Франсуа Миттераном - своим адъютантом и любовником, чему не стоит удивляться, поскольку известно, что все французы - пидорасы. После войны в поисках изумруда де Бержерак приехал в Россию в качестве туриста, имея паспорт на имя Дантеса. Появившись в высшем обществе, он был представлен Пушкину, через которого пытался разузнать про Дуняшу. Подозрительный Пушкин, во всех видевший шпионов и врагов народа, на всякий случай вызвал француза на дуэль, где и застрелил оного с третьего выстрела. Вернувшись домой к няньке Пушкин посмеиваясь бросил перчатки в цилиндр и пробормотал буквально следующее: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын, еб твою мать!" На следующий день эту фразу уже повторяла вся прогрессивная Россия. Царь был разгневан и подписал приказ о высылке поэта в село Шушенское, где уже доживал последние дни Денис Давыдов со своей безвременно почившей женой Дуняшей, в девичестве Чебздураковой. Дождавшись смерти фронтового товарища, Пушкин завладел камнем. Так изумруд достался великому поэту, который проиграл его в карты заезжему пруссаку, имени которого история до нас не донесла. (По другим же источникам пруссака звали Дитрих фон Папен, что также ни о чем никому не говорит.)

Во время Первой мировой войны изумруд снова попадает в Россию. Он прибывает запломбированным вагоном в брючном кармане полного революционных сил Ульянова-Ленина.

- На построение нового, справедливого общества вам понадобиться много денег, - говорил Ульянову шеф немецкой разведки Фридрих Ибрагимович Ницше, протягивая зеленый камень несказанной красоты. - Вот возьмите на первое время. Билет в запломбированный вагон вам выдадут в нашей канцелярии. Не забудьте поставить печать в регистратуре.

Ленин был тронут. Ленин прослезился.

- Мы поставим вам памятник в сквере, где-нибудь у Никитских ворот, пообещал он немцу.

И обманул. Забыл. В гражданскую и во времена разрухи было просто некогда. Только в 1924 году, незадолго до смерти, он вспомнил обещание данное Ницше, но болезнь не позволила завершить задуманное. Ленин долго и безуспешно пытался парализованной рукой написать на клочке бумаги про необходимость постановки памятника у Никитских ворот Фридриху Ницше, но рука не слушалась, и получались каракули, в которых Крупская опознавала почему-то неприличные трехбуквенные слова. Надежда Константиновна смущалась, смеялась и махала на мужа рукой, повторяя:

- Ах, Володя, ну какой ты озорник, право! Ну не теперь, позже, когда поправишься. Сейчас врачи не велят.

Ленин гневался и глазами требовал вызвать Сталина. Приходил Сталин, просил врачей и жену оставить их наедине, после чего долго изучал распростертое тело Ильича, тыкал ему в лицо мундштуком своей трубки, будто пробуя лицо на упругость, после чего удивляясь говорил:

- Жыв ещо товарищ Лэнин, нэ умэр! - Прохаживался по комнате, поскрипывая сапогами, затягивался, выпускал дым, затем выносил резолюцию: И нэ умрет! Патаму что - Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жит! Правилно я гаварю, Владимир Ильич? В крайнэм случае - забалзамируем, вэ!

Ленин мычал и кивал. Он бы и сам был не прочь еще пожить, да старая с косой повадилась приходить по утрам, напоминала, что пора и честь знать. "Лучше бы Дед Мороз пришел," - тоскливо думал Ленин. И он пришел! Улыбчивый старик подарил вождю игрушечный крейсер с надписью "Аврора", пачку американской жвачки "Орбит" без сахара (chewing gum sugarfree) и прокладки с крылышками для жены...

Во время одного из таких посещений Сталин отнял у Ленина изумруд: пользуясь беспомощным состоянием последнего просто вытащил камень из-под подушки, не обращая внимания на слезы больного. А через пять лет по пьяной лавочке подарил изумруд подслеповатому Калинину, у которого, в свою очередь, камень выкрал, улучив удобный момент, сын Сталина Яков Джугашвили, который видел, как папка дарил несказанный изумруд какому-то деду с жиденькой бородкой. В принципе, Яков стариков любил и никогда зря не обижал, но здесь соблазн оказался сильнее. Встретив Калинина как-то вечером в полутемном кремлевском коридоре Яков внезапно выскочил из-за атласной портьеры и двумя-тремя ударами по лицу привел старика в бессмысленное горизонтальное состояние. После чего, воровато оглядываясь, вытащил у него из жилетного кармана камень и убежал, попутно раздавив стариковское пенсне, упавшее на пол с поврежденного лица.

С чудным камнем Яков никогда не расставался, с ним же и попал в плен к фашистским захватчикам и фашистским оккупантам. Отступающие немцы вывезли изумруд в Верхнюю Силезию, где через 30 лет его нашел писатель и романист Юлиан Семенов вместо разыскиваемой Янтарной комнаты. Так изумруд вновь попадает в Россию, в Оружейную палату. Из Оружейной палаты камень забрала дочь генсека Галина Брежнева, которая тем и отличалась от всех прочих дочерей Советского Союза, что жила при практическом коммунизме, то есть могла беспрепятственно брать в любом магазине и музее любую приглянувшуюся вещь. Однажды из Московского зоопарка ею был даже аннексирован павиан-трехлетка, коего сластолюбивая дочь генсека какое-то время использовала в качестве неутомимого самца. Но неутомимость оказалась призрачной - более легендарной, нежели реальной, и уже через полгода истощенный павиан покоился на Новодевичьем кладбище под мраморной плитой с надписью "Анастас Микоян". Это была шутка Семичастного, тогдашнего Председателя КГБ. Политбюро шутка понравилась. Больше всех смеялся и хлопал сам Микоян, впоследствии из-за занятости своего места на Новодевичьем похороненный на неизвестном подмосковном погосте в безымянной могиле с фанерным номером "13".

От Галины Брежневой изумруд по наследству перешел артисту оригинального жанра Юрию Горному, который на сцене лбом колол грецкие орехи. После того, как кавказские республики - поставщики грецкого ореха - вышли из состава СССР, Горный продал изумруд Пугачевой. Сделка была взаимовыгодной. Пугачева получила вещь необычайной красоты, а Горный - неистощимый запас денег для закупки орехов в дальнем зарубежье. Горный продолжил свои знаменитые выступления, а Пугачева наконец впервые за последние две тысячи лет нашла камню достойное применение.

- Аллоу, - ласковым голосом привычно протянула Пугачева.

- Алла Борисовна? - раздался в трубке низкий и до боли знакомый бас.

Такой бас однажды уже был в ее жизни. Это произошло в промежутке не то между вторым и третьим мужем, не то между третьим и четвертым. Ах, какой это был мужчина! Настоящий полковник. Александр Кукуевич Зубоскал. Грудь его украшали многочисленные ордена и медали, поэтому, когда они занимались сексом, в гостиничном номере стоял успокаивающий звон.

- Сними свои побрякушки, - злилась Пугачева. - Все груди исцарапал.

- Хирурги новые пришьют, - топорно шутил полковник и пушечно хохотал в такт возвратно-поступательным движениям.

Шло время, и перед Аллой раскрывалось подлинное лицо настоящего полковника. Он оказался не настоящим полковником, а разжалованным генерал-майором. Наказание постигло бравого вояку за половую связь с женами вышестоящего командного состава. Надо сказать, Алла недолго была очарована полковником. Как только он перестал снимать перед сексом сапоги, они расстались.

Тем не менее что-то ностальгическое и волнительное шевельнулось в отупевшей душе Пугачевой.

- Сашок? - сдавленно прошептала она.

- Я! - уставно отозвалась трубка.

- Ты все такой же дурак и солдафон? - В голосе Пугачевой не было издевки, только безмерная нежность и печаль о годах пусть не юности, но все же и не сегодняшней стоящей за плечами старости. - Ну признайся, признайся, ведь люди не меняются! Ты все такой же стоеросовый дурак и не снимаешь сапоги, когда любишь своих многочисленных женщин?

- Так точно, - озадаченно пробасила трубка.

- А помнишь, жеребец, как мы сношались с тобой через дупло старого дуба? - Алла скосила зрачки на хлопающего ушами Филиппа. Она нарочно хотела сделать мужупобольнее, и боялась только, что он ничего не поймет из разговора. Этому олуху все всегда нужно разжевать и в рот положить. Да еще несколько раз повторить, чтоб запомнил. - У тебя, Санек, был такой огромный, и я сладострастно принимала его в свое туловище. Для тупых повторяю: ты своим эрегированным половым членом доставал мне аж до сердца, как лифт доезжает до самой крыши здания.

- Ты что, занималась с ним сексом? - возмущенно спросил из-за спины Филипп.

Наконец-то дошло! Но почему молчит трубка?

- Эй, солдат, оглох что ли? Прием! - шумнула в трубку Пугачева. - Или отупел уже совсем? Как надену портупею... Медленно повторяю вопрос: помнишь ли ты. Как. Мы. Сношались. Через дупло. Старого. Дуба.