Аркадий Львов - Двор. Книга 2

• Название: Двор. Книга 2
• Автор: Аркадий Львов
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-8159-0271-3

Довоенная Одесса…

Редко можно встретить такое точное описание столкновений простого советского человека — не интеллектуала, не аристократа, не буржуа и не инакомыслящего — со скрытым террором и повседневным страхом. Бывшие партизаны и бывшие мелкие торговцы, евреи и православные, оппортунисты и «крикуны», герои и приспособленцы, стукачи и партаппаратчики перемешаны друг с другом в этом закрытом мирке и являют собой в миниатюре символ всей страны. Они вредят другим и себе, они обнимаются, целуются и много плачут; они подтверждают расхожее мнение, что советское общество состояло из людей, которые его вполне достойны, и что существует своеобразное соглашение между человеком, сформированным коммунистической системой, и самой системой.

---

— Тезка, я думаю, в старое время ты мог бы быть неплохой снохач.

Иона разлил по стаканам, ткнул пальцем в девушку с чулками и сказал:

— Овсеич, теперь ты имеешь шанс попробовать, какая она на вкус.

— Старый супник, — вмешалась Оля, — постыдись детей и внуков.

Хозяин со своей снохой выпили до дна, остальные заметно отстали. Комната наполнилась сивушным духом. Иона топнул ногами и запел пьяным голосом:

Самогоне, самогоне,
Хто тебе тепер не гоне!
То ж нехай завжди живе
Наш бессмертный Самжене!

Товарищ Дегтярь сделал Чеперухе знак остановиться и сказал, что должен сообщить хозяевам этого гостеприимного дома приятную новость: сегодня он имел разговор с товарищами из Сталинского райисполкома, и дали твердое обещание через день-два прислать комиссию.

— Дорогой Дегтярчик, — Иона расстегнул гимнастерку, — большое тебе спасибо за все хорошее, что ты для нас устраивал и продолжаешь устраивать!

— Зиновий, — обратилась Клава Ивановна, — помнишь, как ты набрасывался на товарища Дегтяря? Пусть теперь тебе будет стыдно.

Комиссия задержалась на неделю, поскольку у райсовета были десятки неотложных дел и каждый день прибавлялись новые. Наверно, задержались бы еще, если бы товарищ Дегтярь не напоминал и не подталкивал. Кроме самого Ионы Овсеича, в комиссию входили работница с его фабрики, депутат райсовета и представитель из Сталинского райжилотдела, фронтовик без одной руки. Женщина оказалась очень симпатичная, потеряла мужа на войне, теперь жила одна с сыном, комната просторная, пятнадцать метров, и откровенно посочувствовала Чеперухам, но, с другой стороны, как говорится, в тесноте, да не в обиде, комната у Чеперух сухая, светлая, коридорчик тоже что-то значит, а главное, все свои. У нее по микрорайону есть квартиры с проходными комнатами, где живут совсем посторонние, и такие сцены, что не дай бог.

Товарищ из райжилотдела, пока депутат беседовала с хозяевами, три раза измерял рулеткой длину стен. Кроме того, он отдельно замерил площадь дверных проемов: один — действующий, то есть выход из комнаты, другой — оклеенный обоями, бывший ход в соседнюю квартиру. Ширина и глубина у обоих одинаковая — метр двадцать на ноль пять. Итого один и два десятых квадратных метра. А всего — двенадцать с половиной. Вместе с коридорчиком, который не подлежит оплате, получается около двадцати метров.

— Подождите, — остановил Иона Чеперуха, — комната все годы имела десять, а стало двенадцать с половиной. Выходит, она выросла?

Товарищ из Сталинского райжилотдела пожал плечами: не надо удивляться — кто-то когда-то измерил приблизительно или просто не умел перемножить дроби, а ошибка кочевала из одной справки в другую. Теперь следует передать сведения в домоуправление, бухгалтерия учтет дополнительно два с половиной метра, и перенесут в ордер.

Зиновий, который до этой минуты стоял в сторонке, как будто его не касается, вдруг взорвался: он думал, что Дегтярь приведет комиссию из людей, а здесь одни ревизоры и ОБХСС!

От громкого крика проснулись в своей лохани Гриша и Миша, заплакали хором. Катя в полсекунды сбросила кофточку, дала одному и другому грудь, показала кулак Зиновию, чтобы держал себя в руках, и тихо запела:

Баю, баюшки, баю,
Детки с мамочкой в раю!
Бай-бай, бай-бай,
Спи, сыночек, засыпай!

Дети успокоились, еще несколько раз пососали и заснули. Товарищ из райжилотдела удивился: такие маленькие, а матерь свою узнают с ходу и понимают.

Катя положила Гришу и Мишу обратно в лохань, рядом, как раньше, но депутат посоветовала, лучше валетом, не будут стеснять один другого, и мама с бабушкой согласились, что так действительно удобнее. Зиновий тьфукнул, сплюнул на пол и опять взялся за товарища из Сталинского райжилотдела: неужели тот пришел сюда с главной целью выяснить, правильно платят Чеперухи за квартиру или неправильно, тем более, что речь идет о копейках!

Товарищ спокойно объяснил, что это не главная цель, и, если бы сами Чеперухи не вызывали комиссию, все оставалось бы как было. А что касается представления жилплощади, комиссия своих квартир не имеет и дает в райисполком только свое заключение.

— Значит, — сказал Зиновий, — вы можете давать свои советы райисполкому, а это уже его личное дело — прислушиваться или не прислушиваться.

Товарищ из жилотдела почесал мизинцем в ухе и подтвердил, что его правильно поняли, но пусть сам Зиновий Чеперуха пройдет с ним по домам и даст свой рецепт, как обеспечить и удовлетворить каждого.

— Зиновий, — обратился Иона Овсеич, — по-моему, ты не хуже, а лучше других должен помнить, какую мы выдержали войну.

— Значит, — сделал вывод Зиновий, — сначала я выдержал войну, а теперь должен выдержать мирную жизнь. А те, кто оставался в оккупации, спокойно живут себе в своих квартирах и даже заняли чужие, эвакуированных и евреев, которых убили немцы.

— Подожди, сын, — остановил Иона Чеперуха, — здесь ты не прав: нашу квартиру мама сразу получила обратно.

— Нашу квартиру? — подхватила Оля. — Так нас же теперь в два раза больше.

В конце концов, сказал товарищ из Сталинского райжилотдела, не обязательно каждому возвращаться в Одессу: Новосибирск, Чимкент, Ташкент — тоже неплохие города.

— Слушай, — Зиновий сделался белый, как мел, голос в один миг осип, — да кто ты такой? Ну кто ты такой, откуда ты взялся в Одессе?

Товарищ из райжилотдела на вопрос не ответил, а депутата и Дегтяря предупредил, что по данному объекту картина для него ясная. Депутат пожелала хозяевам всего хорошего, молодой маме посоветовала особенно беречь ушки детей: возраст такой, что сами не скажут, а от ушей и температура, и понос, и кушать отказываются, аж смотреть больно. Вечером Иона Овсеич еще раз специально зашел к Чеперухе, чтобы сказать, какую неправильную тактику выбрал Зиновий: надо было спокойно смотреть и слушать, а не бросаться из подворотни.

— Спокойно смотреть и слушать! — завелся с пол-оборота Зиновий. — Он приехал из своей тайги в Одессу и дает мне указание, где жить: Чимкент или Ташкент!

— Между прочим, — напомнил Иона Овсеич, — твоя Катерина тоже из тайги.

— А мой дедушка, мой папа, мама, мои дети и я сам — мы все из Одессы, — еще больше взвинтился Зиновий, — и я не позволю, чтобы всякий встречный-поперечный делал мне гнусные намеки!

— Зиновий, — покачал головой Иона Овсеич, — не дави на пары: может лопнуть котел. Ты воевал на фронте и потерял ногу, но ты еще ребенок, поверь старому Дегтярю, в жизни ты совсем еще ребенок.

На следующий неделе, с промежутком в один день, к Зиновию приходили две комиссии: одна — с завода, другая — по линии военкомата. Хотя люди были разные, гражданские и военные, но заключение сделали одинаковое: Зиновий Чеперуха нуждается в жилплощади, в связи с чем поставить его официально на очередь. О сроках конкретно не говорили, ориентировочно год-два.

Иона Чеперуха пожимал плечами: что такое два года? Два года — пустяк, война шла четыре года и дождались, а здесь в два раза меньше.

— Старый ишак! — закипела бабушка Оля. — Ты можешь перейти жить в сарай, а дети! Лишь бы Дегтярь готовит им форпост, а до форпоста?

Катерина неожиданно придумала: до форпоста можно тоже в форпосте, все равно стоит без пользы. Надо только хороший ремонт сделать. Они у себя, в Улан-Удэ, сами дом построили.

— Катерина, — пришел в полный восторг Иона, — чалдонка, чалдонка, а голова — чистый бриллиант, как у деда Чеперухи!

На заводе Кирова Зиновию обещали подкинуть немного стройматериалов: доски, известь, цемент, краски. Со своей стороны, Иона поговорил с замдиректора по хозчасти медицинского института, и тоже кое-что обещали, правда, не из фондовых материалов, а из б/у, то есть бывших в употреблении.

После этого осталось доделать один пустяк: проинформировать товарища Дегтяря и просить, чтобы организовали двор на помощь застройщикам.

Иона Овсеич выслушал внимательно от начала до конца и особо остановился на стройматериалах, которые обещали Чеперухе в медицинском институте, ибо вуз, как известно, не является хозрасчетной единицей, а держится целиком на бюджете. Зиновий повторил, что там идет речь исключительно о б/у, но Иона Овсеич резонно ответил ему, что сейчас еще не такое время, когда государственное учреждение может запросто выбросить, а частник подберет и ему будет достаточно, чтобы построить целый помещичий дом с мезонином.

Зиновий не понял: при чем здесь помещичий дом с мезонином?

— А при том, — объяснил Иона Овсеич, — что мы будем категорически против передачи помещения пионерского форпоста под частную застройку.

Нет, возразил Зиновий, это не частная застройка, а, наоборот, увеличение государственного жилфонда, ибо дом принадлежит государству, и семья Чеперухи хочет своими силами и на свои средства помочь восстановлению.