Кир Булычев - Перевал

• Название: Перевал
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Научная Фантастика

Звездолет землян потерпел катастрофу на далекой планете. Выжившие ушли, спасаясь от радиации. Попытки вернуться одна за другой терпят неудачу. Еще одну экспедицию предпринимают дети астронавтов. Для них планета стала родным домом, но мечта о Земле не угасает.

Эта повесть впоследствии стала первой частью романа «Поселок»

fantlab.ru © elent

---

— Ну скоро? Скоро выйдем?

— Зависит от того, как будем идти, — отвечал Томас.

Томас, как и все, согрелся, даже вспотел, почти не кашлял и шел быстрее, чем вчера. Только иногда хватался за бок.

— Вы узнаете места? — спросила Марьяна. Она шла сзади, подгоняя козу, которой все это путешествие окончательно надоело и которая часто останавливалась, оглядывалась, будто умоляя Марьяну отпустить ее обратно, в лес, на простор.

— Как тебе сказать, — ответил Томас. — В прошлый раз мы сюда уже не добрались. Ущелье было на два-три метра завалено снегом. А когда шли с перевала, пятнадцать лет назад, здесь тоже был снег, дни стояли короткие, и мы почти не смотрели по сторонам. Мы тогда обрели надежду, впервые обрели надежду. Но очень устали. Путь отсюда до поселка занял почти неделю.

Дик, шедший впереди, вдруг замер. Поднял руку.

Все остановились. Даже коза остановилась, будто поняла приказ.

Дик с арбалетом наготове медленно пошел вперед. Нагнулся.

— Глядите! — крикнул он. — Они в самом деле здесь шли.

За большим камнем, тускло поблескивая и отражаясь в бочажке ручья, лежала чудесная вещь.

Вещь была сделана из белого металла и похожа на сплюснутый шар с белым наростом сверху. К вещи был прикреплен ремень, так что ее можно было носить через плечо.

Дик поднял вещь и сказал:

— На нее, наверно, упал камень.

— Нет, не камень. Так надо, — сказал Томас, подходя к Дику и забирая у него вещь. — Тут был наш последний привал перед долиной. Последний привал. И кто-то… Да, конечно, Вайткус! Это фляга Вайткуса. Вот он обрадуется, когда мы ему ее принесем.

— Это называется фляга? — спросила Марьяна. — Зачем она?

— Чтобы носить с собой воду.

Томас поболтал вещью в воздухе и все услышали, как внутри плещется вода.

— Удобная, — сказал Дик.

— Ее специально делали плоской, — сказал Томас, осторожно отвинчивая крышку. — Чтобы удобнее носить на боку.

— Красивая, — сказала Марьяна.

— Я буду ходить с ней на охоту, — сказал Дик. — Вайткусу она не нужна. Он все равно болеет.

Томас поднес флягу к носу и понюхал.

— Черт возьми! — сказал он. — С ума можно сойти!

— Что случилось? — спросил Олег. Ему очень хотелось подержать флягу она была символом тех прекрасных вещей, того умения, что осталось за перевалом.

— Ребята, да это же коньяк! Вы понимаете, это коньяк!

Коза отошла в сторону и удивленно заблеяла, подзывая к себе.

Олег подошел к ней. В углублении, за каменной россыпью, лежали грудой маленькие металлические кастрюльки — такого сокровища видеть ему не приходилось.

— Томас! — позвал он. — Посмотри, что вы еще забыли!

— Не забыли, — сказал Томас. — Понимаешь, мы тогда поверили, что выйдем к лесу, и в последний раз поели. Это консервные банки, понимаешь? Это ненужные консервные банки.

— Ненужные?

— Тогда они казались нам ненужными. — Томас снова поднес к носу флягу и принюхался. — Я сойду с ума. Это мне снится.

— Значит, правда, — сказал Дик, — что вы здесь шли. Я иногда думал, что вы не шли. Что поселок был всегда.

— Знаешь, я сам так иногда думал, — улыбнулся Томас.

Он отпил из фляги немного, один глоток, и зажмурился.

— Буду жить, — сказал он. Закашлялся, но не перестал улыбаться.

Марьяна собирала консервные банки и складывала их в мешок. Коза часто вздыхала, охала, ей банки не нравились. Они были чужими.

— Да не надо их тащить, — засмеялся Томас. — Не надо! Это же пустые банки. Если нужно, ты возьмешь себе тысячу. Понимаешь?

— Не знаю, — трезво сказала Марьяна. — А если не найдем ничего, они нам тоже пригодятся. Не с пустыми руками вернемся. Из этих банок отец много всего сделает.

— Тогда заберешь на обратном пути, — сказал Олег. Ему хотелось попробовать коньяк, который так обрадовал Томаса.

— А если их возьмут? — спросила Марьяна.

— Кто возьмет? — спросил Томас. — За шестнадцать лет никто не взял. Козлам банки не нужны.

Но Марьяна собрала все банки, даже дырявые.

Дик сказал:

— Дай попробовать, Томас. Из фляги.

— Тебе не понравится, — сказал Томас. — Детям и дикарям коньяк противопоказан.

Но он протянул флягу Дику. Всегда надо просить, подумал Олег. Я всегда только думаю о чем-нибудь, а Дик это уже берет.

— Только осторожно, — сказал Томас. — Один маленький глоток.

— Не бойся, — сказал Дик. — Если тебе можно, мне тем более. Я сильнее тебя.

Томас ничего не ответил. Олегу показалось, что он улыбается.

Дик запрокинул флягу и сделал большой глоток. Видно, этот коньяк был очень горьким, потому что он выронил флягу и жутко закашлялся, схватившись за горло. Томас еле успел подхватить флягу.

— Я же говорил, — сказал он укоризненно, но без всякого сочувствия.

Марьяна бросилась к покрасневшему несчастному Дику.

— Все горит! — смог наконец выговорить Дик.

— Вы зачем, зачем? — сердилась Марьяна на Томаса. Она бросилась к своему мешку, стала копаться в нем, Олег знал — искала снадобье от ожога.

— Сейчас пройдет, — сказал Томас. — Ты же дикарь, Дик. Ты должен был незнакомую жидкость принимать как яд — сначала языком…

Дик отмахнулся.

— Я поверил, — сказал он. — Понимаешь, поверил! Ты же пил!

Дик был унижен. Унижений он не выносил.

— Вот, — сказала Марьяна, — пожуй травку. Это помогает.

— Не надо, — сказал Дик.

— У него уже все прошло, — сказал Томас. — Ему теперь уже приятно.

— Нет, — сказал Дик. Но солгал. Олег видел, что Дик лжет.

— Есть еще желание обжечься? — спросил Томас. — Как, мои смелые единоплеменники? Кстати, американские индейцы называли эту штуку огненной водой.

— А потом спивались и отдавали за бесценок землю белым колонистам, вспоминал Олег урок истории. — Значит, это то самое?

— Вот именно. Только те напитки были пониже качеством. — Томас повесил флягу через плечо. Дик поглядел на нее с тоской. Он бы с удовольствием вылил оттуда проклятый коньяк и налил воды.

Они расселись по камням передохнуть. Марьяна раздала всем по горсти сушеных грибов и по ломтику вяленого мяса. Козе тоже дала грибов, Дик поглядел неодобрительно, но ничего не сказал. Коза деликатно хрупала грибами, поглядывала на Марьяну, дадут ли еще. Козе в этих местах трудно добывать пищу, коза была голодна.

— И вся ваша еда была в таких банках? — спросил Олег.

— Не только, — сказал Томас. — Еда была в ящиках, коробках, контейнерах, бутылках, тюбиках, пузырьках, мешках и много в чем еще. Еды было, скажу вам, друзья, много. И еще там были сигареты, которые мне часто снятся.

И вдруг Олег понял, что находка фляги и консервных банок подействовала не только на него или Дика. Больше всех изменился Томас. Словно до этого момента он и сам не очень верил в то, что когда-то был за перевалом, когда-то имел отношение к иному миру, где едят из блестящих банок и во флягах бывает коньяк. И этот чужой, но желанный для Олега, чужой и, в общем, ненужный для Дика мир сразу отдалил Томаса. Ведь, в самом деле, Томас был одним из тех немногих, доживающих свой век людей, для которых лес и эти снежные горы символизировали тупик и безвыходность, хотя для Олега и тем более Дика были единственным привычным местом во вселенной.

— Пошли, — сказал Томас, поднимаясь. — Теперь я почти поверил, что мы дойдем. Правда, самая трудная часть пути впереди.

Они пошли дальше, Марьяна держалась ближе к Дику, она беспокоилась, не плохо ли ему. У Марьяны есть это качество — всех жалеть. Иногда Олега оно трогало, а сейчас злило. Ведь видно же, что Дик в полном порядке, только глаза блестят и говорит он громче, чем обычно. И вдруг начинает смеяться.

— Это дверь, — сказал Томас, который шел рядом с Олегом. — Дверь, за которой начинаются мои воспоминания. Ты понимаешь?

— Понимаю, — ответил Олег.

— И я совсем забыл об этом последнем привале. Твоя мать несла тебя на руках. Она выбилась из сил, но никому тебя не отдавала. И ты молчал. Дик орал, понимаешь, как положено голодному и несчастному младенцу. А ты молчал. Эгле все крутилась возле твоей матери, они же были практически девчонками, лет по двадцать пять, не больше, и раньше дружили. Эгле все хотела проверить, живой ли ты, а мать не давала. У нее ничего не оставалось в жизни — только ты. И она держалась за тебя.

Томас вдруг закашлялся, его согнуло пополам. Он уперся ладонью в каменную стену, и Олег заметил, какие желтые и тонкие у Томаса пальцы. Дик с Марьяной ушли вперед и скрылись за поворотом.

— Давайте, я понесу мешок, — сказал Олег.

— Нет, сейчас пройдет. Сейчас пройдет… — Томас виновато улыбнулся. — Казалось бы, я должен руководить вами, подавать пример подросткам. А тащусь еле-еле… Знаешь, мне показалось, что если я глотну коньяку, все пройдет. Это наивно…

— А вы выпейте еще, — сказал Олег.