Феликс Лурье - Нечаев: Созидатель разрушения

• Название: Нечаев: Созидатель разрушения
• Автор: Феликс Лурье
• Издательство: Издательство АО «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: ISВN: 5-235-02452-4

Книга рассказывает об одном из крайне радикальных деятелей российского освободительного движения Сергее Геннадиевиче Нечаеве, создателе и идеологе конспиративного сообщества «Народная расправа». Материалы нечаевской истории послужили Ф. М. Достоевскому основой романа «Бесы», в котором гениальный писатель предостерегал человечество от огромной опасности, которую несут собой личности, исповедующие вседозволенность и право «избранника судьбы» переделывать мир в соответствии с абстрактной идеей свободы. Разгул терроризма и всех видов радикализма в современном мире показывает сугубую актуальность фигуры С. Г. Нечаева. Это обстоятельство сыграло определяющую роль в решении издать биографию этой яркой, знаменательной со знаком минус личности в серии «ЖЗЛ».

---

23 января 1873 года к Нечаеву в сопровождении частного пристава явился священник тюремного замка для приготовления к исповеди и причастию, но бывший учитель Закона Божия отказался от услуг священника. На другой день Сергея перевезли в Серпуховский съезжий дом, туда же перебрался майор Ремер. Исполнение торговой казни над Нечаевым изложено в письме московского генерал-губернатора главноуправляющему III отделением. Приведу из него извлечения:

«Сегодня же, 25 января, в 8 часов утра, по прибытии в Серпуховский Съезжий дом конвоя и всех лиц, назначенных для публичного приговора преступнику Нечаеву, он был выведен из камеры во двор съезжего дома в арестантской одежде и, взойдя очень бодро на стоящую у дверей позорную колесницу, сел на скамейку, подпершись в бок руками, и начал осматриваться кругом с таким же нахальством, как делал это на суде. Когда же палач приступил к привязыванию рук его к колеснице, то он закричал, обращаясь к присутствовавшим: «Когда вас повезут на гильотину, то и вас будут вязать ремнями. Я иду в Сибирь и твердо уверен, что миллионы людей сочувствуют мне. Долой царя, долой деспотизм! Да здравствует свобода! Меня, политического преступника, сделали простым убийцею! Позор новому русскому суду, это не суд, а шулерство!» Дальнейшие слова его были заглушены барабанным боем, при котором колесница двинулась на улицу. Во всю дорогу Нечаев кричал изо всех сил, говоря о деспотизме и о свободе русского народа и присовокупляя: «Долой царя, он пьет нашу кровь!» Но слова его были слышны не все, так как во всю дорогу продолжался барабанный бой.

По прибытии на Конную площадь Нечаев отказался выслушать напутствие священника и при выходе на эшафот закричал: «Тут будет скоро гильотина, тут сложат головы те, которые привезли меня сюда! Небось сердца бьются; подождите два-три года, все попадете сюда!» Когда же он был привязан к позорному столбу, то все время кричал из всех сил, оборачиваясь в стороны: «Долой царя! Да здравствует свобода! Да здравствует вольный русский народ!»

По окончании обряда казни Нечаев молча сошел с эшафота, но садясь в приготовленную для него карету, закричал кучеру: «Пошел!» Затем в сопровождении севших с ним жандармских офицеров, тотчас же отправлен в Сущевский Съезжий дом».

Далее Долгоруков писал, что выполнены все меры предосторожности, он сам наблюдал в отдалении за происходившим, и продолжал: «Я твердо был уверен, что Нечаев не возбудит в народе никакого к себе сочувствия, напротив, мог опасаться, чтобы общее негодование против него не послужило поводом к каким-либо беспорядкам, в которых могло бы выразиться это негодование, но порядок никогда не был нарушен, хотя дерзкие выходки Нечаева возбудили в присутствовавшем народе общее негодование к преступнику, причем многие высказывали сожаление, что ему не предстояло более строгого наказания».[682]

Опередив письмо князя В. А. Долгорукова, 26 января в Петербург пришла телеграмма генерала И. Л. Слезкина с подробным описанием гражданской казни бывшего вождя московских заговорщиков. Прочитав ее, монарх начертал следующую резолюцию: «После этого мы имеем полное право предать его вновь уголовному суду, как политического преступника, но полагаю, что пользы от этого было бы мало и возбудило бы только страсти, и потому осторожнее заключить его навсегда в крепость».[683] Что же тут комментировать? Один призывает к насильственному свержению существующего политического устройства, другой, получив решение суда, действовавшего в соответствии с утвержденными монархом законами, перечеркивает судебное решение и отправляет осужденного «навсегда в крепость» (это слово подчеркнуто Александром II), — состязание произвола с произволом.

А власти продолжали опасаться Нечаева и его воображаемых сторонников. Никто из политических преступников не охранялся столь строго и не перевозился с такой секретностью. Майор Ремер получил инструкцию от самого Шувалова. В ней, в частности, говорилось, что в случае, если Нечаев будет сопротивляться или выкрикивать свои лозунги, его разрешается связать. На другой день после чтения приговора у позорного столба осужденного вывезли из Москвы в отдельном вагоне, ночью того же дня Ремер телеграфировал в столицу о прибытии в Смоленск с двухчасовым опозданием. 27 января он телеграфировал уже из Витебска, а днем позже — из Динабурга. Вечером 28 января вагон с Нечаевым остановился на тупиковых путях близ Царскосельского вокзала. По такому маршруту из Москвы в Петербург везли только Нечаева.

Еще 27 января 1873 года К. Ф. Филиппеус отправил коменданту Петропавловской крепости Н. Д. Корсакову следующее письмо: «Милостивый государь Николай Дмитриевич. Ввиду существующего, кажется, общего распоряжения, что после девяти часов вечера ворота крепости запираются, долгом считаю покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство отдать приказание чтобы завтра вечером меня впустили в крепость через Невские ворота. Я приеду около 10 часов и несколько минут после моего приезда через те же ворота доставят известного арестанта».[684] Вечером 28 января 1873 года Нечаева привезли в Петропавловскую крепость и поместили в камере номер пять Секретного дома, расположенного за стенами Алексеевского равелина. Железная дверь захлопнулась и мелко задребезжала, издавая при этом пронзительный жалящий визг, лязгнул засов, еще секунда, другая, и на узника навалилась тягостная тишина, уши казались плотно заткнутыми, но в них просто-напросто не попадали звуки, их не было. Изредка, всегда неожиданно и тревожно, тишина разрушалась цокающими шагами стражников.

Итак, за Нечаевым захлопнулась дверь его нового жилища. Одиночное заключение ломало многих, особенно одиночка Секретного дома Алексеевского равелина. Здесь покаянные объяснения писали декабристы, петрашевцы, нечаевцы, Бакунин сочинял свою «Исповедь», здесь сходили с ума, пытались покончить с собой. Здесь вселяло ужас не только одиночество, но и нецелесообразность ожидания, ожидать было нечего, кроме смерти как избавления от непрерывных страданий и бессилия, невозможности изменить что-либо в своей судьбе. Здесь отсутствовали надежды и будущее.

В стенах Секретного дома Алексеевского равелина Сергею предстояло провести почти десять долгих лет. Здесь над его головой, минуя его, пронеслись крупнейшие события российского освободительного движения — образование «Земли и воли», революционной организации народничества 1870-х годов, формирование армии пропагандистов социалистических идей среди крестьян, покушения на крупнейших царских администраторов и самого монарха, зачатки массовых противоправительственных выступлений. Воронежский и Липецкий съезды, положившие конец «Земли и воли», образование из нее партий «Народная воля» и «Черный передел», взлет и разгром «Народной воли», крупные политические процессы, проникновение нечаевщины в революционную среду. За стенами равелина вырастали новые поколения, а он сидел в безмолвном каменном склепе, и лишь отголоски бурь могли иногда долетать до его камеры. Прежде чем приступить к описанию последнего периода жизни нашего героя, познакомимся с историей Секретного дома, его несчастными обитателями и порядками, установленными в нем властями до появления в его «отдельных покоях» Сергея Геннадиевича Нечаева.

ЗАТОЧЕНИЕ

В центре Петербурга вдоль Большой Невы вытянулся Заячий остров. Вся его территория заполнена многочисленными строениями Петропавловской крепости, среди них в начале 1730-х годов находилась Канцелярия тайных розыскных дел — главное учреждение империи, занимавшееся производством политического сыска.[685] Поблизости от нее вскоре после завершения строительства Алексеевского равелина, внутри его могучих стен, соорудили деревянный Секретный дом[686] для содержания в нем подозреваемых в совершении государственных преступлений.

Словосочетание «Алексеевский равелин» вызывало у современников Нечаева жутковатый трепет. Отсутствие сведений порождало леденящие кровь легенды. Лишь в 1906 году в печати появились первые воспоминания бывших узников равелина — народовольцев, после Февральской революции открылся доступ к архиву главной «государевой тюрьмы». Сегодня исследователи располагают возможностью познакомиться с обширным собранием документов Алексеевского равелина, хранящимся в Российском государственном историческом архиве в Петербурге.

В 1769 году деревянное здание Секретного дома капитально отремонтировали. В 1796 году император Павел I предписал: «для содержащихся под стражею по делам, до Тайной экспедиции относящихся, изготовить Дом с удобностью для содержания в крепости».[687] Смета на каменное строение и «Опись вещам нового казенного дома в Алексеевском равелине» свидетельствуют о том, что речь идет о Секретном доме, просуществовавшем в качестве тюрьмы до 1884 года и разобранном за ветхостью в 1896 году.