Виктор Корчной - Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца

• Название: Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца
• Автор: Виктор Корчной
• Жанр: Биографии и Мемуары

В книге «Антишахматы» и автобиографических «Записках злодея» выдающийся шахматист современности Виктор Корчной рассказывает о своей драматической судьбе. В центре повествования — многолетнее единоборство с Анатолием Карповым, преследования со стороны советских властей, вынужденное бегство за рубеж, борьба за справедливость в шахматном мире. Книга дополнена уникальными документами и свидетельствами.

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

А нынешнее окружение Корчного? Пришельцами назвала их югославская газета «Политика» — «пришельцами, которые после того, как сбежали из своего мира, бегут и сами от себя».

Вот один из них — Штейн (автор приведенных выше статьи «Кентавровы шахматы» и «Открытого письма А. Карпову».— Ред.). Откровенный сионист, сбежавший из Польши, ныне гражданин США, сотрудник «Голоса Америки» и ряда антисоветских журналов, Штейн выступал в команде Корчного в роли пресс-атташе. В Мерано он специально подошел ко мне, чтобы демонстративно заявить, что он готов хоть завтра лететь в Москву с автоматом и стрелять там во всех, кто ему попадется, начиная от Красной площади и до МГУ. Вот она, человеконенавистническая суть антисоветизма!

Этот ярый враг (да и Корчной тоже) разгуливал во время матча со значком польского так называемого профобъединения «Солидарность». Тоже характерная деталь!

Или мадам Петра Лееверик, бывшая шпионка, ныне подруга жизни Корчного. В Багио она прославилась разве что непотребными скандалами. В штабе Корчного на сей раз она была лишена власти: сообразили, что фигура эта — увы! — одиозна. Предполагаю, что сцена безудержной якобы ярости Корчного, прорвавшейся в нецензурной брани, была отрежиссирована (заранее!) именно ею.

Среди тренеров-консультантов — тоже беглецы: Альбурт (гроссмейстер, многократный чемпион США; автор приведенной выше статьи «Поцелуй вождя».— Ред.), Гутман, Иванов, Шамкович... Короче, как считали древние, подобное тянется к подобному. Поражение Корчного явилось и их поражением — духовным, моральным, политическим. И, безусловно, закономерным.

Предоставляю читателям самим судить, какие могут быть у Корчного политические взгляды и могут ли они у него быть вообще. И каково должно быть воинство, не сумевшее отыскать себе более достойного знамени.

Пути назад, увы, не было. Матч в Багио способствовал лишь обострению крайне уязвленного мировосприятия претендента. Клевета на СССР, на советский народ стала для него привычным, обыденным занятием. И прежде не отличавшийся благородством нрава, он все более и более опускался как человек. Подозреваю, он и сам понимал это, не мог не понять, но оттого по прежней своей привычке (виновны все, только не я) становился еще злей и беспардонней.

Каждое время выдвигает своего чемпиона. И каждое поколение — тоже. Ботвинник — это жизнерадостные тридцатые годы. Это счастье строительства нового мира. Таля не зря называют романтиком. Но разве эта черта не была свойственна и его сверстникам — романтикам покорения целины, первооткрывателям первых сибирских дорог и космических трасс?

...С Карповым в шахматы вошло новое поколение — не просто послевоенное, но и родившееся после войны. Не буду напоминать спортивную биографию чемпиона: убежден, она знакома любому читателю. Хотелось бы сказать о другом.

Многим Анатолий необыкновенно близок именно в силу самой своей натуры. Его считают своим миллионы советских людей. Родом он из небольшого уральского городка, из глубинки — раньше у нас таких чемпионов мира среди шахматистов не было. Убежден, и это имеет значение, все-таки большинство населения нашей страны живет не в столицах. Людям импонирует его внешний облик: юношеская подтянутость и глубокий, горящий взгляд, где сочетаются романтическая самоотверженность и трезвый рационализм. Нравится сам стиль его поведения: элегантность, коммуникабельность, простота и тот лишенный всякой вычурности демократизм, который и обеспечивает естественность его отношения к жизни.

Сталь его уральского характера прошла отжиг в рабочей среде тульских оружейников, а затем получила закалку в дружных рядах Ленинского комсомола, членом Центрального Комитета которого стал чемпион мира коммунист Анатолий Карпов...

Уже после матча мне пришлось просмотреть в редакции «64 — Шахматного обозрения» письма. Десятки, сотни писем, пришедших со всех концов советской земли... Трогательные письма, многие даже в стихах, пусть неумелых, но искренних. Так вот — были, однако, в письмах не только добрые слова.

Были и полные гневного презрения по отношению к предателю Русский язык остер. И уверяю, что такие наименования, как «иуда», «выродок» или, скажем, «власовец от шахмат», отнюдь не были самыми нокаутирующими из написанного. (Некоторые из писем, кстати, опубликованы в журнале. Многие сотрудники настаивали, чтобы высказывания читателей приводились без всяких сокращений. Решал, конечно, главный редактор. Мягко, но настойчиво он попросил, чтоб в выдержках из писем не содержалось оценки политического вымогательства претендента. «И так из-за него слишком много вреда шахматам»,-— заметил Карпов.)

Сила шахматного таланта Анатолия Карпова — в его колоссальной ответственности за успехи советской шахматной школы, за ее прошлое, настоящее и будущее. Поэтому чемпион мира, член президиума Шахматной федерации СССР так много времени и труда уделяет пропаганде шахмат... Можно только восхищаться и поражаться его энергии, организованности, трудолюбию.

Да, организованность — одна из главных черт его характера, подкрепленная научным поиском: его дипломная работа в Ленинградском университете посвящалась проблеме организации свободного времени. Вопрос очень важный. Тем более, когда у нынешнего чемпиона мира, старшего научного сотрудника кафедры политэкономии МГУ, свободного времени в обычном понимании просто нет. Оно отдано «играющим», как называют Карпова, чемпионом мира общественной деятельности. Карпов — член президиума Советского комитета защиты мира, член советской Комиссии по делам ЮНЕСКО, член Центрального комитета ФИДЕ, главный редактор журнала «64 — Шахматное обозрение». Его свободное время — это служение гражданина делу защиты мира и сотрудничества народов, приобщение широких масс любителей древней игры к высокой шахматной культуре...

Место шахмат — в одном ряду с литературой, искусством, интересом к родной истории, заботой о своей земле. Шахматы среди средств, которые мы предлагаем для того, чтобы отвлечь неокрепшие души от развлечений не столько пустых, сколько небезопасных. Не панацея, конечно, но вот в Горьком, в одном из рабочих клубов, даже с водкой помогают бороться шахматы. Потому что любая возможность должна идти на благо народу, любая.

Партией сейчас уделяется очень большое внимание развитию физической культуры среди народа. И развитию шахмат, естественно, тоже. Шахматы давно уже стали частью нашей общенародной культуры. Культуры современного социалистического общества. И одно и наидостойнейших олицетворении ее — трехкратный чемпион мира Анатолий Карпов.

В Мерано он защищал не только свое звание. Не только шахматы, потому что, случись по-иному — и деятельность Международной шахматной федерации, сомневаться не приходится, была бы подвергнута чудовищному шантажу.

Он защищал честь и достоинство нашей страны и нашего строя. Контраст между представителем Страны Советов и его озлобившимся, растерявшимся оппонентом поразил даже журналистов из буржуазных изданий, вряд ли посланных своими хозяевами в Мерано с целью быть объективными и правдивыми. Это было различие не только между двумя людьми. Точнее — не столько между двумя людьми. Это была разница между миром лжи и наживы и миром светлого завтрашнего дня.

«Толин миллион» (процесс Карпов— Юнгвирт)

Уж сколько лет наблюдаю у шахматистов массовую безнравственность,— а привыкнуть не могу. Конечно, рыцарский дух еще жив в шахматах, но традиции его мелеют прямо на глазах.

А. Карпов, 1990

Под таким заголовком в западной печати появилось первое сообщение о давних деловых связях представителя «светлого завтрашнего дня» с упомянутым Севастьяновым «миром лжи и наживы». Случилось это осенью 1985 года, во время второго матча Карпова с Каспаровым (первый, как известно, после двух подряд поражений Карпова был прекращен с подачи Севастьянова президентом ФИДЕ Кампоманесом).

«Как раз в это время,— вспоминает Карпов в книге «Сестра моя Каисса»,— я начал уголовный процесс в Гамбурге против западногерманского журналиста Гельмута Юнгвирта (уже знакомого читателям: см. стр. 61 и 112.— Ред.). Каким-то образом это стало достоянием нашей прессы — и она набросилась на меня, расцвечивая ясное дело всевозможными инсинуациями. Я старался не читать газет, но ведь вокруг люди — от дураков не спрячешься. К тому же Грамов (тогдашний председатель Спорткомитета.— Ред.) пригрозил открыто: «Вот пусть доиграет матч — мы с ним разберемся, как это он затевает такие процессы в обход государства, не получая на то Дозволения»... Не правда ли, отличная иллюстрация к представлению о наших свободах?»

Тут какое-то недоразумение. В 1985 году советская пресса хранила на сей счет гробовое молчание; она осмелилась сообщить о «ясном деле» только через три года, когда в ФРГ начался суд над Юнгвиртом (см. «Московские новости» № 37, 1988). Но и тогда на Карпова никто не набрасывался. «Всевозможные инсинуации» остались, как водится, уделом «буржуазных изданий».