Максим Дегтярев - Условный переход (Дело интуиционистов)

• Название: Условный переход (Дело интуиционистов)
• Автор: Максим Дегтярев
• Жанр: Детективная фантастика

Детективу Федру Ильинскому, работающему в фаонском Отделе Оперативных Расследований (сам он предпочитает называть свою контору «Редакцией») получено разыскать некого загадочного «Человека с гвоздем». И роботов. Роботов пожалуй даже в первую очередь!

---

— Зато я знаю, — с намеком произнес Виттенгер.

— Сообщите его имя Яне, у нее опять проблемы с Чумкой.

— Значит, она останется с ними навсегда. Робототехник арестован.

— Иначе говоря, убийца пойман? — мне впервые было приятно за нашу полицию.

— Да, — уверенно ответил Виттенгер.

— И его имя?

— Ее имя… — Он сделал паузу, и у меня мелькнула страшная мысль: не скрыла ли Вельяминова, что является беглым профессором кибернетики. — …Рашель Мосс, — договорил, наконец, инспектор.

Камень свалился с души. Жертву звали Пол Мосс. Следовательно…

— Супруга убитого?

— Угу. Они оба работали в «Роботрониксе». Уволившись, Пол Мосс открыл собственное дело. Потом у них родился ребенок, и жене пришлось оставить работу, она стала домохозяйкой, но знания-то никуда не делись!

— Справедливо. А мотив?

— Стар, как мир.

— Ревность?

— Нет, чуть моложе: деньги.

Я оглядел мастерскую. Не похоже, чтобы Пол Мосс процветал.

— И большие?

— Полмиллиона. Муж выиграл их в лотерею.

— В новостях об этом ничего не говорили.

— Не говорили, — согласился инспектор, — хотя по подсчетам рейтингового агентства свидетелей выигрыша было миллионов десять.

Когда чего-то не понимаешь, надо заявлять об этом сразу, чтобы, если объяснение окажется слишком очевидным, сделать вид, что все-то ты понимал, но решил разыграть из себя дурачка.

— Что за чушь! — поморщился я.

— Розыгрыш лотереи транслировался в прямом эфире в одиннадцать вечера в понедельник, то есть в вечер убийства. Джек-пот никто не выиграл, единственный крупный выигрыш достался Полу Моссу, угадавшему часть номеров. Деньги выплачиваются предъявителю билета, поэтому даже устроители лотереи не знали, кому достались полмиллиона. Но жена-то знала, на какие числа поставил ее муж, и, естественно, смотрела передачу. Узнав о выигрыше, она мчится в мастерскую, бьет мужа по голове гаечным ключом, стирает отпечатки с ключа и память у робота, который все видел. Между прочим, Краб был изготовлен «Роботрониксом»; как он устроен, для Рашели Мосс не представляло секрета. Затем она звонит в службу спасения, а, когда приезжает полиция, закатывает истерику. С самого начала нам было ясно, что убийцей был человек, хорошо знакомый убитому, — Пол Мосс даже не встал с кресла, когда убийца вошел в мастерскую. Он не чувствовал опасности. В кармане убитого мы нашли лотерейный билет и не поленились его проверить, — так мы выявили возможный мотив преступления. Когда же мы обнаружили, что роботу стерли память, и что Рашель Мосс была в состоянии проделать эту непростую операцию, отпали последние сомнения. Единственное белое пятно в картине преступления — это звонки Вельяминовой Крабу и то поручение, которое она дала тебе и твоему Шефу. Еще меня удивляет, откуда у нее нашлись деньги, — чтобы нанять вас, нужно зарабатывать несколько больше, чем библиотекарь. Что скажешь?

— Во-первых, хочу вас поздравить. Вы блестяще раскрыли это преступление. Во-вторых, я не понимаю, какое вам дело до звонков Вельяминовой. Считайте, что она ошиблась номером. К чему вам забивать голову какими-то звонками?

— Не хочу сюрпризов во время слушаний.

— Судя по тому, как вы тут все расписали, сюрпризов быть не должно. Кстати, кто хозяин Краба? У хозяев было достаточно времени, чтобы научиться стирать память у своего робота.

— У них алиби на день убийства. Петерсоны только вчера вернулись из отпуска. В момент убийства они находились на корабле, за десять миллионов километров от Фаона.

Что ж, по крайней мере, я выполнил задание Шефа — узнал, кто хозяин робота. Я спросил:

— Это Петерсоны заявили, что незнакомы с Вельяминовой?

— Да, они ее знать не знают.

— А как вы узнали, что она звонила Крабу?

— Она оставила на автоответчике свой номер. И что любопытно: оказывается, в базе данных видеофон с этим номером числится за господином Моцартом, в квартире которого кто-то установил «лампирид». Конечно, мы сразу же выяснили, что звонил не он, а Вельяминова. Надеюсь, ты согласишься, что не заинтересоваться ею было нельзя. Особенно, в свете истории со слежкой за Моцартом.

Я решил пока ни с чем не соглашаться и переменил тему:

— Рашель Мосс призналась в чем-нибудь?

— Пока только в том, что знала, что ее муж купил лотерейный билет. На какие номера он поставил, ей якобы неизвестно.

— Но билет вы нашли не у нее, а в кармане жертвы.

— Это согласуется с ее планом: нет билета, значит, нет мотива. Она лишь убедилась, что билет на месте, и принялась разыгрывать из себя безутешную вдову.

— Тогда понятно, за что уцепится адвокат.

— За что? — заинтересовался инспектор.

— Он спросит, откуда у его подзащитной могла взяться уверенность, что билет не сопрут полицейские.

Неизвестно, что больше разозлило инспектора, — то, что я поставил под сомнение честность его подчиненных, или то, что я нашел прокол в его рассуждениях. Он заскрипел зубами, а я, помня, что нахожусь здесь впервые, стал искать глазами запасной выход. Стычки, однако, не произошло, потому что у инспектора зазвонил комлог. Мне показалось, он ждал этого звонка: ответил мгновенно «да, слушаю», затем, не тратя время на подсоединение наушника, убавил громкость и поднес комлог к уху. Видеорежим он в спешке не выключил, и я представил себе, как тот, с кем он сейчас беседует, с интересом рассматривает инспекторское ухо. Инспектор в основном молчал и слушал. Продолжалось это минут пять. Постепенно его лицо наливалось кровью. Дважды он прерывал говорившего, чтобы сказать «бред» и «кто из вас там сошел с ума?». На исходе пятой минуты он злобно произнес «пусть катится к черту» и выключил связь.

— Вы ее выпускаете? — спросил я, имея в виду Рашель Мосс.

— Отпускаем, — хмыкнул инспектор. Я обратил внимание, что он заменил глагол. Видимо, я ошибся — с именем, но не с полом.

— Кого? — уточнил я.

— Ты тоже катись к черту, — неожиданно посоветовал он. Заинтригованный, я не собирался отступать:

— Вам даже не интересно узнать, зачем нас наняла Вельяминова?

Инспектор переспросил, ясно ли он выразился, или ему повторить.

— Куда уж ясней, — вздохнул я и, не спеша, направился к выходу.

Я уже готовился как следует хлопнуть дверью, как вдруг услышал вдогонку:

— Найдете придурка с гвоздем, не забудь позвонить.

Дверь почти не хлопнула. Выйдя на свежий воздух, я набрал Лиин номер.

Рассказала она мне вот что. Сразу после того, как я покинул кондитерскую, туда ворвалась парочка Виттенгеровых дуболомов и пригласила Лию в Департамент Тяжких Преступлений «для беседы». Девушка до смерти перепугалась. Дуболомы подлили масла в огонь, сказав, что она вляпалась в историю и что на Фаоне, в отличие от Земли, «такие вещи даром не проходят». Лия безропотно подчинилась, потому что вообразила, — а именно этого добивались полицейские, — будто здесь у нее нет никаких гражданских прав. Она даже не попыталась мне позвонить, впрочем, кто бы ей позволил!

В Департаменте она рассказала им все от начала до конца: от Браски до жучка в видеофоне. Что они подумали обо всем об этом, я не знаю, но реакцию Виттенгера я видел и должен признать, что любой подозреваемый, оказавшийся у Виттенгера на допросе, счел бы такую реакцию свей бесспорной победой, поскольку нет ничего лучше, чем, когда тебя принимают за ненормального, — полиция предпочитает с такими не связываться, ибо «мы живем в век рационализма», — то есть, преступления теперь совершают только прагматики. Но в моей ситуации говорить о победе было бы преждевременно. Во-первых, Лия не была подозреваемой. Во-вторых, вмешательство полиции в работу Редакции, даже по незначительному делу, выводит Шефа из себя, и на кого падут все шишки, думаю, уточнять не стоит.

Я позвонил Шефу, проинформировал его о последних событиях и спросил, как мы будем мстить. Критики в свой адрес я от него не услышал — Шеф приберег энергию до личной встречи. Он поскреб проволочкой лоб и приказал двигать в «Дум-клуб». Пока я буду там осматриваться, он раздобудет мне гостевую карточку. Меня порадовал наш общий вывод о том, что никакого плана действий в «Дум-клубе» у нас нет.

В справочнике по Фаон-Полису шестилетней давности два стометровых ангара, соединенных трехэтажным бетонным строением и окруженных забором в полтора человеческих роста, назывались «базой ближней космической связи». В то время они находились вне городской черты, — если точнее, то в десяти километрах от Восточного пригорода Фаон-Полиса. Город разрастался, и базу перенесли куда-то в район Центрального космопорта, отделенного от Фаон-Полиса горной грядой. Помещения бывшей базы переделали под клуб для любителей палить в роботов краской.

Чтобы не привлекать к себе внимания раньше времени, я проигнорировал посадочную площадку для посетителей и приземлился на пустыре напротив глухого забора, за которым, практически вплотную, шла стена одного из ангаров. Для того чтобы попасть в вестибюль «Дум-клуба», мне нужно было пройти метров семьдесят вдоль забора, завернуть за угол и там еще пройти метров сорок. Одноразовое приглашение (при условии, что Шеф его достанет) будет ждать меня у администратора. Я вспомнил, что не спросил его, на чье имя придет приглашение. Зная, насколько Шеф занят, и как трудно ему уследить за разными мелочами, я бы не стал требовать, чтобы имя оказалось моим — пусть будет хотя бы мужским.