Дмитрий Поляшенко - Тени у порога

• Название: Тени у порога
• Автор: Дмитрий Поляшенко
• Издательство: АСТ: АСТ МОСКВА: Транзиткига
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034971-8

Компания молодых друзей, отправляющаяся в увеселительную «космическую прогулку» на неисследованную планету.

Планету, словно бы обладающую СОБВСТЕННЫМ РАЗУМОМ — и готовую любой ценой избавиться от незванных гостей...

Спасение приходит буквально чудом.

И только потом возникает вопрос: с кем — или с чем — пришлось сразиться недачливым путешественникам? С планетой? Или — с самой Вселенной, почему-то избравшей именно их своей мишенью?..

---

Трайнис слушал молча, иногда повторяя: «Тише. тише».

Опять вокруг все было пепельным и черным, как сутки назад. Какие-то заблудившиеся в кронах кванты закатного света давали глазу ничтожную возможность видеть. Они уже несколько раз налетали в полумраке на ветки и царапались.

— Фонарик! — прохрипел Трайнис. Контейнер болтался у него на левом плече. В левой же руке было зажат тесак. Правой он тащил Лядова за пояс комбинезона.

— Нет, — упрямо отвечал Вадковский. — Мы дойдем.

Здоровой рукой Лядов обхватил его шею. В правой Вадковский держал пистолет, который уже давно не убирал в карман. Рукоять стала неудобно широкой и скользкой, сам пистолет сильно потяжелел.

Лес распался на отдельные глыбы мрака. Иногда какие-то неопределенно бледные пятна маячили перед глазами. Порой начинало казаться, что это ноги, а не глаза, чувствуют повышение уклона, и тогда они сворачивали в низину, в существовании которой уже не было никакой уверенности — может быть, они давно уже заблудились и идут не туда. Так как это было бы слишком страшно, о таком варианте никто не думал.

Лядов двигался молча, односложно отвечая на вопросы о самочувствии: «все нормально». Кажется, у него начала подниматься температура.

Вадковский стиснул зубы, чувствуя, как тяжелеет Слав-кина рука на шее, но выхода не было. После всех событий ночевать в чаще было неоправданным риском. Тем более зная, что где-то впереди есть более надежное для ночевки место.

— Вижу, — выдохнул Трайнис, притормаживая и поднимая голову. — Черт тебя побери, Рома, вижу! Ой, прости.

Вадковский вскинул голову.

— Где? — И расплылся в улыбке. — Все нормально. Вот именно — «шъерт побьери»!

Они остановились. Лядов покачивался, уронив голову на грудь; дышал тяжело и отрывисто.

Вадковский с наслаждением вытер лицо о скатанный рукав на предплечье. Снова посмотрел.

Пусть они ошиблись — взяли левее. Совсем немного — метров двести. А ведь могли промахнуться. Сейчас не понять, виновата ли чаща, где не видно ни зги, или курс был намечен второпях. Теперь это не важно. Главное, что справа, среди поредевших деревьев — что, как им уже известно, явный признак гористого поднятия, — высоко вверху слабо розовел кусочком фруктового сахара на фоне глубокого индиго предночного неба вертикальный выход камня. Стена. Щека. Как будто у крутого зеленого холма вертикальным ударом стесали одну сторону, до камня сняв дерн и деревья.

Подхватив Лядова, с новыми силами полезли напролом.

— Вы меня достали с вашей чащей, — бормотал Лядов, мотаясь, как холст в ручье между двух столбов. Впрочем, он шел сам, но спотыкался все чаще, тяжело повисая на шеях друзей.

— Бросьте меня, — бормотал Лядов.

У Вадковского отлегло от сердца — умирающий человек шутить не будет.

— Все, Слава, дошли. Финишный рывок, последний.

Деревья редели. Прохладный свежий воздух лился навстречу. Только сейчас стало понятно, как перенастоен до духоты растительными ароматами воздух чащи.

Стало светлее. Подъем оказался довольно крутым. Лесная подстилка истончалась. Когда черная в полумраке трава исчезла из-под ног, мелкие камни резко заскрипели под подошвами. Деревья остались позади. Гора росла над ними. Далекая верхушка ее была слабо окрашена розовым и самостоятельно парила в темном воздухе. Истосковавшийся глаз улавливал вокруг призрачные радужные цвета. Наверное, это был психологический эффект после многочасового путешествия в монотонном сумраке. Скальные выходы светлели под ногами.

Они забрались еще на десяток метров по склону, под темную неровную стену, и Лядов неожиданно твердо сказал:

— Больше не могу. Дайте отдохнуть.

Его усадили на травяной островок. Лядов немедленно откинулся на спину.

Вадковский с Трайнисом стояли над ним и озирались, переводя дыхание.

Западная часть неба над черными волнами слившихся крон была чуть светлее, вырисовывались силуэты отдельных ветвей.

Вадковский присел, провел рукой по траве. Задержал ладонь. Трава была влажной. Он постарался вспомнить, была ли влага прошлой ночью — и не смог. Это было слишком давно. Обычная роса. Но что-то его обеспокоило.

Трайнис рядом затих.

Вадковский поднял голову. И тоже замер.

Только сейчас, когда они дошли и сознание немного очистилось от забот, когда за считанные минуты погасли остатки заката — глаза прозрели: над головой ковром горели звезды. Их было больше, чем на Земле в августовскую ночь, похоже, Камея располагалась ближе к ядру. Непривычное расположение далеких светил наделяло весь небосклон невероятной новизной. Они действительно были чужды троим с Земли — эти созвездия, никем никогда не названные. Несколько крупных звезд были ярко окрашены — даже мелькнула мысль об орбитальных станциях, — но мерцали они как самые обычные звезды.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь смогу дать имя созвездию. — Вадковский соединил взглядом несколько звезд, чуть подумал: — Подсвечник. Нет, Канделябр.

— Давай поднимемся повыше, канделябр, — устало сказал Трайнис. Посмотрел на смутно видневшуюся в полумраке каменную стену, до которой оставалось полсотни шагов.

— Конечно, — кивнул Вадковский, но вместо этого снова уставился на звезды. — Гинтас, ты видишь то же, что и я?

Трайнис обежал взглядом небосвод. Звезды мерцали колко, словно в морозную ночь. И становились все четче, резче. Трайнис присмотрелся. Словно кристально чистую родниковую воду лили в мутное от летней жары небо. Он даже успел заметить, как почти невидимая прозрачная кольцевая волна ушла за черные кроны обступивших холм деревьев. По созвездьям словно провели мокрой тряпкой. Резко потемнело? Ветер высоко в атмосфере сдул пыль? Опять какие-то чудеса. Они на Камее, и эта планета успела объяснить, что нет таких пиков невероятности, которые не могут быть покорены случайностью.

Не отводя глаз от неба, Трайнис присел и осторожно потряс Лядова.

— Все нормально, — сонно пробормотал тот. — Я не сплю.

Поддерживая под лопатки, Трайнис помог ему присесть. Лядов застыл нахохлившись и чуть завалившись набок.

— Попей, — сказал Трайнис, с трудом оторвав взгляд от сверкающего неба.

Лядов встрепенулся, жадно глотнул пару раз и резко отвернулся от фляги.

Трайнис завинтил крышку и облизал сухие губы. Было темно, и никто этого не увидел.

— Надо перебраться повыше, — сипло сказал он и помог Лядову подняться.

— Не волнуйтесь, — сквозь долгий зевок сказал Лядов, — я просто очень устал. Уже почти не болит.

Бестелесными тенями все трое полезли вверх. За десять шагов до основания каменной стены Трайнис сказал:

— Рома, включаю фонарь.

В ответ Вадковский только вздохнул. Конечно, место ночевки должно быть осмотрено.

— Валяй. Рукой только прикрой.

Щелчок. На каменистом склоне появился яркий овал света, метнулся по изъеденному эрозией камню. Все разом зажмурились — глазам стало больно. Клочок травы изумрудно вспыхнул, испуганным ежом встопорщилась игольчатая тень. Овал света, вырастая, умчался вперед, взобрался на каменную стену и вдруг превратился в узкую щель — Трайнис положил пальцы на стекло рефлектора. Пальцы засветились густо-розовым.

Полоска света, ломаясь, пробежала по скале, нырнула в углубление, похожее на треугольную нишу. Трайнис осторожно заглянул.

— Чисто, — сказал он, с подозрением разглядывая мелкие камешки и слежавшийся песок. Ни птичьих, ни мышиных следов не было.

Они забрались под каменные своды, попадали на теплый песок. Пещерка была треугольная, будто из арбуза на пробу вырезали широкий клин, и неглубокая — едва в рост человека. Но все равно куда приятнее было ощущать за спиной надежный твердый камень. Трайнис погасил фонарь.

Некоторое время все молчали, переводя дыхание, Когда в глазах растаяли блики, оставленные светом фонаря, в глыбе мрака над ними опять засияла звездная поляна, перевитая туманным шлейфом — проступил Млечный Путь.

«Эти же звезды мы видим с Земли, — подумал Вадковский, — только из другой точки. Мала Галактика».

Разгоряченные долгой ходьбой неподвижные тела остывали. Начинал чувствоваться резкий холодок. Он заползал в рукава, стекал за ворот.

Никто не шевелился. Казалось, все заснули. Вадковский вытянул вперед невидимую в темноте ладонь. Черная пятерня мазнула по звездам. Он готов был поклясться, что ощутил прохладный ветерок. Даже не ветер — ровный ток холодного воздуха. И никак не мог определить направление. Неработающие комбинезоны остыли и стали очень неприятными изнутри — холодный влажный материал прилип к телу. Вот незадача. Не рассчитаны они были к использованию с выдранным с корнем блоком сервиса. Страшно захотелось сорвать грязные балахоны и залезть под горячий душ. А ведь вчерашний вечер был теплее. В осень, что ли, местную попали? Так ведь ни одного желтого листа. И тут Вадковский понял — холодный воздух течет сверху вниз. Словно высоко в небе приоткрыли дверь гигантской морозилки.