Елена Самойлова - Грозовой Сумрак

• Название: Грозовой Сумрак
• Автор: Елена Самойлова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9922-0516-9

Это легенда, рассказанная ненастной осенней ночью у жарко горящего очага. Сказка для тех, кто уже вырос, но еще продолжает верить в малый народец, живущий под сводами Холма в подземной стране. О том, что не так уж и велика разница между волшебным существом, живой стихией и человеком, когда их ведет одна Дорога, и о том, как все-таки мало люди знают о «добрых феях»…

---

– Я благодарен тебе за заботу… – Маг осторожно накрыл мою ладонь своей, и я повела его к своему дому, укрытому в осеннем лесу за туманными пологами и осиновой околицей.

По дороге к моему дому растет яблоневый сад, где плоды то золотистые, почти прозрачные, с тонкой кожицей и сладчайшей мякотью, то алые, крепкие, с приятной кислинкой – все зависит от того, на какой год приходится мое время в Холме. Мне доставляло искреннее удовольствие собирать яблоки, складывая их в плетеные корзинки с вычурной ручкой, а потом отправлять в качестве гостинцев туда, где они были нужнее, – в зимние ли охотничьи угодья, летние ли поля или же к весенним рекам, а в ответ и у меня в доме появлялись дары ши-дани из соседних Холмов. Но раз теперь у меня в доме живет человек, надо будет позаботиться и о еде, приготовленной человеческими руками из того, что растет наверху. Для людей пища ши-дани не слишком хорошо подходит – она не питает тело человека, как должна была бы. Конечно, Кармайкл может пробовать и мои яблоки, и вино, и вообще любое лакомство, но для него это будет как иллюзия, могущая передать все оттенки вкуса, но при этом неспособная насытить и придать сил.

– Ты все же мой гость, Кармайкл из Вортигерна, а не слуга. – Он попытался возразить, но я предупреждающе сжала его ладонь. – Ты сам не понимаешь, чего просил, когда встретил меня у костра на Холме. Быть личным слугой у ши-дани – это позабыть на долгих семь лет обо всех, кто остался в людских землях. Забыть о своих личных амбициях и предпочтениях, оставив лишь одно-единственное стремление – служить и угождать своему господину или госпоже во всем. Не самая почетная должность для талантливого мага.

Осенние сумерки быстро сгущались, погружая Рощу в звонкую, хрупкую тишину, что разливалась над деревьями, подобно густому холодному туману, свивающемуся в тонкие жгуты по обе стороны от тропинки. Кармайкл неслышно шел рядом со мной, и полы его алого плаща развевались на легком ветру, тонкая, шелковистая ткань то и дело скользила по моему бедру, словно оглаживая робкими неуверенными пальцами.

Право слово, я не знала, какая блажь замутила ему голову, если после Бельтайна он решил бросить все – и прийти ко мне в добровольное услужение, не зная толком, что может ждать его в такой «должности» у ши-дани, не выучив необходимых условий подобного «договора». Если бы на моем месте оказалась менее щепетильная ши-дани, мальчик умудрился бы не только запропасть на семь лет в Холме, что означало бы пролетевшие над землями людей века, но и душу свою подарить, так и не осознав почему.

Интересно, что привело его в небольшую долину у подножия Алгорских холмов? Здесь не проходили крупные торговые пути, не было исцеляющих родников – разве что растущие на их склонах лечебные травы, да редкие мастера, потомки тех, кто когда-то побывал в Холмах, и, честно отслужив свой срок, вернулись с подарком. Мы нечасто оплачиваем службу драгоценностями или золотом, хоть и могли бы, – чаще всего нашим слугам достается нечто такое, что нельзя продать, потерять или украсть – только передать по наследству по доброй воле. Из северного Холма зимних чаще всего выходили песенники и менестрели, весенние давали испить росы из цветка Грааль, что даровал ясновидение и прозрение. О дарах летних я и сама толком не знала – не то чтобы они не заводили себе слуг или были ими недовольны, нет, просто настолько они капризны и непредсказуемы, что непонятно, дар они выдадут или же проклятие.

Чего уж стоило желание одного из слуг, который сдуру попросил себе, чтобы каждое его слово, что идет искренне и от души, становилось истиной. Не знаю, что имел в виду человек, но вот проблем у него скорее прибавилось, чем убавилось. Потому как редко он мог пожелать кому-то от души богатства и радости, а вот в сердцах проклясть соседа так, что даже обремененные Условиями помочь не могли, – это запросто. Кончилось все тем, что проклял к тому времени богатый и нелюдимый крестьянин собственную дочь, единственный свет в окошке, последнюю радость угасающей жизни. Проклял так, что сгинула девчушка сквозь землю, попав не то в Сумерки к жестоким и бесчеловечным тварям, не то еще куда – и лишь тогда пришел он снова на южный Холм, кланяться в ноги ши-дани, что была ему хозяйкой долгих семь лет, вымаливать ее милость, чтобы забрала она свой дар и вернула единственную дочь. Все золото, что в доме было, принес он тогда солнечным днем на вершину Холма, три ночи костер жег, и лишь тогда смилостивилась его бывшая госпожа, забрала проклятый дар. Насколько я знаю, дочь вернулась домой, да вот только ни слова до самой смерти больше не вымолвила – насмотрелась в Сумерках такого, что на всю жизнь речь отбило.

А из Осенней рощи выходили мастеровые люди. Изумительная вышивка появлялась из-под иглы девиц, что семь лет пропадали в западном Холме, тонкие как паутинки нити оказывались на их веретенах, а сотканное их руками полотно шириной в пять локтей можно было с легкостью протянуть через обручальное кольцо. Мужчины же возвращались кузнецами, в горне которых суровое и несговорчивое железо становилось податливым и послушным, как женское тело под руками любимого. Легки и невесомы были узорчатые кубки, что ковали они на зависть столичным мастерам, краше морозных узоров на стекле – серебряные украшения, даримые женам и невестам.

Только вот вместе с даром и тоска навеки поселялась в их глазах. Почти незаметная, легкая как дымка над озером Керрех поутру, но которая вспыхивала чуточку ярче при взгляде на Алгорские холмы.

Сложно сказать, что люди оставляют в нашем доме. Кто-то – чудесные воспоминания и радость, кто-то частичку своей души, что вечно будет обитать в Осенней роще, а кто-то и сердце забыть может. И не возьмет обратно, даже если нагонишь у самого моста через кровавую реку и попытаешься вернуть.

Улыбнется только, покачает головой – да и пойдет своей дорогой к такой простой и одновременно сложной человеческой жизни, для того чтобы сгореть, как мотылек у свечки, всего за десяток-другой лет и снова вернуться. На этот раз – навсегда, по доброй воле избрав вместо сладкого забвения и новой жизни существование в Алгорских холмах.

Мой непокорный, легкий и почти живой ветер, что продувает Осеннюю рощу насквозь, что ласкает мое лицо неощутимыми почти прикосновениями, что гонит по небу грозовые тучи – он когда-то был человеком. Имя его давно уже стерлось из людской памяти, потомки расселились по свету, позабыв своего далекого предка, и лишь Осенняя роща помнит его имя, звонкое, как колокольчик, ласковое, как набегающая речная волна.

Выходя ранним утром из дому, я приветствую его, как и много лет назад, когда он встречал меня у беседки с цветком кроваво-багряного георгина в руках, а в серых глазах его светился тот же странный огонек, что я заметила в глубине зрачков Кармайкла, когда он целовал меня в ночь Бельтайна. Может, именно поэтому я и не хочу зазывать к себе еще одного слугу – боюсь, что когда-нибудь, выходя на порог дома поутру, я буду здороваться и с ним, как ныне здороваюсь с Там Лином. Рыцарем, что в стародавние времена покинул родной дом в поисках счастья – да и угодил ко мне в канун Самайна, спасаясь от ярившейся в небе Дикой Охоты. Остался поначалу лишь до утра, но потом, точно так же как и Кармайкл, предложил свои услуги в обмен на спасение.

Как же быстро пролетели эти семь лет! Счастливые и безоблачные, годы неслись как на крыльях, и не успели мы оглянуться, как наше время истекло. Там Лин вернулся к людям, к своей невесте, прекрасной златокудрой деве по имени Дженет, получив от меня в дар лист древа королей, что вне Холма стал превосходным мечом, не ведающим промаха. Там Лин стал первым рыцарем короля, женился на Дженет, получил собственный замок и земли, а в народе в скором времени появилась легенда о том, как девица спасла своего возлюбленного из рук королевы фей. Что прекрасная Дженет стянула Там Лина с коня, когда тот проезжал мимо нее в свите королевы, крепко обняла и не отпускала, несмотря на то что жестокосердная ши-дани обращала рыцаря то в змею, то в чудовище, то в раскаленный железный брус, но в конце концов сжалилась – и отпустила его к людям…

Честно говоря, я и не ждала, что он вернется. Но прошло время – и я услышала свое имя, произнесенное с последним вздохом умирающего человека, а потом ветер, что летал свободно по Осенней роще, вдруг ожил, обрел голос в шелесте листвы, руки и пальцы – в резких порывах, а непокорный, своевольный характер – в призраке Там Лина, который иногда можно разглядеть краем глаза.

Рыцарь без страха и упрека, чей меч разил врагов без промаха, предпочел мою Рощу спокойствию забвения, которое люди называют раем…

– Госпожа моя, хозяюшка приветливая, – Голос мага вывел меня из раздумий, и я посмотрела в лицо Кармайкла, освещенное ярким сиянием белой луны, что восходила уже над притихшей в преддверии ночи Рощей. – Что так расстроило тебя?