Олег Верещагин - Garaf

• Название: Garaf
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Фэнтези

---

В одном из внутренних дворов Трёхбашенной Крепости, на краю мраморной чаши уже несколько веков иссякшего фонтана, изваянного в виде цветка галенаса, сидел, поставив на колено лютню золотисто–чёрного дерева, одетый в серый плащ певец. Его голос звенел среди укрытых розами каменных стен — то бросаясь к открытым воротам, то поднимаясь к высоким стрельчатым окнам. Лицо поющего, его голос — безошибочно выдавали эльфа. Казалось, он не замечает, что его слушают — и поёт лишь для себя.

А между тем его слушали. Слушали не меньше дюжины юношей и мальчиков, одетых так, как одеваются в Кардлолане, да и на всём Северо–Западе: чёрные с серебром туники на белых свободных рубахах с тяжёлыми золотыми запястьями, чёрные штаны, удобные для верховой езды, сапоги из мягкой коричневой кожи, подбитые сталью… На поясах у всех слушателей висели длинные мечи. Большинство слушали стоя, и лишь один юноша — чёрные волосы и черты лица выдавали чистокровного нуменорца — присел на край чаши фонтана и, подавшись вперёд, поставил подбородок на кулак руки, упёртой локтем в колено. Серые глаза юноши застыли; казалось — он ушёл в печальную песню наяву…

— В пламени ночи горят клинки

Свет их погаснет нас проводив

Больше не будет битв

Больше не будет нас

Больше не петь нам под россыпью звезд

Ты, если сможешь, скажешь: «прощай»

Слезы застлали мир

Болью коснулись глаз

Может для нас это время не в счет

Кончилось все и срок подошел

Ветер стирает следы

Ветер уносит нас

Будут за этим днем сотни лет

Будут еще золотые века

И все забудешь ты

Горько только пока

Пишет конец чернилом судьбы

Нашей легенде чья–то рука

Замок разрушен и вырублен лес

Мельницы пьют облака

Воля, — неволя — разницы нет

Движется солнце и снова закат

Хоть никогда не поймут и не примут

Нас может быть простят

Песенный текст группы «Тамлин».

Из высокого окна точно над фонтаном смотрел вниз рыжеволосый, рыжебородый мужчина. Его одежда ничем не отличалась от одежды молодёжи внизу, но на волосах плотно сидел тонкий серебряный обруч, украшенный спереди скрещёнными мечами. Лицо мужчины было задумчивым и печальным, синие глаза смотрели пристально и почему–то слегка растерянно.

Нараку, одиннадцатому князю Кардолана, было около сорока лет.

В небольшой комнате, стены которой покрывали панели из светло–жёлтого морёного дуба — отчего она казалась больше и солнечней, чем на самом деле — не было ничего, кроме двух больших шкафов со свитками и книгами, широкого стола, на котором стояли кованый витой светильник, чернильница, подставка для перьев, узкогорлый кувшин и два серебряных кубка — и двух стульев с резными высокими спинками. Всю мебель когда–то изготовили из чёрного дерева, отчего она резко контрастировала с фоном стен.

Кроме князя в комнате находился ещё один человек.

Высокий, седой как лунь, но не выглядевший дряхлым старик сидел в кресле, к спинке которого был прислонён чёрный посох с небрежно висящей на нём серой шляпой. Серой была и остальная одежда старика — какая–то бесформенная хламида; лишь побитые грубые сапоги, выглядывавшие из–под её нижнего края, очевидно, изначально были чёрными. Глаза старика, цвет которых трудно было разобрать под нависшими кустистыми бровями, тем не менее очевидно и неотрывно следили за князем.

— Жалею, что не звал тебя и не слушал твоих советов, — Нарак повернулся от окна и в несколько стремительных шагов оказался у стола. Сел, жестом предложил гостю вина (тот накрыл кубок ладонью и медленно покачал головой), налил себе. — Но поверь — мне дорогого стоило это решение.

— Разве не твой отец сражался вместе с князем Арвелегом на Буреломном Угорье? — голос старика трудно было назвать старческим, он звучал сильно и сурово. — И разве не ты сам водил своих людей вверх по Бесноватой, чтобы помочь Раздолу?

— Мой отец оставил княжество мне, — покачал головой Нарак. — Я волен заключать и расторгать союзы так, как мне по душе. Это одно дело. Но то, на что я решился… Во дворе мой сын, маг, — Нарак снова встал, отошёл к окну. — Олза. Что я должен ему сказать?

— Я видел твоего сына, князь Нарак, — спокойно и неспешно ответил старик. — Он достаточно взрослый и умный, чтобы понять. Или ты хочешь Кардолану судьбы Рудаура?

Нарак изменился в лице.

— Нет, — коротко ответил он. — Об этом я и думал в первую голову. Нет. Пусть мой род пресечётся на корню, но — нет.

— Твой род не пресечётся, — неожиданно горячо возразил старик, вставая и тоже подходя к окну. — Неужели менее достойно служить могучему Королю Запада, чем гордиться титулом, который того и гляди станет пеплом? Хотя… — и он ссутулился, покачал головой. — Хотя некоторые думают и так.

— Жизнь человека коротка, — ответил Нарак. — Может быть, тебе трудно это понять. Но я дал слово. И обратно его не возьму.

— Это поступок истинного правителя… Скажи мне, князь — кто вон тот юноша? — вдруг с интересом спросил старик. — Я вижу, он чистокровный нуменорец…

— Это сын моего погибшего друга и мой воспитанник, Эйнор, — Нарак тепло улыбнулся. — Ишь как сидит и слушает этого эльфа — как будто гончая учуяла след… — но тут же Нарак снова посуровел. — Мой сын будет готов, как только…

— Нет, — покачал головой старик. — Не твой сын. Он слишком молод и… Если уж ты выслушал один мой совет — то выслушай и другой…

… — Довольно, Эйнор, пойдём! — рыжеволосый, с дерзкими и беспечными синими глазами мальчишка лет шестнадцати дружески, но нетерпеливо потянул за плечо не спешившего подниматься с края фонтана черноволосого юношу. Остальные кардоланцы уже отошли в дальний угол двора — там раздавались взрывы смеха и взблёскивала сталь. Эльф–певец спокойно паковал лютню. — Ну слышишь меня? Пошли! Ты обещал потренировать со мной тот удар. Или ты хочешь, чтобы меня прикололи в следующей схватке? Не всегда же ты будешь рядом так удачно!

— Спасибо тебе, Эрегдосс, — нехотя поднявшись с камня, Эйнор поклонился улыбнувшемуся в ответ эльфу. — Не тяни меня, Олза, я иду, иду… Ты и минуты не можешь посидеть спокойно. Такие хорошие песни…

— Неплохие, — рыжий на ходу уже доставал меч. — Только грустные. Жизнь и так короткая штука, а тут ещё грустить, слушая эльфа?! Уволь…

— Эйнор!

Голос из верхнего окна заставил поднять головы всех, находившихся во дворике. Светлые, рыжие, несколько тёмных голов склонились — полными собственного достоинства движениями, лишь Олза вскинул руку:

— Отец!

— Эйнор, поднимись, — Нарак, казалось, не повышал голоса, но он слышался отчётливо.

— Отец, мы хотели… — начал Олза, но князь жестом остановил его. Олза надул губы и тихо сказал, толкая Эйнора локтем: — Возвращайся скорее, а я пока погоняю по двору Нарвэйна и Фараза. Не упускай такое зрелище… — и, мгновенно повеселев вновь, пошел через двор, громко выкликая товарищей.

Внутри здания, на каменной лестнице, сейчас царила прохлада (а зимой даже в самые сильные холодные ветра не было холодно). Эйнор на ходу подставил ладонь под тонкую струйку воды, падающую из сифона в виде драконьей головы в чашу — раскрытый розовый бутон; попил, отряхнул руку. Придерживая рукоять Бара — знаменитого отцовского меча, откованного ещё в Нуменоре — открыл дверь в кабинет.

— Позволь войти, князь?

Нарак был один — сидел за столом, широко расставив ноги и держа в одной руке свиток, а в другой — кубок. Но Эйнор мог бы поклясться — ощущение было таким же невидимым и явственным, как ветерок — что только–только в кабинете был ещё кто–то. И этот кто–то — не был человеком.

Эйнор вспомнил, что вчера вечером видел — в Трёхбашенную приехал маг, которого называли Серый Странник. В Кардолане большинство людей не слишком–то привечали этих странных существ; никто даже толком не мог сказать, сколько их бродит по Средиземью — три? пять? семь? — и чего они хотят. Да и Нарак до недавнего времени не очень–то их жаловал, делая исключение разве что для Радагаста — великого знатока лошадей и собак. Правда, Серый Странник был частым гостем в Артедайне, да и Эйнору он — по ощущению, юноша видел его раз пять или шесть, не говорил — ни разу — скорее нравился…

— Садись, — Нарак отставил кубок, отложил свиток. «Песнь об Эарендиле» — успел Эйнор прочесть выписанное ровными скруглёнными значками Тива заглавие прежде, чем свиток свернулся в привычную трубку. Память сразу подсказала: «В Арвэниэле свой корабль сооружал Эарендил…» Странно. Князь никогда не был большим любителем чтения, хотя и не прочь был послушать баллады…

Эйнор сел, привычно положив меч на колени и не сводя глаз с Нарака, который молчал — молчал долго, глядя за окно, где ветер качал зелёные верхушки тополей. Юноша вздрогнул, когда князь заговорил наконец:

— Мы гибнем. Чья во мне кровь? Я называю себя князем Кардолана, но чья во мне кровь, Эйнор?