Андрей Буровский - Вся правда о российских евреях

• Название: Вся правда о российских евреях
• Автор: Андрей Буровский
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0055-1

Наверное, ни об одном народе не врут так, как о евреях. Юдо­фобы пугают народ страшными сказками о «еврейских кознях» и жи­домасонском заговоре». Юдофилы потчуют публику душещипательными историями о «богоизбранных» страдальцах, вечно обиженных и потому требующих к себе особого отношения.

Это издание вызовет ярость и у тех, и у других. Эта сенсацион­ная и скандальная книга никого не оставит равнодушным. Главный «возмутитель спокойствия», автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Гражданская история безумной войны» уже поведал читателям «всю правду о русских». Теперь очередь дошла и до российских евреев.

---

Образованные боятся конкуренции и того, что их страна, их мир как-то изменятся.

Правительство начинает бояться нашествия слишком многих и не всегда понятных «чужаков».

Народ начинает бояться смены правящего класса.

В Российской империи между 1855 и 1881 годом все шло как обычно, как всегда. Так было в Александрии Птолемеев и Испании Альмохадов, в Италии XIV века и во Франции XVIII столетия.

Закон о процентной норме 1887 года

В 1887 году правительство приняло свои меры, чтобы «еврейский вопрос», паче чаяния, не решился бы и ассимиляции евреев не произошло бы. А то вдруг, не дай боже, и не стало бы на Руси никакого такого вопроса?! И что тогда со всеми нами было бы? Кто бы нам револю­цию тогда бы делал, а?! Кто бы нас научил демократии?!

Ну вот правительство и заботится, чтобы нам всем стало веселее — и евреям, и русским. Для начала оно не доводит до конца начавшуюся эмансипацию. К концу царс­твования Александра II все идет именно к этому. Трудно сказать, как все могло бы повернуться, но, по крайней мере, у всех участников событий, и у придворной знати в том числе, было полное ощущение — вот-вот отменят черту оседлости!

Вместо этого был знаменитый закон о процентной норме.

Строго говоря, не было никакого особого закона... То есть особого закона именно о процентной норме. Был совершенно иной закон в июне 1886 года — «О мерах к упорядочиванию состава учащихся в средних и высших учебных заведениях» — пресловутый «Закон о кухарки­ных детях», и звучат его положения так: «Предоставить начальникам учебных заведений принимать только таких детей, которые находятся на попечении лиц, предоставляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства».

То есть закон был направлен на то, чтобы не допустить в учебные заведения детей простонародья — «кухаркиных детей», если угодно. А одновременно правительство поручило министру просвещения Делянову издать НЕОПУБЛИКОВАННЫЙ циркуляр на имя попечителей учебных округов.

Теперь по средним и высшим учебным заведениям, «в видах более нормального отношения числа учеников-евреев к числу учеников христианских вероисповеданий»30в черте оседлости поступать могло 10% евреев; вне черты оседлости — 5%, а в обеих столицах — не больше 3%.

Во блеск! Циркуляр есть; попечители учебных округов и директора гимназий должны руководствоваться им. Но в то же время циркуляра как бы и нет! Никто не приказы­вал сокращать число принимаемых евреев!

«Вслед за министерством народного просвещения» и другие ведомства стали вводить «процентные нормы для своих учебных заведений, а некоторые... совсем закрыли их для евреев»31. Таковы были, скажем, Электротехниче­ский институт, Институт путей сообщения в Петербурге, Военно-медицинская академия.

Отмечу — в этом сказывались не указы властей, а воля образованного класса России. Так сказать, глас народа.

В некоторых частных школах Франции глас народа приводил к тому, что в них не принимали евреев (а была в Марселе частная школа, которую содержали еврейские богачи, и в нее демонстративно не принимали французов: повторялась ситуация с синагогами в Одессе). Иезуиты тоже не учили евреев — точно так же, как в ешиботах не учились христиане. Но ограничения для евреев никогда не были частью политики Франции как государства. Не случайно же в Российской империи правительство изна­чально постаралось сделать вид, что это не оно проводит политику дискриминации.

Впрочем, народ и правительство были в этом вопросе едины. Правительство даже и не очень скрывало, что это оно ввело «норму». Известный филантроп и общест­венный деятель, крупный банкир Мориц фон-Гирш вел переговоры именно с К.П. Победоносцевым об отмене «процентной нормы». И Победоносцев с простодушным, где-то даже наивным зверством объяснил позицию свое­го правительства: мол, дело вовсе не в «полезности» или «вредности» евреев, а в том, что «благодаря многотысяче­летней культуре, они являются элементом более сильным умственно и духовно, чем все еще некультурный темный русский народ — и потому нужны правовые меры, кото­рые уравновесили бы «слабую способность окружающего населения бороться»32.

Победоносцев даже предложил Гиршу внести какую-то сумму, помочь развитию русского образования... ведь чем быстрее «разовьется» русский народ, тем быстрее «можно будет» и дать равноправие евреям. Что поразительно — Гирш денег дал! Вручил Победоносцеву ни много ни мало миллион рублей. И что уже совершенно невероятно — Победоносцев эти деньги взял!33

Процентная норма существовала почти 30 лет. Реально она перестала соблюдаться только во время 1916-1917 учебного года, когда все государство Российское уже плыло и рассыпалось на глазах.

У русского правительства удивительная способность: даже слушая свой образованный слой, даже ориентируясь на него, принимать такие законы, которые тут же начи­нают отторгаться этим же самым образованным слоем. В тех же воспоминаниях С.Я. Маршака описывается, как он сдал экзамены в гимназию на круглые пятерки, но не поступил из-за «непонятной процентной нормы». Причем сдавал он блестяще, читал наизусть чуть ли не всю «Полтаву» Пушкина, и сам директор гимназии взял мальчика на руки, расспрашивал: а какие еще стихи он знает? Вот и возникает вопрос: а как относился к закону о процентной норме этот директор? И учитель русского языка и словесности, который принимал экзамен? Вы­полнять-то закон они, может быть, и выполняли, но что они думали при этом?

Самуилу Яковлевичу не повезло, но вообще-то до конца процентная норма не соблюдалась никогда — уже потому, что русская интеллигенция относилась к этой мере очень плохо, и должностные лица нарушали процентную норму при первом же удобном случае... по крайней мере, таково было большинство.

Скажем, в Одессе, где евреи составляли треть всего населения, в самой престижной Ришельевской гимназии в 1894 году училось 14% евреев, что уже нарушение закона; во 2-й гимназии их было уже 20; а в 3-й — 37. В коммерческом училище их было 72% учащихся, а в Университете — 19%.

В Саратове в годы, когда там был губернатором Сто­лыпин, принимали безо всякой нормы в Фельдшерскую школу — фактически в медицинский институт. До 70% учащихся Фельдшерской школы были евреи.

Все пятеро братьев Самуила Яковлевича Маршака получили высшее образование ДО революции.

В августе 1909 года правительство Российской импе­рии вынуждено было поднять процентную норму — до 5% в столицах, 10% вне черты оседлости, 15% в черте оседлости. Теперь правительство вполне логично требует, чтобы эту более высокую процентную норму соблюдали! Но если учесть, что в этом году в Петербургском универ­ситете.было 11% евреев, а в Новороссийском — 24%, то получалось — надо не принимать новых, а выгонять уже принятых.

Конечно, легко порассуждать о том, что из процент­ной нормы было множество исключений и что ее можно было обходить.

И тем не менее главное-то ведь не в этом. «Как-то устро­иться» возможно почти всегда, нет слов. Но главное — всякий еврейский юноша получал очень даже хорошее представление — он какой-то особенный! Может быть, он и готов был отказаться от этих представлений — мол, мало ли что там болтают всякие непросвещенные раввины и меламеды, а мы люди уже просвещенные, культурные и брезгливо морщимся при всяком упоминании расизма. Но в Европе (даже в Германии) просвещенный еврейский юноша действительно имел дело с государством, которо­му плевать было, ходит ли он с пейсами или с нательным крестом, а вот в Российской империи — вовсе нет. Евро­пейский еврей жил в мире, где примитивным, архаичным представлениям еврейской среды противостояла просве­щенность и общества христиан, и государства. А тут полу­чается, что еще можно поспорить, кто более примитивен, кто более отсталый и непросвещенный — еврейский кагал или же колоссальная и могучая Российская империя.

В результате для этого еврейского юноши, клеймен­ного российскими законами, получали подтверждение не современные, передовые — а самые примитивные и отсталые представления о себе и окружающем мире. Мера ОТДЕЛЯЛА его от «всех остальных» вернее, чем любые постановления кагалов.

А с началом 1890-х годов пошла новая волна ограниче­ний: препятствовали преподаванию евреев в академиях, университетах и казенных гимназиях.

В 1889 году министр юстиции доложил Александру III, что «адвокатура наводняется евреями, вытесняющими русских, что эти евреи своими специфическими приемами нарушают моральную чистоту, требующуюся от присяж­ных поверенных». Насчет моральной чистоты ничего рас­сказать не могу, потому что министр юстиции Манасеин ничего определенного по этому поводу не написал.

Но известно, что Александр III ввел «временное пра­вило», согласно которому «лиц нехристианских вероиспо­веданий» можно было делать присяжными поверенными только с личного разрешения министра юстиции. И с тех пор в течение 15 лет ни один еврей в присяжные поверенные не попал. Ни один. Даже такие знаменитые юристы, как О.О. Грузенберг или М.М. Винавер, так и пробыли полтора десятилетия в «помощниках присяж­ных поверенных». Это не мешало им выступать в суде, в Сенате, быть известными и популярными людьми... Но факт ограничения — вот он.