Татьяна Тронина - Милая, хорошая

• Название: Милая, хорошая
• Автор: Татьяна Тронина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008

Сердце Алёны было разбито. Почему мужчины так поступают с ней? Первый возлюбленный в угоду своей маме отказался от неё, муж ушёл к лучшей подруге… Алёна жила как во сне, пообещав себе больше не заводить романов. Однако, по иронии судьбы, однажды на пороге её квартиры оказался мужчина по имени… Роман. Он когда-то жил здесь—и накануне Нового года решил навестить старый дом. Роман с Романом принёс радость и счастье—о таком лёгком, светлом и любящем мужчине можно было только мечтать! Но… Оказывается, он – Синяя Борода. Год назад его жена покончила с собой. И, по сведениям доброжелательницы, именно супруг довёл её до этого. Неужели Алёну ждёт та же участь?..

---

Но испугаться она не успела – рядом вспыхнула фарами черная машина. «Ах, ну да, иначе где бы он стал меня ждать…»

Он вышел из авто, распахнул перед Аленой дверцу.

– Прошу…

В салоне было тепло, тихо играло радио.

– Вперед? – повернулся к Алене Селетин.

– Вперед! – решительно ответила она.

Первое время они ехали молча. Спутник ее глядел на дорогу, занесенную снегом, Алена пыталась справиться со своим волнением. Она все пыталась придумать тему для разговора и не могла… Сияла приборная панель, соловьем разливался какой-то французский шансонье.

Потом Селетин тихо засмеялся.

– Что? – спросила Алена.

– Так… Я боялся, что ты не согласишься поехать со мной. Я просто радуюсь… Ведь все хорошо?

– Да, – улыбнулась она, в одно мгновение избавляясь от неловкости. – Я мечтала куда-нибудь уехать. Нет – я мечтала, чтобы меня кто-то увез.

Она теперь, уже не скрываясь, рассматривала его профиль в полутьме салона. Странное лицо – то совсем юное, то лицо человека уже вполне зрелого возраста. Мелькающие фонари и реклама неуловимо меняли его.

– Сколько тебе лет? – с любопытством спросила она.

– Сорок два. Если хочешь еще что-нибудь узнать, то спрашивай…

– Нет, не буду, – неожиданно решила Алена. – Ничего больше я и не хочу знать. Принципиально.

Селетин засмеялся.

– Хорошо, тогда я тоже тебя ни о чем не буду спрашивать.

Подтаявший снег летел из-под колес, огненной змейкой вилось вдали шоссе.

– О чем же тогда говорить?

– О чем угодно… Например, еще вчера я и предполагать не мог, как проведу этот вечер. Но ты меня поймала.

– Я? – удивилась Алена. – Каким образом?

– Своей музыкой, – серьезно ответил он. – Знаешь, у меня словно в голове все сместилось… Я ведь только о тебе и думал.

– И что же ты думал?

– Что ты хороший человек, – все так же серьезно ответил он. – Что именно с тобой я хочу провести этот вечер.

Алена ничего не ответила. «Я тоже всех прогнала, ото всех убежала… – мелькнуло у нее в голове. – А за ним пошла. Всё, назад пути нет…» Это ее «всё» носило глобальный характер – она явственно ощутила, как перешагнула ту незримую черту, которая отделяла прошлое от будущего.

Они ехали около часа, потом Селетин свернул с трассы, и по кочкам, через сугробы они вкатились в небольшой поселок. С трудом заехали во двор. Небольшой дом с темными окнами, занесенное снегом крыльцо.

– Нет, не выходи, мы пройдем в дом через гараж…

В гараже выяснилось, что весь багажник у Селетина забит свертками. Алена вызвалась помочь, но он отказался:

– Нет-нет, ты гостья, я все сделаю сам… Холодно? Ничего, сейчас отопление заработает, я его включил… Пока не снимай пальто.

Алена прошла в комнату, огляделась. Песочного цвета обои, плетеная летняя мебель, пустые подоконники – ничего лишнего. Селетин действительно бывал здесь нечасто.

Он вернулся со свертками и пакетами – из одного торчал хвостик ананаса, в другом звякнули бутылки.

– Все-таки я тебе помогу! – решительно сказала Алена. – Скатерть есть?

– Да, там, в нижнем ящике…

– А посуда?

– Посуда в другом месте, на кухне.

Они хлопотали вокруг стола, бегали вперед-назад – и в этой суете было что-то такое милое, домашнее, бесконечно приятное, чего Алене очень не хватало.

Потом ей стало жарко. Селетин помог снять пальто – и в том, как он предупредительно подскочил к ней, тоже было что-то домашнее и трогательное. Смеясь, Алена достала туфли, которые предусмотрительно захватила с собой, и переобулась, ничуть не стесняясь того, что Селетин смотрит на нее. Она была сама собой, прежней – как много лет назад, бесстрашной и веселой.

– Господи, какая ты красивая! – серьезно произнес он. – Девушка в голубом… Как героиня Греты Гарбо.

– А ты – мужчина в черном! – отшутилась она, когда тот тоже скинул с себя куртку. – Из серии «Мачо не плачут»…

В самом деле, на Селетине был черный свитер, черные джинсы – роковой красавец, да и только… «Действительно ли он красив или я так влюбилась, что не вижу в нем никаких недостатков?..»

– А свечи у тебя есть? – спросила она.

– Сейчас…

Роман притащил целый ящик обычных парафиновых свечей, и они расставили их везде – на столе, на подоконнике, на полках, даже на полу.

– Свет!

– Да, сейчас выключу…

Мерцали огни, бежали тени по потолку, искрилось шампанское в хрустальных бокалах – все это было настолько красиво, что у Алены невольно сжалось сердце. Происходящее напоминало сон.

– Ну что, проводим старый год?

– Давай… – Их бокалы тоненько дзынькнули друг о друга.

Потом Селетин щелкнул кнопкой проигрывателя.

– Потанцуем?

Алена положила руки ему на плечи, щекой невольно прикоснулась к его груди. Мелодия – медленная, тягучая, незнакомая, нездешняя, печальная, лениво-страстная – тут же подхватила ее…

– Кто поет?

– Цезария Эвора. Не нравится?

– Нет, нравится… – пробормотала Алена, чувствуя, как неспокойно бьется его сердце.

– Жалко, у меня нет рояля.

– Ты бы заставил меня играть? – усмехнулась она.

– Обязательно, – убежденно произнес Роман, обнимая ее.

Потом, натанцевавшись, они еще выпили шампанского, дружно решив, что телевизор включать не будут.

– Только в двенадцать, чтобы послушать, как бьют куранты…

– Да, только в двенадцать!

Их мнения совпадали – по крайней мере, в мелочах. Они придумывали эту ночь – вдвоем, вместе. Они никуда не торопились – и это волновало даже больше, чем если бы они сразу бросились друг другу в объятия. «Можно вообразить, что мы замужняя пара, что мы знаем друг друга тысячу лет – и вот решили сбежать от всех, чтобы быть только вдвоем, чтобы выпить эту ночь по капельке, чтобы насладиться каждым мгновением…» – подумала Алена. И… не стала отгонять эту приятную мысль.

В двенадцать они действительно включили телевизор, сосредоточенно прослушали бой курантов, словно ничего важнее этого сейчас не было.

– Вот и год прошел… – с удивлением сказала Алена.

– Слишком быстро?

– Нет, наоборот – слишком медленно. Он тянулся и тянулся – целую вечность!

– Да, бывает. Время – странная штука. Взять, например, животных… Ты знаешь, что у каждого существа – разное время, разные ритмы жизни. Однодневный мотылек проводит свою жизнь так же интенсивно, как черепаха свои триста лет.

– Интересно… – пробормотала Алена. – Наверное, так и есть. Я об этом даже не думала…

– Для меня этот год тоже тянулся долго. Слишком долго… – признался Селетин, – и как-то совсем невесело.

– Ну его, этот год! – сердито сказала Алена. – Прошел и прошел! Не было в нем никакого смысла…

– Нет, был, – вдруг улыбнулся Роман. – Последние его два дня я могу назвать удачными.

– Ты шутишь!

– Ни капельки. – Он протянул руку, осторожно прикоснулся пальцами к ее лицу. – Ты красивая. Ты необыкновенная.

– Ты меня совсем не знаешь! – недоверчиво вздохнула она.

– Нет, знаю. – Он притянул ее к себе и поцеловал.

Потом они снова танцевали и теперь уже целовались непрерывно. Алену не покидало чувство, что она крутится на какой-то волшебной карусели. У нее кружилась голова и замирало сердце. «Это сказка… Каким-то образом я попала в сказку, в которой сбываются все мои мечты!»

Когда Селетин целовал ее, то закрывал глаза, а Алена, наоборот, смотрела на него. У него были морщинки возле глаз, она разглядела маленький белый шрам на переносице. Едва слышный запах его одеколона – терпкий, горьковато-сладкий – был таким приятным. Вкусным…

…Винтовая лестница показалась бесконечной, словно вела в небо, а не на второй этаж.

В спальне было холодно, простыни на широкой кровати дохнули льдом – в первое мгновение Алене даже показалось, что она упала в снег, но потом это ощущение быстро пропало. Она была в кольце Его рук, которые защищали ее ото всего, которые были оградой от внешнего мира.

– Это сон? Скажи честно – мне это все снится? – серьезно спросила она.

– Может быть… – шепотом ответил он. – Только я не знаю, чей это сон – твой или мой?..

Неслышная музыка несла их на своих волнах – можно было различить все нюансы звука, все динамические оттенки. Снежная ночь за окном была нотным листом, ветви деревьев – нотами.

Мелодия начиналась с невесомого, едва слышного пианиссимо их дыхания.

Все, что было раньше – тревога, беспокойство, сомнения, – постепенно отступало, таяло, растворялось в мягких сумерках. И не было больше ничего – ни прошлого, ни настоящего, ни других людей. Были только он и она, и любовь, соединяющая их.

Невозможно было уже расцепить руки, оторваться друг от друга, и пиано неумолимо переходило в форте. Прозрачная полифония прикосновений. Минор, превращающийся в мажор. И наконец – крещендо. Потом это крещендо – долгое, яркое, от которого выступили слезы на глазах, – постепенно стало затихать, переходя в диминуэндо, полное обморочного покоя.