Лев Тихомиров - Монархическая государственность

• Название: Монархическая государственность
• Автор: Лев Тихомиров
• Жанр: Религия

---

Элемент идеократический

 

 

Таким образом вся система управительных учреждений, во всех отраслях и ведомствах, особенно в XIX в., была направлена к тому, чтобы отрезать Верховную власть от нации. При этом можно было бы ожидать совершенного перерождения нашей Верховной власти в абсолютизм. В действительности, однако, за 200 лет Петербургского периода живые силы нации постоянно привносили к действию бюрократии некоторые социальные поправки, а влияние православной веры - поправку идеократическую. Вместе взятое, это до известной степени парализовало тенденции управительной системы.

Наконец и политическое самосознание, уже в середине Петербургского периода, начало все более говорить России, что есть какое-то различие между русской Верховной властью и европейским абсолютизмом. Уже в начале XIX века формулой русского строя было объявлено "православие, самодержавие и народность", и если это не выясняло еще нам, как нужно действовать по-русски, то поддерживало уверенность в том, что нужно действовать как-то особенно, по-своему. Это во всяком случае мешало утверждению полного смешения самодержавия с абсолютизмом.

Значение православия для самодержавной идеи особенно важно было в период подражательности. Вера оставалась жива в народе - как в низших слоях его, так и высших. Несмотря на умножение всякого "вольтерианства", высшие слои в общем оставались православными. Бывшие вольнодумы, с течением жизни нередко каялись, как Фонвизин, и возвращались к вере. Влияние религиозное за это время тем важнее, что вера одинаково говорит чувству всех народностей. При огромном наплыве иностранцев в высшие влиятельные слои русского общества религия, быть может, сильнее всего "русифицировала" их миросозерцание. Известно, какое искреннее благочестие вырабатывали, например, многие иноземные принцессы, ставшие русскими императрицами.

Православная вера, поскольку она жила в сердцах, подсказывала каждому не абсолютистскую, а именно самодержавную, царскую идею.

Учительство церковное никогда не забывало монархического идеала, который выставляло перед властью и народом всегда, когда касалось этого предмета. В истории церкви нашей за синодальный период бывали протесты иерархов против действий власти. Митрополит Арсений Мациевич остается навеки таким примером смелого обличения *. Но самый принцип царский проповедовался церковными учителями искренне и постоянно.

* Насколько вредили Верховной власти неправильные отношения к Церкви, видно и из того, что, несмотря на объявление митрополита Арсения тяжким политическим преступником, народное сознание еще при мученической жизни его придавало ему значение святого. Это чувство жило не в одних массах, но и среди образованных людей, живет и до сих пор. Хотя С. М. Соловьев отнесся к памяти митрополита очень сурово, но в нашей литературе, несмотря на цензурные затруднения, был ряд протестов в защиту памяти его. Особенно нельзя не отметить реферат Т. И. Филиппова (впоследствии напечатан в "Старине и новизне"). См. то же Барсов, "Русская старина", 1876 г. №4. Стурдзы "Русская старина" 1876 г, № 2. Подробнейшие исследования жизни митрополита Арсения дал Иконников ("Русская старина", 1879 г. №№ 4, 5, 8, 9, 10).

Этот факт столь известен, что не для доказательства, а лишь для образца, приведу несколько извлечений из поучений митрополита Филарета, рисующих, что Церковь стояла совершенно вдали от вторгающихся к нам идей абсолютизма.

Любимое определение царской власти у митрополита Филарета - это сравнение с властью отеческой. Эта власть внедоговорная и восходит к законам самого Творца. "Как власть отца не сотворена самим отцом и не дарована ему сыном, а произошла вместе с человеком от Того, Кто сотворил человека, то открывается, что глубочайший источник и высочайшее начало власти только в Боге". От Него же идет и власть царская. "Бог по образу Своего небесного единоначалия устроил на земле царя, по образу Своего вседержительства - царя самодержавного, по образу Своего непреходящего царствования - царя наследственного". "О, - говорит Филарет, - если бы цари земные довольно внимали своему небесному достоинству и присоединяли к этому требуемую от них богоподобную правду и благость, чистоту мысли, святость намерения и действия! О, если бы и народы довольно разумели небесное достоинство царя и постоянно ознаменовывали бы себя благословением и любовью к царю, послушанием его законам и т. д., все царства земные были бы достойным преддверием царства Небесного. Россия, - восклицает митрополит, - ты имеешь участие в этом благе больше многих царств и народов. Держи еже имаше, да никто же примет венца твоего!"

Митрополит Филарет, разумеется, указывает и на особое значение священного венчания на царство и, вникая в нравственно-религиозный смысл Самодержавного Помазанника, дает, как он выражается, всеобъемлющую государственную формулу: "Святость власти и союз любви между государем и народом".

"Самодержавием Россия стоит твердо, - говорит он, - Царь, по истинному о нем понятию, есть глава и душа царства. Закон, мертвый в книгах, оживает в деяниях, а верховный государственный деятель и возбудитель и одушевитель подчиненных деятелей есть царь". И этот верховный направитель для церковного учителя неразрывно связан с осуществлением воли Божией. "Благо народу и государству, в котором всеобщим светлым средоточием стоит царь, свободно ограничивающий свое самодержавие волей Отца небесного". Такое подчинение царской власти Богу создает союз Церкви и государства, которые дружно и в одинаковом направлении ведут народ ко благу. "Православная Церковь и государство в России состоят в единении и согласии" *.

* Эти выдержки я беру из "Государственного учения Филарета, митрополита Московского", издание М. Н. Каткова.

Таков был дух учения, в котором церковная мысль и слово учительства воспитывали всех, на кого простиралось православное влияние.

 

 

 

Значение дворянства

 

 

Но помимо постоянного влияния идеократического элемента, которое давало православное вероучение, за Петербургский период существовала и некоторая социальная поправка к бюрократическим учреждениям - это тесная связь Верховной власти с дворянством.

Весь этот период дворянство делало в отношении Верховной власти то, что должна была бы нормально делать целостная нация. Это, конечно, имело свои очень вредные стороны и последствия, но спасало от еще худших.

Петр Великий, в задаче усвоения Россией европейской культуры не разграничивал лиц разных сословий, но фактически оперся преимущественно на те служилые слои [Они были очень разнообразны], которые в совокупности быстро усвоили общее название сначала шляхетства, а затем дворянства.

Уже в Московской Руси служилые слои существенно отличались от людей приказных - зародышей бюрократии. Служилые были люди земские. Дворяне блестяще заявили себя земской силой еще при восстановлении монархии в Смутное время. Составляя главным образом военную и административную силу, дворяне были в то же время землевладельцами и земледельцами и стояли близко к народу, жили с ним, управляли им, и защищали его, а по своему мировоззрению ничем от него не отличались.

Эти-то служилые слои, это дворянство, Петр по преимуществу призвал к сотрудничеству в великой миссии приобщения государства к культуре и его укрепления. Дворяне были к этому наиболее способны, да притом высшие слои еще до Петра стремились к просвещению.

Напрягая все силы страны к одной цели, Петр видоизменил прежний характер службы. "Служба дворянина делается постоянной: от нее избавляются только за дряхлость и увечья... До Петра служилый человек отбывал службу как бы за поместья, с Петра Великого он начинает нести ее, как член особого сословия - благородного дворянства" [Романович-Славатинский, "Дворянство в России", стр. 117 и сл.]. Поместья делаются собственностью. Если жалуются новые, то в качестве награды, на правах собственности. За службу полагается денежное жалованье. Но жалованье было незначительно, и правительство вполне сознавало, что дворянство может жить и служить ему только при помощи доходов с крепостных своих крестьян. Поэтому крепостное право расширяется и количественно, и в смысле усиления подчиненности крестьян.

Дворянство было при этом тоже, в своем роде, закрепощено за государством: оно обязано было вечно служить на военной или гражданской службе, как начальство укажет. Сверх того, "кроме службы как главной повинности шляхетства на него налагается другая обязанность - учиться, непосредственно вытекающая из первой. Служба по европейским образцам требовала научной подготовки. Вот почему великий преобразователь служилого класса отождествляет понятие благородства с понятием службы государству и образования".

"Дворянин сделался человеком служащим, служащий должен сделаться образованным, в силу этого он становился благородным" [Романович-Славатинский, "Дворянство в России"].