Роберт Хайнлайн - Утраченное наследие

• Название: Утраченное наследие
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика

Трое любознательных друзей, работающих в Западном университете, смогли развить в себе экстрасенсорные способности. Пытаясь продемонстрировать студентам свои новые возможности, доступные каждому человеку, друзья сталкиваются с сильнейшим противодействием.

Выясняется, что в основе этого лежат не тупость и невежество руководителя университета, а сознательные агрессивные организованные действия многих и многих сильных мира сего, направленные на сокрытие забытых знаний…

fantlab.ru © Sashenka

---

— Это невозможно, — возразил Хаксли, передавая джем, — иначе Бена бы с нами не было. Он прожил жизнь во грехе. Но если серьезно, то некоторые события все-таки требуют объяснения. Давайте перечислим их. Во-первых, вчера вечером Бен ломает ногу, а сегодня утром она уже здорова.

— Погоди-ка: мы абсолютно уверены, что он сломал ногу?

— Я уверен. Да и хозяин наш в этом, похоже, не сомневался: иначе зачем бы он тащил этого бугая на руках? Во-вторых, наш хозяин обладает внутренним зрением либо сверхъестественным умением ориентироваться в горах.

— Кстати, о внутреннем зрении, — сказала Джоан. — Кто из вас пробовал осмотреться и определить размер этих помещений?

— Я не пробовал, а что?

— Я тоже не пробовал.

— И не пытайтесь. Я пробовала — это невозможно. Мое восприятие не проникает за стены комнаты.

— Хм… пусть это будет в-третьих. В-четвертых, наш хозяин называет себя Эмброуз Бирс. Он хочет сказать, что он тот самый Эмброуз Бирс? Ты знаешь, кто такой Эмброуз Бирс, Джоан?

— Конечно, я девушка образованная. Он исчез еще до моего рождения.

— Именно. Когда началась первая мировая война, Если он тот самый Эмброуз Бирс, ему уже больше сотни.

— А выглядит лет на сорок моложе.

— Н-да. Оставим вопрос открытым. «В-пятых» включает в себя сразу несколько вопросов: почему наш хозяин живет здесь? Откуда взялся этот странный гибрид роскошного отеля с пещерой? Как может один старик управляться с таким хозяйством? Кто-нибудь из вас видел здесь еще хоть одного человека?

— Я не видел, — сказал Коуберн. — Меня кто-то разбудил, но это, наверное, был Эмброуз.

— А я видела, — заметила Джоан. — Меня разбудила какая-то женщина и подарила мне платье.

— Может, миссис Бирс?

— Не похоже. Ей не более тридцати пяти лет. Правда, мы не познакомились; она ушла раньше, чем я окончательно проснулась.

Хаксли перевел взгляд с Джоан на Коуберна.

— Ну так что мы имеем? Сложи все вместе и выдай ответ.

— Доброе утро, мои юные друзья! — Бирс стоял в дверях, и его глубокий низкий голос заполнил всю комнату. Трое друзей вздрогнули, как будто их застали за каким-то непристойным занятием.

Коуберн первым пришел в себя. Он встал и поклонился.

— Доброе утро, сэр. Вы спасли мне жизнь. Боюсь, любые слова благодарности будут недостаточны. Бирс ответил церемонным поклоном.

— Мне было приятно оказать вам эту услугу, сэр. Надеюсь, вы все хорошо отдохнули.

— Да, спасибо, и отлично поели.

— Прекрасно. Теперь, если позволите, мы можем обсудить ваши дальнейшие планы. Угодно ли вам уехать, или мы можем надеяться, что вы побудете с нами еще немного?

— Я полагаю, — немного нервничая, сказала Джоан, — что нам не стоит злоупотреблять вашим гостеприимством. Как погода?

— Погода хорошая, но вы можете остаться здесь, сколько пожелаете. Быть может, вы хотели бы увидеть весь наш дом и познакомиться с другими домочадцами?

— По-моему, это было бы чудесно!

— Я буду счастлив служить вам, мадам.

— Откровенно говоря, мистер Бирс, — Хаксли слегка поклонился с серьезным выражением лица, — нам очень даже хотелось увидеть ваш дом и подольше узнать о вас. Мы как раз говорили об этом, когда вы вошли.

— Любопытство — вещь естественная и незазорная. Пожалуйста, спрашивайте. Ну… — неуверенно начал Хаксли и вдруг решился: — Вчера вечером Бен сломал ногу. Или не сломал? Сегодня она совершенно здорова.

— Он в самом деле сломал ногу. Ночью ее вылечили.

Коуберн прочистил горло.

— Мистер Бирс, меня зовут Коуберн. Я врач, хирург, но я никогда не слышал о столь мгновенном исцелении. Не расскажете ли вы об этом поподробнее?

— Конечно же. Вы, безусловно, знаете, как проходит регенерация у низших форм жизни. Мы используем тот же принцип, но сознательно управляемый, поэтому заживление идет гораздо быстрее. Вчера вечером я загипнотизировал вас, затем передал контроль одному из наших хирургов. А он заставил ваш разум приложить свои собственные усилия, чтобы исцелить ваше тело.

Коуберн в замешательстве смотрел на старика. Бирс продолжал:

— Тут нет ничего необычного. Разум и воля в любой момент способны полностью подчинить себе тело. Наш оператор попросту заставил вашу волю возобладать над телесным недугом. Методика совсем несложная, если захотите, мы вас научим. Уверяю вас, обучиться ей проще, чем объяснить ее нашим нескладным и несовершенным языком. Я говорил о разуме и воле как о чем-то раздельном. Это язык заставил меня выразить понятие столь неточно. Ведь ни разум, ни воля не существуют как отдельные явления. Есть только…

Он замолчал. Коуберн почувствовал что-то вроде вспышки в мозгу, как если бы выстрелили из винтовки, только мягко и безболезненно. Что бы это ни было, оно было веселым, как жаворонок или как резвый котенок, и в то же время спокойным и безмятежным.

Он увидел, как Джоан кивает, не спуская глаз с Бирса. И вновь услышал глубокий, звучный голос хозяина:

— У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

— Да, конечно, мистер Бирс, — ответила Джоан. — И не один. Например: где мы находимся?

— У меня дома; со мной живут еще несколько моих друзей. Вы лучше нас поймете, когда поближе познакомитесь с нами.

— Спасибо. Но мне все равно непонятно, как ваша община умудрилась сохранить в тайне свое пребывание здесь.

— Мы приняли кое-какие меры предосторожности, мадам, чтобы избежать огласки. Вы позже поймете, какие именно и почему.

— Еще один вопрос, личный; если не хотите, можете не отвечать. Вы тот самый Эмброуз Бирс, который исчез много лет назад?

— Да. Впервые я поднялся сюда в 1880 году, чтобы вылечиться от астмы. В 1914 году я удалился сюда, потому что не хотел участвовать в грядущих трагических событиях, остановить которые был не в силах. — Он говорил неохотно, словно эта тема была для него неприятна, и тут же перевел разговор, — Хотите, я прямо сейчас познакомлю вас с некоторыми моими друзьями?

Жилые помещения простирались ярдов на сто вдоль поверхности горы и на неопределенные расстояния вглубь. Человек тридцать жили там очень свободно; многие комнаты были не заняты. За утро Бирс познакомил друзей с большинством жителей.

Здесь были люди всех возрастов и нескольких национальностей. Большинство из них занимались какой-нибудь исследовательской деятельностью либо каким-то видом искусства. Во всяком случае, в нескольких комнатах Бирс говорил гостям, что в данный момент жильцы занимаются исследованиями, — но никакой аппаратуры и никаких записывающих устройств не было видно.

Бирс представил их одной группе из трех человек — двух женщин и мужчины, которых окружали вещественные доказательства их работы — биологических исследований. Но и здесь подробности оставались непонятными; двое сидели молча и ничего не делали, а третий трудился за лабораторным столом. Бирс объяснил, что проводятся какие-то очень тонкие эксперименты на предмет активации искусственных коллоидов. Коуберн спросил:

— А те двое наблюдают за работой?

Бирс покачал головой.

— Отнюдь. Они все трое активно работают, но на данном этапе им кажется целесообразным объединить усилия трех умов с парой рук.

Оказалось, что такого рода связь была обычным способом сотрудничества. Бирс привел их в комнату, где находилось шесть человек. Один или двое подняли головы и кивнули, но ничего не сказали. Бирс сделал знак троим друзьям уйти.

— Они занимаются крайне сложным восстановлением, было бы невежливо мешать им.

— Но, мистер Бирс, — заметил Хаксли, — ведь двое же играли в шахматы!

— Ну да. Им не нужна эта часть мозга, вот они ее и выключили. И все-таки они очень заняты.

Проще было наблюдать за работой художников. Правда, в двух случаях друзей поразили методы их работы. Бирс привел их в студию к крохотному человечку, живописцу, работавшему маслом, которого представил просто по имени: Чарлз. Художник, казалось, рад был их видеть и весело болтал, не прерывая работы. Он писал с педантичным реализмом, производившим, впрочем, весьма романтический эффект, этюд танцующей девушки, лесной нимфы, на фоне соснового леса.

Молодые люди одобрительно отозвались о работе. Коуберн заметил, что художник поразительно точен в анатомических деталях даже без натурщицы.

— Но у меня есть натурщица, — сказал художник, — Она была здесь на прошлой неделе. Видите? — Он указал глазами на пустой пьедестал для натурщицы. Коуберн и его товарищи проследили за его взглядом и увидели стоящую на пьедестале девушку, застывшую в той же позе, что и на холсте. Девушка казалась совершенно живой.

Чарлз отвел взгляд. Пьедестал опять опустел. Второй случай оказался не столь эффектным, но еще менее понятным. Друзья познакомились и поболтали с некоей миссис Дрэпер, добродушной, уютного вида дамой, которая во время беседы вязала, раскачиваясь в кресле. Когда они ушли, Хаксли спросил у Бирса, кто она такая.